У женщины, которая пригласила меня войти, было круглое полное лицо. Ее рыхлое тело колыхалось во все стороны и, казалось, раздувалось при движении, тогда плоть заполняла все пространство внутри ее платья. В ней, наверное, закончился процесс брожения, потому что та раздражительность, с которой я столкнулась во время телефонного разговора, теперь исчезла. Она выглядела сомневающейся и нерешительной, и от нее пахло, как от кукурузных шариков, которые дарят на Рождество. На вид ей было восемьдесят пять лет и ни одним днем меньше.

Впустив меня, она повернулась ко мне спиной и тяжелой походкой направилась к креслу, предоставив мне самой закрывать дверь. Воздух начали сотрясать раскаты смеха, хотя ничего смешного никто не говорил.

— Вы убрали мусор? — Взрыв хохота. — Нет?

Чем бессмысленнее были слова, тем сильнее приступ веселья. Миссис Вирик взяла пульт и уменьшила громкость телевизора. На краю стола возле ее кресла я заметила полупустую бутылку «Олд форрестер».

— Вы нашли? — спросила я.

В глубине ее голубых глаз промелькнуло то ли лукавство, то ли чувство вины. Она взяла сложенный вдвое лист бумаги, который затрепетал в ее дрожавших руках.

— Зачем вам это нужно?

— Вы помните Виолетту Салливан?

— Да. Я была знакома с ней много лет назад.

— Вы, должно быть, слышали, что нашли ее тело.

— Я видела по телевизору.

— Тогда вы знаете о том, что с ней в машине был шпиц.

— По-моему, сказали: «собака». Не помню, чтобы говорили о шпице.

— Это был шпиц, и я думаю, что его продали вы. Вы нашли упоминание об этом в старых документах?

— Да, но я могу сказать вам только, кто купил щенка. Я понятия не имею о том, куда собака попала после этого.

— Понимаю. Дело в том, что я подозреваю, что тот человек, который купил собаку и подарил ее Виолетте, и есть убийца.

Она отрицательно замотала головой:

— Нет, это неправда! Я не могу в это поверить. Это не укладывается в моей голове.

— Почему? — Я увидела за окном вспышку света и посмотрела через плечо — какая-то машина въезжала на дорожку. Питбуль залаял с новой силой.

Миссис Вирик дотронулась до моего плеча, и я повернулась к ней.

— Потому что я знаю этого человека много лет. Мы с моим покойным мужем долгое время были его клиентами, и он хорошо к нам относился.

— Вы говорите о «Голубой луне»?

— О нет. «Луна» — это бар. Мой муж не употреблял спиртного. Он ни разу в жизни не напился.

— Простите, мне не следовало делать поспешных выводов. Вы продаете запасные части автомобилей?

— Не для таких машин, как у вас. Я слышала, как вы подъехали. Звук показался мне незнакомым. Я глуха на одно ухо, но другое слышит хорошо.

— А как насчет запчастей к «шевроле»?

— К ним, и к «форду», и к другим, но я не понимаю, какое это имеет отношение к собаке.

— Можно мне посмотреть документ?

— Я как раз думаю, стоит ли мне это делать. Я не хочу никому причинять вреда.

— Вред уже был причинен. Я с радостью заплачу за информацию, если это поможет вам принять решение.

— Сто долларов?

— Согласна. — Доставая кошелек, я заметила, что мои руки дрожат. Нужно было поскорее убираться оттуда.

Она засмеялась.

— Я сказала это только для того, чтобы посмотреть на вашу реакцию. Никаких денег мне не нужно.

— А документ?

— Ну раз уж вы проехали такой неблизкий путь.

— Я вам очень признательна. Она протянула мне бумагу.

Это было все равно что получить Гран-при. Я развернула сложенный лист, чувствуя себя ведущей церемонии награждения, вытаскивающей из конверта карточку с именем победителя и уже знающей то, что зрителям еще только предстоит услышать. Победитель…

— Том Пэджет?

— Вы знаете маленького Томми? Мы всегда называли его Маленьким Томми в отличие от его отца, который был Большим Томми.

— Я плохо его знаю, но знакома с ним, — сказала я и подумала о том, как он богат сейчас, когда его жена умерла, и в каком отчаянном положении, должно быть, был при ее жизни.

— В таком случае я не понимаю, как вы могли подумать, что он способен на такое.

— Возможно, я ошибаюсь. — Я почувствовала, как внутри у меня нарастает страх. Сунув бумагу в сумку, я положила руку на ручку двери, приготовившись выскользнуть из комнаты.

Старуха, которая раньше не двигалась с места, вдруг заерзала.

— Он всегда говорил, что если кто-нибудь спросит о собаке, я должна сразу дать ему знать. Так что я позвонила и предупредила его, что вы приедете.

Во рту у меня пересохло, в груди со страшной силой бухало сердце.

— И что он ответил?

— Его это как будто не особенно заинтересовало. Он сказал, что подъедет поговорить с вами и все объяснит, но, должно быть, опаздывает.

— Мне показалось, что кто-то только что подъехал.

— Это не он. Он бы постучал в дверь.

— Если он появится после того, как я уеду, передайте ему, пожалуйста, что я имела в виду другого человека и прошу прощения за беспокойство.

— Передам.

— Можно воспользоваться вашим телефоном?

— Он на стене. — Она кивнула в сторону кухни.

— Спасибо. — Я пересекла гостиную и, пройдя на кухню, сняла трубку с настенного телефона. Но гудка не было. Телефон молчал. Я осторожно повесила трубку. — Он, видимо, испорчен, так что я поехала. Возможно, мне удастся позвонить где-нибудь по дороге.

— Как хотите, милочка. Была рада вам помочь.

Я вышла на крыльцо, и как только моя нога ступила на ступеньку, зажглась и тут же погасла лампочка. На мгновение я оказалась ослепленной внезапной вспышкой яркого света. Собака принялась снова лаять, но она была, слава Богу, далеко от дома. Я слышала, как громыхала цепь — пес бешено метался у своей конуры. Я постояла, пока мои глаза привыкли к темноте. Оглядевшись, я увидела мой «фольксваген», припаркованный там, где я его и оставила. Других машин в поле зрения не было. Шоссе простиралось в обоих направлениях, но оно было пустым. Я нащупала в кармане ключи от машины и, спускаясь по ступенькам, слышала, как они звенели в моей дрожащей руке. Страх с такой силой навалился на меня, что я с трудом открыла дверцу.

Прежде чем сесть, я заглянула на заднее сиденье. Убедившись в том, что там никого нет и обе двери заперты, завела мотор и дала задний ход. Вынув пистолет из бардачка, положила его на пассажирское сиденье рядом с собой, прикрыв сверху сумкой, чтобы он не свалился. Выезжая со двора, я не спускала глаз с дорожки позади меня. Оказавшись на шоссе, я включила первую скорость. Оставалось только доехать до офиса шерифа, который находился менее чем в десяти милях отсюда. Мне придется съехать с 106-го шоссе на Уэст-Уинслет-роуд, а затем снова свернуть на юг — на дорогу Блоссер, которую Лайза прочертила так, что не оставалось никаких сомнений в том, что она проходит мимо аэропорта. Фостер-роуд была расположена возле самой южной границы.

Можно было также ехать по 166-му шоссе в Санта-Марию и оказаться на Блоссер, проходившей по окраине города. Проблема выбора заключалась в том, что если я поеду по 106-му шоссе, мне придется проехать мимо компании Пэджета. Моя машина была очень заметной. Если Пэджет ищет встречи со мной, все, что ему надо сделать, — это подождать, пока я проеду мимо. Я переключила скорость со второй на третью, двигатель в знак протеста пронзительно взвыл. Я постаралась вспомнить названия трех дорог, соединяющих 106-е шоссе и Уэст-Уинслет. Старая Кромвелл и Нью-Кат остались у меня позади. Впереди была только дорога под названием Динсмор.

Я жала на газ, пока не увидела указатель, и круто свернула вправо. Здесь было темно как в могиле. Я всматривалась в дорогу, освещаемую лишь светом фар, переводя взгляд с нее на зеркало заднего вида. Справа от меня вдоль дороги шли тридцатишестидюймовые трубы, положенные там бог знает зачем. Через дорогу стояли экскаватор и бульдозер. Я подумала, что с их помощью прокладывали газопровод или что-нибудь в этом роде.

Я собиралась сделать U-образный поворот, когда за моей машиной показались огни фар, отчего зеркало так ослепительно засверкало, что я на мгновение зажмурилась. Когда я открыла глаза, машина была совсем близко — она приближалась со скоростью, которую я бы при всем желании не смогла выжать из своей старой «консервной банки». Я нажала на акселератор, но мой «фольксваген» не мог тягаться с быстроходным «скакуном». Когда машина обогнала меня и промчалась мимо, я сумела разглядеть внутри подростков. Один из них бросил из окна пустую банку из-под пива, она несколько раз подпрыгнула и покатилась, прежде чем исчезла из виду.