— Знаете, — начала она издалека, — говорят, всегда видно, служил человек в армии или нет. И если человек неслуживший попадает в компанию армейцев, он выделяется среди них, как белая ворона.

— Ну да, — Андрей непонимающе взглянул на нее. — А к чему это вы?

— Ну, Игорю, наверное, тяжело быть среди вас…

— Почему?

— Он-то в армии никогда не служил. Ранение у него случайное…

Андрей усмехнулся:

— А вот тут вы ошибаетесь. Голову положу — Игорек человек воевавший. Причем круто воевавший.

Вот это новость! У Лены от удивления глаза стали как плошки.

— Этого не может быть! Я точно знаю — в армии он не служил…

— Эх, Леночка! Разве сейчас воюют только призывники? Да и горячих точек — завались: Кавказ, Чечня… Это только у нас. И за бугром… В Сербии вон уже который год наши ребята погибают.

— Вы точно уверены?

— В чем? Что ваш драгоценный знает все, что знаю я, и даже больше? Разумеется. Он калач тертый.

— Он вам что-нибудь рассказывал?

— Нет. Рассказывать он ничего не рассказывает, но меня не проведешь. Уж лучше бы рассказал. Я же вижу — его что-то грызет. По ночам иногда мечется, зубами скрипит. Бужу, спрашиваю — что? Молчит. Так-то вот.

В палату заглянула медсестра:

— Курляндский, на процедуры! — Увидев Лену, строго спросила: — А вы что здесь делаете? Посещения после четырех!

— Я к Болотову. У меня пропуск. — Лена покрутила в пальцах твердую бумажку.

После ухода Андрея Лена долго не могла прийти в себя. Значит, Игорь воевал! Интересно, где, когда? Действительно, горячих точек много. Что он делал? Кем был? Солдатом? Контрактником? Корреспондентом? От вопросов голова шла кругом.

К возвращению Игоря Лена уже успела более-менее совладать с собой. Сестра привезла его на кресле-каталке. Лена бросилась навстречу и хотела помочь переложить его на кровать, но Игорь раздраженно отстранил и ее, и сестру:

— Я сам.

— Болотов, опять упадете, — предостерегающе заметила сестра.

— Нет. Да пустите меня!

Перемещение стоило ему больших усилий: на лбу выступили бисеринки пота. Он лег и, отдыхая, откинулся на подушки. Лена смотрела на него и чуть не плакала.

Игорь дождался, пока сестра выйдет, и хмуро взглянул на Лену:

— Зачем ты пришла?

— Я же сказала, что сегодня приду. А ты…

— Что я? — грубо оборвал он. — Не прыгаю от восторга? Как видишь, рад бы, да не в состоянии.

— Я не знала, что ты не ходишь.

— Хожу. Только это плохо кончается. Из палаты на своих ногах, обратно — в инвалидном кресле. — Он закусил губу.

Лена, кажется, начала что-то понимать:

— Так ты из-за этого?

— Из-за чего?

— Ты не можешь ходить и поэтому не хочешь, чтобы я была с тобой?

Он посмотрел на нее и вдруг громко расхохотался:

— Какая же ты все-таки еще маленькая, Ленка! Ты что, вообразила, что я теперь инвалид и из романтических побуждений приношу себя в жертву?

— Ну… — Лена была совсем сбита с толку. — А что же тогда?

— Да я нормально хожу, и с ногами у меня все в порядке! Просто потерял много крови, и от этого бывают головокружения, ну вот как сейчас. Через недельку-другую все пройдет. Но, конечно, хлопаясь в обморок ни с того ни с сего, чувствуешь себя крайне глупо.

— Да, действительно, — Лена грустно улыбнулась и, протянув руку, погладила его по щеке, — ты ужасно бледный.

Ее прикосновение подействовало магически: Игорь словно потянулся к ее руке, будто желая продлить это мгновение. Лена замерла. Но мгновение прошло. Он отстранился и тихо сказал:

— Не надо.

— Не надо чего?

— Ничего не надо. — Он устало посмотрел на нее. — Я же тебе вчера все объяснил.

— Я тебе не верю.

— Придется поверить.

— Тогда повтори мне это сейчас.

— Я больше не люблю тебя.

Лена пристально посмотрела на него:

— Посмотри мне в глаза и повтори еще раз.

Игорь с усилием поднял на нее взгляд. Боже, сколько в нем было усталости и боли.

— Ты пришла сюда, чтобы издеваться надо мной?

— Я пришла сюда, потому что жить без тебя не могу. И знаю, что ты без меня не можешь тоже. Ну как мне тебя в этом убедить?

— А ты стала упрямая. — На лице Игоря промелькнуло что-то вроде уважения. — Я же говорю — изменилась.

— Не увиливай.

— Не понимаю, зачем ты ворошишь прошлое. Четыре года — большой срок. У тебя своя жизнь, у меня — своя.

— А ты не хочешь рассказать мне об этой своей жизни?

Игорь усмехнулся:

— Зачем?

— Мне интересно. Я знаю, что ты сменил профессию.

— Да?

— Это было несложно вычислить. Твои фотографии уже давно не появляются в модных журналах.

— Я просто больше не снимаю манекенщиц. Переквалифицировался. А профессию я не менял — не умею больше ничего делать.

— А что ты теперь снимаешь?

— Так… Разные сценки из жизни. — Игорь говорил неохотно, но все-таки он ответил на ее вопрос. Уже прогресс по сравнению со вчерашним!

— Какие сценки?

— Вот пристала! Разные. Расскажи лучше о себе. Как ты попала в журналистику? — Игорю явно хотелось сменить тему, и Лена не стала настаивать. Он ее не только не прогоняет, еще и интересуется ее жизнью — нет, точно прогресс!

— Случайно. Надо же было чем-то заниматься. Модели из меня не получилось, да я и не стремилась к этому. Вы с мамой правильно говорили — характер не тот. А журналистика — профессия не хуже любой другой. Славик подрабатывал в отделе информации «Ночного клуба» и пристроил туда меня. Сначала просто ходила на всякие презентации-вернисажи и писала информашки, а потом втянулась. Поступила на журфак. А сейчас работаю в «Московском экспрессе» корреспондентом. Правда, пока внештатно.

— Да, карьера почти блестящая, — усмехнулся Игорь. — Кто бы мог подумать!

— Ну вот, я тебе про себя все и рассказала. — Лена упорно гнула свою линию. — Теперь твоя очередь.

Игорь вздохнул и только хотел было что-то сказать, как дверь распахнулась, и в палату вошел один из парней. Лена напрочь забыла, как его зовут: то ли Гоша, то ли Виталик… Он удивленно взглянул на Лену, поздоровался и прошел к своей кровати. При постороннем из Игоря уж точно правды не вытянешь — на столько-то Лена его знала. Она поднялась:

— Я завтра приду опять, и мы договорим.

Она снова протянула руку и погладила его по щеке. Он не отстранился.

— Так я приду?

Игорь кивнул и улыбнулся одними глазами:

— Хорошо.

Лена шла по больничному коридору, и внутри у нее все пело от счастья: он сказал «хорошо»! Он любит ее, любит!

Сапрыкина ей удалось застать в ординаторской.

— А, Леночка, — приветствовал он ее как старую знакомую. — Как жизнь, как здоровье? Впрочем, вижу, вижу! Цветете!

— Олег Анатольевич, я к вам по делу, — начала Лена почти официально.

— Вот всегда так! — шутливо огорчился Сапрыкин. — Что на этот раз?

— Вы не помните, из какого отделения милиции приезжали расспрашивать Болотова? Ну, тогда, когда он только поступил…

— Из какого? — Сапрыкин озадаченно поскреб свой толстый затылок. — Из какого? Да, наверное, из местного! Не с Петровки же, 38! Конечно, из местного! Вспомнил! Вызов сделала дежурная медсестра. А зачем…

— Спасибо, — перебила его Лена. — А фамилию следователя случайно не помните?

— Вот фамилию не помню, — огорченно развел руками Сапрыкин. — Да я, признаться, и не поинтересовался, не до того было.

— Ничего, в отделении, наверное, скажут.

— Наверное. А зачем…

— Олег Анатольевич, вы так мне помогли! — Лена чмокнула оторопевшего Сапрыкина в пухлую щеку и умчалась, не дожидаясь дальнейших расспросов.

План ее был прост: представиться корреспонденткой «Московского экспресса» (благо удостоверение у нее есть) и выспросить у следователя все о таинственном покушении на Игоря. Мотивировка Лену не волновала. В конце концов, соврет что-нибудь. Например, скажет, что делает материал о нападениях с применением огнестрельного оружия.

Отделение милиции находилось совсем рядом с больницей. Предъявив свою «прессу» молоденькому дежурному милиционеру, Лена объяснила, зачем пришла. Тот совершенно не удивился: очевидно, милиционеры сейчас встречаются с журналистами едва ли не чаще, чем с преступниками. Газет развелось множество, и в каждой — криминальный отдел.