Приклеив на лицо улыбку, Ольга Васильевна толкнула дверь. Лена сидела на постели с электронной игрушкой: пыталась уложить в ряд падающие кирпичики. Как раз в тот момент, когда вошла Ольга Васильевна, игрушка сыграла победный марш.

— Ну вот, опять она победила, — недовольно пробурчала Лена, но, увидев мать, широко улыбнулась: — Привет! Что-то ты сегодня задержалась!

Но Ольга Васильевна не смотрела на дочь. Она как завороженная уставилась на букет, стоящий в изголовье. Лена проследила ее взгляд и испуганно спросила:

— Мам, что с тобой? Что ты там увидела?

Ольга Васильевна подошла к тумбочке и слегка коснулась пальцами гладких лепестков:

— Кто это принес?

— Игорь, а что? Ну да, я знаю, ты не выносишь белых цветов, особенно лилий, но ведь они стоят не у нас дома. А в больнице — ничего страшного.

Ольгу Васильевну охватил панический страх. Она порывисто обняла дочь, крепко прижав к груди ее голову:

— Ты не понимаешь! Белые лилии всегда приносят несчастье… По крайней мере нашей семье.

Лена ласково высвободилась и с улыбкой посмотрела на нее:

— Мамочка, ну не будь суеверной! Меня скоро выпишут, мы с Игорем поженимся, и все будет хорошо!

Ольга Васильевна вздохнула. Лена скорее почувствовала, чем услышала этот вздох и насторожилась:

— Что-то не так? Ты от меня что-то скрываешь?

— Ничего я не скрываю. — Ольга Васильевна заставила себя говорить спокойно. — Конечно, все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Совещание на кухне напоминало военный совет перед решающей битвой. Лица всех троих его участников были серьезны и сосредоточенны.

— В Ганновере у меня есть друзья, — сказал Игорь. — Я мог бы попытаться…

— Никакие друзья не помогут собрать тебе столько денег, сколько нужно на оплату операции, — безнадежно махнул рукой Магницкий. — Думаю, даже если бы ты не всадил все свои средства в сербскую авантюру, все равно пришлось бы добывать еще столько же.

Игорь хотел на это что-то сказать, но махнул рукой и промолчал. Он сам не мог себе простить этой глупости. Если бы он ее не сделал, сейчас был бы хоть какой-то шанс собрать нужную сумму. Оплата самой операции, пребывания в клинике, лекарств… На Западе отчасти проблему решила бы медицинская страховка, но какая страховка в нашей стране. А если бы и была, там она уж точно недействительна.

Если получится так, что за «Двуглавого орла» Игорь заплатил цену Лениной жизни, то и ему после этого жить незачем… Ольга Васильевна курила одну сигарету за другой и молчала. Взгляд ее был устремлен куда-то в пространство. Магницкий время от времени тревожно посматривал на нее. Потом осторожно коснулся ее руки:

— Оленька, ты что молчишь?

— А? — Ольга Васильевна словно очнулась. — Не знаю… Понимаешь, эти цветы… Я вошла к ней после разговора с врачом и сразу увидела эти цветы. Дурной знак… Белые лилии…

Она оборвала фразу на полуслове, испугавшись того, что чуть было не сорвалось с языка. Белые лилии — цветы смерти.

— Ну хватит, ну перестань, — Валентин уговаривал ее как маленькую. — Это пустое суеверие, Оля, поверь мне.

Магницкий чувствовал себя неловко и виновато. Уж он-то знал, откуда пошло это суеверие. Но Ольга Васильевна медленно покачала головой:

— Ты не понимаешь…

Игорю казалось, что он сходит с ума. При чем тут лилии, которые он принес Лене? Вообще-то он хотел купить розы, но крупные звезды лилий были так нежны, что напомнили ему саму Лену, и он выбрал их. Однако сейчас выяснять у Ольги Васильевны, за что она так не любит лилии, совсем не хотелось.

— Ладно. — Магницкий поднялся. — Сегодня мы, похоже, ничего путного не придумаем. Игорь, думаю, что тебе пора. Пойдем провожу.

Игорь слегка удивился, что Валентин так по-хозяйски распоряжается в доме Ольги Васильевны, но эта мысль скользнула по периферии сознания и не задержалась. Думать сейчас Игорь был способен только о Лене. А Ольга Васильевна вроде вообще не слышала его слов.

Магницкий вышел за ним на лестничную площадку.

— Не могу оставить Олю одну, — виновато пояснил он. — Теперь я, кажется, переселился в Ленину комнату до ее возвращения. Так что мое собственное жилище в твоем распоряжении.

Игорь кивнул в знак благодарности и хотел идти, но, взглянув на Магницкого, задержался:

— Ты хочешь сказать что-то еще? Магницкий закурил.

— Не хотелось при Оле… Это может быть необоснованной надеждой…

— Что? — Игорь подался к нему.

— Я попробую договориться с Буравским. Кажется, есть одна зацепка…

Эта выставка была так же не похожа на ту, которую Лена видела в Венеции, как маленькая галерея на Монмартре не походила на роскошный «Гритти-Пэлас». И публика на вернисаже присутствовала совсем не та. Здесь не было великолепных красавиц в вечерних туалетах от кутюр, не было скучающих мужчин в смокингах. Все было просто, мило, демократично.

Владелица галереи француженка Аннет в юности была сестрой милосердия в Христианской миссии спасения. Получив к сорока годам довольно большое наследство, она открыла эту галерею и специализировалась по фотовыставкам, главным образом на антивоенные и экологические темы. «Отведем угрозу от мира» — таков был девиз Аннет, и она с энтузиазмом воплощала его в жизнь.

Насколько Лена поняла, на вернисаже были студенты, в основном участвующие в той же миссии спасения, пришли ребята, которые воевали добровольцами в миротворческих силах ООН, журналисты из пацифистских изданий… И эти люди ей нравились больше, чем общество в особняке Дениэлли. Хотя… Может быть, виноваты воспоминания: манекенщицы из нее так и не получилось, а все, что было с этим связано, принесло одни неприятности. Лена стояла рядом с Игорем и принимала поздравления. Игорь представлял ее как свою жену — да так оно на самом деле и было. Правда, расписаться они еще не успели…

После восторженной речи Аннет и ответного слова Игоря предложили шампанское. Игорь взял с подноса два бокала и отвел Лену в сторону:

— Не хочешь улизнуть?

Она благодарно взглянула на него:

— С удовольствием!

— Ты не устала? — Он встревоженно посмотрел на нее.

Она улыбнулась:

— Да нет, все было великолепно! Просто хочу побыть с тобой вдвоем…

Она чуть было не сказала «в последний раз», но вовремя остановилась. Он, слава Богу, не понял, чем должна была окончиться ее фраза, наклонился и прошептал ей прямо в ухо:

— Наши желания, как всегда, совпадают.

Они шли по набережной Сены. Сентябрьская погода в Париже мало чем отличается от прохладного летнего дня в Москве. Еще даже листья не особенно желтые… Игорь обнимал ее за плечи, она прижалась к нему так тесно, как только могла, и обхватила его рукой за талию. В Париже все так ходят. Лена заметила, что влюбленные парочки здесь абсолютно не стесняются.

Они остановились посмотреть на баржи.

— А знаешь, — вдруг сказал Игорь, — мне бы хотелось пожить с тобой вот так, на реке. Может быть, когда-нибудь осуществим эту идею?

— Может быть… — Лена опустила голову, чтобы он не увидел ее лица. Будущее ее пугало. Через месяц она должна быть в Москве и лечь в клинику на операцию. Правда, оперировать будет сам Буравский — кардиохирург мирового класса, но ее это слабо утешало. Вот именно — все может быть…

— Что с тобой? — Игорь взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

Она не выдержала, уткнулась лицом в его куртку, и слезы сами полились из глаз.

— Мне сейчас так хорошо, — говорила она между всхлипами, — так хорошо… А дальше…

— А дальше все будет еще лучше. — Он слегка отстранил ее от себя, чтобы видеть ее глаза. — Я тебе обещаю.

— А если я… Если все пройдет неудачно…

— Никаких «если». — Его голос был тверд и спокоен. — Ты выходишь из больницы совершенно здоровой. Мы с тобой женимся, и я везу тебя в Венецию. Это будет наше свадебное путешествие.

— А потом? — Лена смотрела на него, и слезы на ее глазах постепенно высыхали.

— Потом? — Игорь засмеялся. — Ты знаешь, что потом: мальчик или девочка. А еще потом — еще мальчик или девочка. А еще…