Полотенце соскользнуло, и чтобы удержать его, Оресту пришлось буквально обхватить Нику руками. Она откинулась назад, засмеялась, мокрые волосы пахли водой и солнцем, её фигурка утонула в его объятиях… и в этот момент он понял, что рядом есть кто-то ещё. Орест поднял голову и встретился взглядом с Майей. В её глазах было нечто такое, что заставило его выпрямиться, всё ещё придерживая Нику. Как только его хватка ослабла, девочка выскользнула и скрылась в доме, откуда через секунду донесся её смех.

— …Она смотрела на меня, как на монстра из ужастика!

На этот раз он не сидел в кресле, а мерил шагами комнату, как зверь в клетке. Орест улетел к Раде тем же вечером, сославшись на срочные дела и необходимость встретиться с партнёром лично. Рада приняла его, как всегда, безоговорочно, хотя он знал, что для этого ей пришлось отменить пару важных собеседований, как она называла личное знакомство с клиентами.

— Матери подозрительны и постоянно находятся в состоянии повышенной тревожности. Не волнуйся, это пройдёт. Она же знает, что ты друг семьи, что ты любишь её дочь. Дай ей время, и всё наладится.

Орест замер у стены на полудвижении и только через пару минут смог сказать то, зачем прилетел.

— Не пройдёт и не наладится, Рася, — тяжело произнёс он и только после этого повернулся. — И дело не в Майе. Она всего лишь видит то, что видит.

Вскинутые брови Рады заставили его поморщиться. Она или не поняла, или делает вид, что не понимает. Да и как его понять-то…

— Хочешь сказать, что её тревога не напрасна? — осторожно спросила она.

— Налей мне чего-нибудь, — не ответил Орест.

Получив в руки бокал, он так и не присел, а продолжил ходить по комнате.

— Я не могу не думать о ней. И сделать с этим тоже ничего не могу. Рася, когда я вернулся, я хотел её увидеть. Да я всё время хотел увидеть её снова. Всё то чёртово время, все эти шесть лет!

— Ты её увидел.

— Нет.

Орест нервно поднес бокал ко рту и одним махом проглотил содержимое, даже не успев понять, что это было.

— Её не было. Той малышки нет больше, понимаешь? Моя девочка выросла…

— Дети растут, — тихо сказала Рада, когда пауза затянулась. — Они всегда вырастают.

— Не так! — он сам поморщился от своего крика и сбавил тон. — Я не могу больше прятаться от самого себя. Когда я её увидел… В той комнате, у окна… Она вся такая тоненькая, хрупкая, и эти глаза… И волосы, как у русалки…

— Орест, ты просто совсем заездил себя на этой своей Каджеро, — вдруг жёстко оборвала его Рада и отобрала пустой бокал. — Нельзя столько пахать без перерыва.

— При чём тут работа? — огрызнулся он. — Да я на Феанире больше вкалывал!

— Да, только в конце тяжёлого дня ты возвращался под тёплое крылышко Касси. А сейчас ты сам себя в монастырь заточил. Непрерывная работа и целибат в комплексе на таких, как ты действуют, как отрава.

Орест хотел, чтобы она замолчала — пусть его чувства не самые правильные, но она не имеет права приравнивать их к обычной неудовлетворенности. Однако он промолчал. Рада обладала спокойной житейской мудростью — тем, что сейчас ему было просто жизненно необходимо. Несмотря на то, что он чувствовал себя слегка обезумевшим, способность видеть выход из безвыходной ситуации осталась. Сейчас он видел выход в совете этой женщины. Может, ничего и не выйдет, но ему просто не к кому больше идти. А решить проблему сам он оказался не в состоянии.

Чёрт побери, за что ты цепляешься, на что надеешься? Возьми то, что тебе нужно и не думай об этике и приличиях. Или что там тебя так пугает… Но сейчас так делать нельзя. Это не та девушка, которую можно просто взять и подчинить себе, как любую другую.

— Я думаю, тебе нужно хорошо отвлечься, — прервала его сумбурные мысли Рада. — Задержись у меня до завтра, я придумаю что-нибудь.

Орест собрался сказать, что у него дела, что он никак может остаться. Но желание воспользоваться шансом хоть ненадолго забыться, действительно отдохнуть, пересилило. Хоть на одну ночь перестать думать, разрываться на части, перестать разбираться и судиться с самим собой. Пусть Рада попробует. Пусть хоть раз кто-то что-то решит за него…

Рада отправила его в комнату для гостей, когда не было и девяти часов. Солнце ещё не село, но Рада опустила тяжёлые шторы и настояла, чтобы он лег.

— Тебе необходимо выспаться, — непреклонно заявила она.

По её виду Орест понял, что она уже «что-нибудь придумала». И даже догадывался, что именно. Что ж, если в чём-то она точно права, так это в том, что для него воздержание никогда не было полезным.

Выспаться, конечно, он не успел, когда его разбудил тихий шорох открывшейся и закрывшейся двери. В комнате царил полумрак — на стене кто-то включил пару светильников, похожих на факелы. Свет был сильно приглушённым, «факелы» играли роль ночника, и в этом свете он разглядел у дверей девичью фигурку. Рада оправдывала его ожидания.

Орест медленно сел на кровати. Девушка у дверей не двинулась с места.

— Подойди, — негромко приказал он, и тогда она приблизилась к кровати, позволяя рассмотреть себя получше.

Совсем девочка. Голова склонена, глазки потуплены… Чисто ягнёнок невинный. Волосы собраны в высокий хвост, лицо открыто, платье совсем простое, застегнутое до горла, ни штрихом не напоминает о роде профессии его владелицы. Рада решила, что такое теперь должно его возбуждать?

Орест невольно качнул головой, и этот жест девица восприняла, как команду. Лёгкий стремительный шаг к кровати — и вот уже она опустилась на колени, заглядывая снизу в его лицо.

Свет «факелов» как будто мигнул, комната вокруг качнулась.

Поднятый подбородок, тонкая жилка, бьющаяся на открытой шее, широко распахнутые глаза на нежном юном лице. Зелёные, как каджерианское море.

Ореста словно парализовало. А она всё смотрела — открыто, доверчиво, как всегда, когда они разговаривали лицом к лицу, смотрела и ждала чего-то.

— Ника… — голос предательски дрогнул.

Часть его понимала, что это мираж, что её здесь нет, это девочка Рады, это игра света и тени, это его больное воображение. Но другая часть отчаянно хотела заткнуть первую, разумную. И ей это удалось.

Она здесь. Она смотрит и ждёт.

— Иди ко мне, девочка моя…

Она поднялась с колен, перебралась на кровать, он рывком притянул её к себе, свободной рукой рванул ленту, и длинные волосы рассыпались по её плечам, шелковисто пощекотали его обнажённую грудь. Нежные пальцы коснулись его плеч, он кожей ощутил её дыхание. Это было так волшебно, что ненадолго он потерял чувство реальности. Его переполняло что-то большое, радужное, что-то, что заставило его улыбнуться.

— Чего ты хочешь, дорогой? — шепнул рядом с его ухом незнакомый голос.

Сладкое облако внутри лопнуло.

Орест схватил её за руки, которые с его плеч уже скользнули ниже, умело и недвусмысленно.

— Ты недоволен?

Он оторвал от себя девушку, пристально вгляделся в лицо, не отвечая. Это было всё то же лицо, что и минутой раньше… и это было чужое лицо. Никины глаза смотрели на него с лица незнакомки, но уже не доверчиво, а вопросительно. «Чего ты хочешь?» Чего я хочу? Не этого!

— Уйди!

Он с силой оттолкнул девицу от себя, так, что она не просто упала с кровати, а ещё и отлетела в сторону стены, ударилась о подлокотник тяжёлого кресла, вскрикнула сдавленно и замерла на полу. Волосы разметались, неудобно согнутая тонкая рука застыла неподвижно, приковывая к себе взгляд. Господи, что он наделал?

— Ника! — на секунду показалось, что мир рухнул. Он ударил свою девочку, он совсем потерял рассудок, она же не виновата, она просто хотела сделать всё правильно!

Орест упал на колени рядом с девушкой, схватил её за плечи, перевернул, отвёл спутавшиеся волосы с лица, хотел обнять, поцеловать, вернуть… но тут он встретил тусклый взгляд цвета зелёного стекла и только теперь понял, что на этих глазах контактные линзы. Цветные линзы. Он разжал руки и некоторое время тупо смотрел на лужицу крови на полу, медленно расползающуюся из-под русой копны волос.