Аннемари отвернулась от Дэвида и взбежала на антресоли, быстро переоделась во все еще влажную одежду, и когда спустилась вниз, Дэвид продолжал сидеть у камина. Ничего не сказав, Аннемари бросила ему футболку, а сама отошла к окну. Молча глядя на дождь, она прижалась лбом к прохладному стеклу. Уже почти рассвело. Заметив краем глаза, что Дэвид одевается, она обернулась к нему.

— Я ухожу, — произнес он. — Но знай, все, что я сказал, — серьезно. Я буду бороться до конца, что бы ты ни говорила. Пойми, никогда в жизни у меня не будет никого, кого бы я любил так, как люблю тебя.

От его слов у Аннемари защипало в горле, на глаза навернулись слезы. Дэвид резко развернулся и направился к выходу. Еще мгновение, и за ним с грохотом захлопнулась дверь.

Некоторое время Аннемари стояла не двигаясь, обхватив зябнущие плечи, и ждала… В комнате воцарилась гнетущая тишина, а она все ждала.

— Дэвид! — вырвалось у Аннемари. Она бросилась к двери и настежь распахнула ее. Солнце уже поднялось над вершинами гор, и весь мир казался свежим и умытым. Аннемари жадно вдыхала влажный, прелый запах земли, сладкий аромат жимолости, что доносился из сада. Капли росы поблескивали в солнечных лучах. Буквально в двух шагах от нее, не обращая на нее внимания, через двор резво пробежал дикий кролик. Дэвид уже подошел к беседке. На мгновение он остановился и бросил взгляд через плечо — словно пытаясь навеки запечатлеть в памяти это утро и это место. Затем, ускорив шаг, двинулся прочь.

— Дэвид, — прошептала Аннемари, но было поздно. Ему надо было уйти, а ей оставаться — так будет, лучше для них обоих.

Нет, лучше выбросить все из головы, прямо сейчас, коварно нашептывала ей на ухо рассудительная часть ее души, но та, вторая часть, что была без ума от Дэвида Гэннона, буквально разрывалась от горя. Аннемари уселась на мокрый порожек. Она так ничего ему и не сказала!

Аннемари закрыла глаза. Она все еще ощущала его внутри себя, все еще страстно жаждала его ласк, его поцелуев.

Дэвид.

Но он ушел, и она была бессильна что-либо изменить.

— Аннемари?

Она обернулась. На тропинке стоял Рассел. Он поднял ей подбородок и пристально заглянул в глаза. И хотя Аннемари чувствовала себя опустошенной и разбитой, она не собиралась сдаваться под его испытующим взглядом.

— С тобой все в порядке?

— Да, — едва слышно выдавила она.

— Он все еще здесь?

— Нет, ушел.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Рассел! — сердито воскликнула она.

— Мне не нравится твой вид, Анни.

Она ничего не ответила. Вид как вид, бывает и хуже. Молчание начинало затягиваться.

— Вот, возьми, — нарушил наконец тишину Рассел, протягивая ей сумочку. — Мне ее отдали Руби и Наоми. Я… когда ты вчера вечером исчезла, я отвез их домой и оставил твою машину возле вашего дома. Но ты так и не вернулась, и я решил, что ты здесь.

Аннемари бросила на него быстрый взгляд, на мгновение заглянув ему в глаза.

— Спасибо, Рассел.

Нет, он совсем не изменился за эти годы. Точно такой, как тогда, когда они были еще детьми. Неожиданно ей припомнился эпизод из их детства. В школе проводили карнавал с настоящими каруселями. Таких изумительных резных деревянных лошадок Аннемари больше никогда не видела. Их классу позволили разок прокатиться бесплатно, но мест на всех не хватило. Аннемари замешкалась, и ей не досталось лошадки. Она и сейчас помнила, как ей стало обидно и грустно и как она удивилась, когда галантный Рассел Чандлер слез с лакированного черного конька и предложил ей свое место.

— Как твоя губа? улыбку.

— Ничего. — Рассел пожал плечами. — Знаешь, я долго обо всем этом думал. Извини, я грубо с тобой разговаривал. За такие слова и я бы врезал себе в челюсть.

Рассел шагнул к ней ближе, но садиться нe стал.

— Знаешь, всю свою жизнь я думал, что в запасе у меня уйма времени и я всегда успею принять решение относительно нас с тобой. Я считал так, когда познакомил тебя с Грейсоном Баркли. Я считал так все эти годы вплоть до того момента, когда ты уехала в Харан. А когда ты вернулась, то… ты была уже другая. Я ужасно испугался. И только теперь мне понятно — ты такая, как и всегда. Точно такая, какой была, когда влюбилась в Грейсона. — Рассел выдавил виноватую улыбку. — Выходит, я вновь опоздал.

— Рассел… — Аннемари не хотела говорить ему обидные вещи, но что ей оставалось?

— Ладно, — произнес он. — Знаешь, что Гэннон сказал мне вчера вечером? СГН сказал, что такого друга, как ты, у него никогда не было. Что ж, пожалуй, он прав. Мы ведь с тобой тоже друзья, Анни! И если тебе что-то понадобится, проси, не стесняйся.

Глаза ей застилали слезы, и Рассел обнял ее — нежно и действительно по-дружески, лишь бы она не плакала. А затем ушел.

Аннемари осталась в одиночестве.

— Что бы ты на это сказала, леди Элизабет? — молча вопрошала она родственницу, давно отошедшую в мир иной. Наверно, что Аннемари не хватает мужества соединить свою жизнь с любимым человеком и что ей неплохо бы взять пример с нее, леди Элизабет.

— Я постараюсь, — дала обещание Аннемари.

В конце концов она заставила себя подняться и вернулась домой. Отец уже сидел в кухне за чашкой кофе.

— А где Дэвид? — тотчас поинтересовался он. Было видно, что старый мистер Уорт догадался, где и с кем она провела ночь.

— Он обиделся и ушел, папа, — ответила Аннемари, наливая себе кофе.

— Он вернется в Харан?

Аннемари удивленно посмотрела на отца.

— Да, — нехотя призналась она.

— Я так и подумал, — произнес мистер Уорт. — Ему неплохо бы избавиться от… кое-каких воспоминаний.

Аннемари не ответила. Вместо этого, стараясь не смотреть отцу в глаза, она сделала еще один глоток из чашки.

— Дэвид мне все рассказал, Аннемари, — негромко произнес отец, и она была вынуждена посмотреть на него.

— Это он зря…

— Я сам расспросил его. Мне хотелось узнать, что он делает здесь. А еще, почему с тех пор, как вернулась, ты ходишь сама не своя. Аннемари, для меня ты по-прежнему моя любимая дочурка. Вспомни, с кем это мы в детстве, бывало, ходили по автомагазинам? Ты думаешь, я ничего не вижу? Не вижу, что тебя что-то гнетет, что у тебя тяжело на сердце? Дэвид не из тех, кто лжет и изворачивается. Признаться, мне даже обидно, что ты ничего не хочешь мне рассказать, что там с тобой приключилось. Понимаю, тебе было велено не слишком распространяться — так мне сказал Дэвид. Но ведь я твой отец, и пусть ты уже взрослая женщина, но все равно, что бы ни стряслось, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.

— Я собиралась все рассказать тебе, папа.

— Эх, почему ты не сделала этого раньше — думаешь, я не смог бы тебе помочь?

Аннемари печально покачала головой:

— Я должна справиться со всем сама.

— Как и Дэвид, — негромко произнес отец. Она не ответила.

— И что же ты намерена делать дальше? Какие у тебя насчет него планы?

— Папа, ты ничего не понимаешь!

— Отчего же? Мне понятно, например, что вам обоим пришлось несладко. Но вы выстояли и, главное, полюбили друг друга. Это и слепому видно. Даже Руби с Наоми — и те догадались. А ведь им не терпелось поскорее выдать тебя за Рассела!

— Пап…

— А если твой Дэвид обиделся, то мой совет вам обоим — постарайтесь-ка скорее разобраться в своих чувствах!

Вот и все, что я тебе хотел сказать. Смотри не упусти время, оно не станет ждать! Кто знает, может, его вообще у тебя не будет. Как у нас с твоей матерью. Ты же не хочешь потом всю жизнь корить себя.

— Корить себя, папа, можно всегда, независимо от решения.

— Что ж, пожалуй, ты права. Но я прожил немало и знаю, что куда сильнее мучаешься раскаянием, когда чего-то не сделал. Любой, даже самый необдуманный шаг не так страшен.

— Я не могу решиться, папа, — призналась Аннемари. — Мне мешает прежний опыт — какой, ты сам знаешь.

Она попыталась изобразить улыбку, но та получилась какой-то вымученной.

— Но ведь ты уже не та наивная барышня, да и Дэвид не Грейсон. Тот ему и в подметки не годится. А что до Рассела — что ж, пусть себе кусает локти. Сам виноват. А что до твоих страхов, дочка, на то она и жизнь!