Вскоре партия магнатов потерпела серьезный урон: 11 мая умер «страстный»{465} и несгибаемый противник короля, архиепископ Уинчелси; за время поездки Эдуарда за границу клир Кентербери должен был провести выборы его преемника. Король хотел, чтобы новым прелатом стал человек более преданный ему и намного более покладистый, чем Уинчелси.
* * *
23 мая Эдуард и Изабелла отплыли из Дувра во Францию с великолепной свитой из 220 особ, оставив Глостера в качестве Хранителя державы.{466} Эдуард потратил около 1000 фунтов на одежду и украшения, да и Изабелла, несомненно, принарядилась как подобает. Царственная чета отправилась сперва на юг, в Гасконь, где их приняли «с превеликими почестями по мере того, как они ехали по стране»{467}, а затем повернула на север и прибыла в Париж 1 июня.{468} Они поселились в Сен-Жермен-де-Пре, в западной части города.{469}
Два дня спустя, в воскресенье Троицы, состоялась великолепная церемония: трое братьев Изабеллы, Людовик, Филипп и Карл, а с ними вместе и еще многие знатные юноши, были возведены в рыцарское достоинство королем Филиппом. Это событие сопровождалось неделями праздничных процессий и пиров, устроенных двумя королями и дядюшкой Эвре. Счет Эдуарда за покупку вина на протяжении всего визита составил 4468 фунтов, 19 шиллингов 4 пенса. Чтобы потешить английского короля, было сыграно представление моралите под названием «Слава благословенных и мучения проклятых».{470} Эдуарда особенно впечатлило искусство Юреля, придворного менестреля Филиппа, и он наградил певца, выдав 40 шиллингов.
Торжества предоставили двум королям возможность поговорить о делах, и Эдуард обнаружил, что Филипп склонен к уступкам насчет Гаскони,{471} а также готов ссудить его деньгами.{472} Тот факт, что Изабелла стала теперь матерью наследника Англии и не имела более соперника, наверняка сказался на этом, но Филипп также хотел подчеркнуть дипломатическую и династическую значимость брака своей дочери: она упоминалась во всех документах, касающихся уступок ее отца в пользу мужа.{473} На протяжении визита Филипп сделал Изабелле много подарков.{474} Эдуард также дарил щедро — расходы на подарки составили 3016 фунтов 13 шиллингов 8 пенсов.
6 июня оба монарха прилюдно заявили о своем намерении отправиться в крестовый поход ради освобождения Святой Земли от турок; в знак своего обета они в торжественной обстановке приняли крест от кардинала Николаса Сент-Эусебия, папского легата.{475} Поддавшись внезапному порыву, Эдуард сумел уговорить и Изабеллу, которая также приняла крест 13 июня в Понтуазе, куда Филипп привез ее и Эдуарда тремя днями ранее.
Однако похоже, что Изабелла не слишком рвалась исполнить обет — так же, как и ее невестка, Жанна Бургундская, которая приняла крест вместе с нею по настоянию своего мужа Филиппа. Изабелла поклялась отправиться в крестовый поход лишь при условии, что будет сопровождать мужа, который, как она, видимо, понимала, никогда не отважится на подобный труд, и что от нее не потребуют давать на это предприятие больше денег, чем потребует «ее собственное благочестие».{476}
Во время пребывания в Понтуазе Эдуарду и Изабелле выпало тяжелое испытание: пожар уничтожил их шелковый шатер со всеми вещами, а сами они едва успели спастись в ночных рубашках.{477} Они не сразу оправились от пережитого ужаса. У Изабеллы были обожжены кисть руки и локоть, и ожоги долго не заживали.
Наконец 2 июля Филипп сопроводил короля и королеву в Пуасси — гнездо, обжитое монархами с V века, где находилась выстроенная полтораста лет назад церковь, куда в свое время принесли крестить будущего Людовика Святого. Эдуард и Изабелла, возможно, жили в королевском аббатстве постройки XI века, к западу от города. Попрощавшись с Филиппом 5 июля, король и королева отправились в Виссан через Мобиссон, Бовэ и Булонь. Десятью днями позже, 15 июля, они высадились в Дувре и сразу же поехали верхом в Вестминстер.{478}
Согласно двум хронистам, вскоре после возвращения домой Изабеллу обеспокоило поведение ее невесток, Маргариты, Бланки и Жанны Бургундских. По меньшей мере четверо хронистов{479} утверждают, что во время визита во Францию Изабелла смотрела сатирическое кукольное представление, устроенное ее братьями Людовиком и Карлом, а после представления подарила всем троим невесткам шелковые кошельки, вышитые ею собственноручно. В июле король и королева задали пир в Вестминстере, чтобы отметить свое возвращение домой. На пиру присутствовали рыцари французского двора, сопровождавшие королевскую чету в Англию. Среди них были двое братьев-нормандцев, Филипп и Готье д'Онэ, и Изабелле очень не понравилось, что на поясах у них висели те самые кошельки, которые она подарила Маргарите и Бланке. Хронисты утверждают, что Изабелла поделилась этим недовольством с отцом{480} — но вряд ли она сделала это сразу, поскольку в королевской семье ничего не происходило вплоть до мая следующего года. Вероятно, она держала свои подозрения про себя, пока не появились новые доказательства. Ведь кошельки могли быть вручены рыцарям в порядке милости дамы, этот обычай был общепринятым при дворах, где увлекались игрой в куртуазную любовь. И рыцари не стеснялись носить эти дары открыто.
* * *
За время отсутствия короля произошло много событий. Монахи в Кентербери избрали архиепископом высокоученого и достойного Томаса Кобхэма, но Эдуард вздумал продвинуть своего друга, Уолтера Рейнольдса, и поспешно обратился к Папе с просьбой отменить избрание. Парламент собрался в Вестминстере 8 июля, поскольку король к этому дню должен был вернуться, но к тому моменту, когда он действительно достиг берегов Англии, нетерпеливые и раздосадованные бароны разъехались.{481}
Тем временем, пока Эдуард пререкался со своими баронами в Англии и наслаждался развлечениями во Франции, Роберт Брюс одерживал успех за успехом в Шотландии:{482} к лету в руках англичан оставался всего лишь один важный шотландский замок, Стирлинг, да и тот люди Брюса держали в осаде с октября 1312 года.{483} Опасаясь, что государь не утрудится прибыть на защиту Стерлинга, комендант замка заключил с Эдуардом, братом Брюса, соглашение, обязуясь сдать замок шотландцам, если к 24 июня 1314 года англичане не отобьют Стирлинг.
Разумеется, никакой гарантии, что Эдуард придет на помощь Стерлингу, не было — его целиком занимало желание восторжествовать над графами, и в народе давно уже роптали из-за того, что король не способен воспротивиться продвижению Брюса и положить конец свирепым набегам, которые терроризировали Север. «Наш король правит уже шесть полных лет, и до сих пор не совершил ничего, достойного похвалы, — кратко заметил один их хронистов, — если не считать того, что он хорошо женился и обеспечил себе красивого сына и наследника трона».{484}
