— Я уже здесь, — сказала она, глядя в глаза отцу. — Всем добрый день, приношу извинения за то, что вам пришлось ждать.

Только после этого она позволила себе оглядеть гостей.

Большой овальный стол, всё в том же любимом отцом викторианском стиле, был занят наполовину. Место во главе занимал Ревнёв, слева от него сидел Орест и было оставлено место для неё, а справа, напротив, сидели двое. Первый, скорее всего, обладатель «медвежьего» голоса, выглядел соответственно — крупный, пожалуй, такой же как Орест, только мощнее в плечах. Короткие волосы тёмные, почти чёрные, лицо приятное, хотя далеко не красавец. Наверное, приятным его делали зеленовато-карие глаза — удивительно добрые и мягкие для такого сурового облика. Второй казался полной его противоположностью. Скорее стройный, чем мощный, но тоже широкоплечий, с интеллигентным красивым лицом. Он мог бы тоже казаться приятным, если бы не взгляд. Серые глаза смотрят слишком жёстко и серьёзно, ни тени улыбки. Что ж, в последнее время Ника могла бы с ним потягаться.

— Ника, познакомься, — сказал Ревнёв. — Это наши гости, они поживут у нас пару-тройку недель. Они друзья Володи, но на Каджеро впервые. Пока его нет, они будут выполнять кое-какую работу, а мы поможем им адаптироваться на нашей планете.

По взгляду отца Ника поняла, что помощь в их адаптации он хочет возложить на неё. Интересно, кого из этих двоих он прочит ей в ухажёры? Она почувствовала раздражение к обоим непрошеным гостям, к отцу, ко всему.

— Кирилл Крымов, — продолжил Ревнёв, а сероглазый поднялся со стула, склонив голову, — и Энтони Вельд, — «медведь» повторил манёвр товарища.

Ника сухо кивнула и прошла на своё место.

— А это Ника, моя дочь, — закончил Ревнёв, наблюдая, как она садится.

— Обрати внимание, Ника, какие у нас сейчас учёные пошли, — весело сказал Орест. — Я думал, наши каджериане всем учёным сухарям фору дадут, а нам с Земли вон каких присылают — мускулатура, загар…

Ника неопределённо пожала плечами.

— Хорошая физическая форма нужна и учёным, и космонавтам, и инженерам с врачами, — отозвался сероглазый.

— А, ну да, ну да… «В здоровом теле — здоровый дух»? — Орест забавлялся.

Ника поморщилась.

— У этой байки про «большую редкость» такая же большая борода, — сказала она.

Орест огорчённо покачал головой.

— Что поделаешь, у меня у самого скоро борода вырастет. Седая. И шутки у меня такие же.

Ника снова пожала плечами, подняла со стола бокал с соком, погрузившись в изучение его гладких стенок, а Орест снова обратился к гостям.

— Так что же, в вашей лаборатории… кстати, как поживает Иван Матвеевич?

— Кто, простите? — удивился Крымов.

— Ну, ваш руководитель, профессор Лёвин.

— Ах, Илья Моисеевич, — понимающе кивнул парень. — Со здоровьем у него не очень хорошо, недавно вот ложился на обследование.

— Да-да, я слышал, слышал, — поцокал языком Орест. — И как же его здоровье сейчас?

— Он не рассказывает особенно, но в лаборатории поговаривают, что ему первый сердечный имплант поставили, — доверительно сообщил Вельд.

Нике показалось, что Оресту плевать на профессора, раз он даже имени его вспомнить правильно не смог. Неужели только для поддержания беседы спрашивает? Не похоже на него.

— А ведь это Лёвин первым начал исследовать влияние сильманитовой пыли на людей? — снова спросил тот, словно случайно.

Ника украдкой взглянула на гостей, увидела, как нахмурился Вельд — ему явно был неприятен разговор о Феанире, недаром он так рычал только что. А потом она столкнулась взглядом с взглядом сероглазого Крымова. Он смотрел серьёзно, изучающе, и как будто совсем не слышал, что рядом разгорается новый спор. Ника некоторое время смотрела на него так же в упор, но тут Вельд повысил голос, и она, вздрогнув, отвела глаза первой.

— Да на вашей Феанире права человека нарушаются!

— Это отрабатывающих там свой долг перед человечеством смертников вы называете людьми? — сухо спросил Орест. — Может, скажете, ещё и Эринию закрыть, пусть преступники на свободе гуляют?

— Господа, вы опять увлеклись, — как-то беспомощно попытался встрять Ревнёв, но на него никто не обратил внимания.

— То, что их приговорили за преступления, пусть и заслуженно, ещё не лишило их звания человека!

— Тони, спокойнее, — негромко сказал Крымов, и это неожиданно подействовало.

— Думаю, мы не сойдёмся во взглядах на этот вопрос, — сумрачно пробасил Вельд, затихая.

— Да, согласен и предлагаю прекратить этот разговор, — кивнул Орест.

Он тут же перевёл беседу на более нейтральные светские темы, а Ника тем временем чувствовала, как раздражение пошло на новый виток. Эти незваные гости, эта грядущая «помощь в адаптации», эти непонятные светско-любезные интонации в голосе Ореста, обед этот…

Она решительно встала, извинилась и немедленно вышла. Просто потому, что поймала себя на желании громко крикнуть «Да заткнитесь вы все!» Уже в дверях она услышала изумлённый вопрос:

— Андрей, да что с ней?

— У неё был тяжёлый год, Орест. Как у всех нас.

Кир проводил девушку взглядом. Какие у неё холодные глаза. Зелёный лед. А ещё, кажется, у неё очень, очень плохое настроение. Пожалуй, хуже, чем у Балу. Тот хоть кипеть может и переживать, а эта словно замороженная вся… да и не холод это в глазах, а тоска… Стоп, Карпов, какое тебе дело до посторонних девиц с их вселенской тоской?

— Простите мою дочь, господа, — тем временем сказал хозяин дома. — Она устала после тяжёлой сессии и, к тому же, никак не может прийти в себя после гибели матери.

— Да она в последнее время вообще заморозилась, — вдруг досадливо сказал Кледнер. — Такая девчонка была боевая, вся в отца, а сейчас не узнаю. Снежная королева.

Насчёт королевы Кир с ним мысленно согласился. А вот снежная ли…

Ника выскочила во внутренний двор, к бассейну. Почему её понесло именно на улицу, она не знала и уже начала жалеть об этом. Лучше бы поднялась в свою комнату, там можно было закрыться и никого не видеть. На улице сейчас жара. А она не захватила даже светозащитных очков. Не то, чтобы она без них не могла обойтись, но в прогулке под слепящими лучами Сианы приятного было мало. Нет, лучше вернуться. Пройти по боковой лестнице, не по центральной, она дальше от столовой, и проскользнуть в комнату. Да, так и надо сделать.

Ника торопливо пошла вдоль дома к боковому выходу. Двери открылись, пропуская её в спасительную прохладу помещения. Лестница эта была намного уже и чуть круче центральной, но она бегала по ней всё детство — привыкла. Вместо трёх пролётов здесь всего два, отсюда и крутизна. Поднявшись на второй этаж, Ника выглянула в коридор и вдруг увидела приближающегося человека. Она отшатнулась назад, уже понимая, что человек идёт по направлению к ней. Лихорадочно огляделась. Встречаться с кем-то из домашних, а тем более с гостями — а это был один из них — она сейчас не хотела. Бежать вниз — он наверняка пойдёт туда же, зачем бы ему на технический этаж идти. Значит, ей надо именно наверх.

На третий, технический этаж, продолжалась всё та же крутая узкая лестница. Ника быстро побежала вверх, на секунду выпустила поручень, чтобы ухватиться поудобнее, и потеряла равновесие. Рука схватила пустоту, не дотянувшись до опоры, и девушка с ужасом осознала, что падает.

Только хорошая реакция и то, что в таких ситуациях Кир сначала делал, а потом соображал, что это такое его тело выкинуло, позволили ему поймать на руки падающую с середины лестничного пролёта девушку. Секунда — и вот уже у него на руках сама «снежная королева», рефлекторно ухватившаяся за его плечи. И глаза, всё такие же зелёные, но уже не тоскливо-холодные, а очень даже живые и донельзя испуганные. Ну да, она уже приготовилась ломать шею, а тут такой кавалер галантный…

— Надо же, — слегка растерянно констатировал он. — Удержал.

Кир осторожно поставил девушку на ноги, та медленно разжала руки и быстро отступила на шаг, лишь слегка пошатнувшись.