— С радостью готова уступить, — не задумываясь выпалила Фиона и улыбнулась Тире.

Может быть, они сумеют подружиться с этой девушкой. Это было бы очень кстати.

— Кто тебя спрашивает? — удивился Торн. — Тира, отправляйся к моему отцу и брату и делай, что они скажут. А мыть меня будет отныне твоей обязанностью, Фиона.

Тира бросила на Фиону такой взгляд, что сразу стало ясно: дружбе между ними не бывать.

— Если твоя новая рабыня не угодит тебе как надо, хозяин, я в любую минуту с радостью заменю ее, — сказала Тира.

Она состроила гримаску на своем хорошеньком личике, поправила юбку и выпорхнула вон из бани, сверкнув на прощание стройными лодыжками.

— Ты знатный человек? — поинтересовалась Фиона.

— Да. Мой отец — ярл. Это по-вашему то же самое, что граф. Он в большом фаворе у нашего конунга Харальда Рыжего. А теперь хватит болтать, помоги мне раздеться — вода остынет.

— Нет, хозяин, — копируя интонации Тиры, ответила Фиона.

— Не испытывай мое терпение! — Торн с грохотом поставил на скамью свою ногу и толкнул Фиону в шею так, что она упала на колени. — Снимай сапоги.

Фиона стиснула зубы и… подчинилась.

Когда она, развязав ремни, стащила с Торна оба сапога и поднялась с колен, у нее не только разжались зубы, но и приоткрылся рот, потому что Торн успел освободиться от кольчуги и нижней рубахи и теперь преспокойно скинул штаны и предстал перед Фионой совершенно обнаженным. Она невольно подумала о том, насколько же голый человек не похож на себя самого одетого. Грудь Торна покрывали волосы — светлые, тонкие. Ниже, на животе, они становились темнее и гуще и наконец превращались в изрядную поросль, сбегая к паху. Тело викинга было все в шрамах, подживших и совсем свежих, еще не зарубцевавшихся, ярко-красных. Под кожей перекатывались плотные жесткие мускулы.

И — ни грамма жира на всем теле.

Фиона впервые видела полностью обнаженного мужчину. Чувствуя, что выглядит глупо, она все равно не могла отвести изумленного взгляда от его возбужденной плоти.

Сам же Торн, казалось, чувствовал себя совершенно естественно. Он спокойно подошел к огромной лохани и легко залез в воду.

— Давай, — поманил он Фиону пальцем. — Вода отличная.

— Нет, я потом, — воспротивилась Фиона.

— Ты не сможешь вымыть меня, оставаясь снаружи. Давай, давай! Или ты ждешь, чтобы я сорвал с тебя твои тряпки?

Последняя надежда Фионы — на то, что, может быть, ей удастся остаться одетой, рухнула.

— Раздевайся, чего ты ждешь? — поторопил ее Торн. — Стесняешься? Так я уж видел тебя голой.

Новая волна краски залила щеки Фионы. Все правильно. Он уже видел ее обнаженной, и Фиона никак не могла об этом забыть.

— Но, может быть, все-таки Тира, я ничего не умею, — начала она, пытаясь все еще избежать неотвратимого.

— У Тиры другие дела. И хватит болтать. Не забывай: я — хозяин, ты — рабыня. Мигом скидывай свое тряпье и лезь в лохань.

Голос Торна звучал твердо и властно.

Конечно, Фиона могла повернуться и убежать. Ну и что бы это дало? На секунду ей представилась картина: совершенно голый Торн нагоняет ее во дворе и силой возвращает назад, в баню, на глазах у людей. И никто не придет ей на помощь, об этом лучше и не мечтать. Рабы твердо знают свое место, и доля их нелегка.

Нет, лучше уж подчиниться сразу. По крайней мере это поможет ей избежать наказания.

Дрожащими пальцами Фиона расстегнула пряжку на горле. Туника ее сползла с плеч. Фиона расстегнула пояс, и туника упала к ее ногам. Теперь на Фионе осталась лишь одна тонкая полотняная рубашка. Девушка направилась к лохани, все еще надеясь, что Торн позволит ей остаться хотя бы в нижней рубашке.

— Снимай все, — сказал викинг. — Все! Поняла? И поскорее, вода остынет.

Губы Фионы задрожали, когда она непослушными пальцами распустила завязки и нижняя рубашка соскользнула на пол. Девушка вспрыгнула и окунулась в лохань — так быстро, что перед глазами Торна лишь на мгновение мелькнули ее белые гладкие ноги и высокие, увенчанные розовыми сосками груди.

— Ты забыла взять мыло, — ухмыльнулся Торн. Фиона растерянно посмотрела на скамью, стоящую возле стены.

— Почему тебе так нравится мучить меня? — спросила Фиона. — Ты что-то совсем перестал бояться моих заклятий. А вдруг я возьму, да и лишу тебя мужской силы? Что на это скажешь?

Торн посмотрел на нее — отчасти обескураженно, отчасти встревоженно.

— Знаешь, если бы я верил, что ты можешь сделать такое, я, наверное, убил бы тебя на месте. В то, что ты можешь околдовать мужчину, я верю. Но в то, что ты можешь причинить мне зло, — нет. Беги за мылом. Я жду.

Фиона стремглав выскочила из лохани — за мылом и мочалкой, лежащими на скамье, но на сей раз Торн успел рассмотреть ее получше. Он увидел все, что хотел, — матовую кожу Фионы, и ее стройные длинные ноги, и грудь, и тугие полушария ягодиц. Он помнил все это с того самого вечера на реке. Ему часто снилась Фиона, ее высокая, полная грудь с восхитительными сосками, похожими на спелые вишни.

— Потри спину, — сказал Торн, поворачиваясь к Фионе спиной и слегка перевешиваясь через высокий борт лохани.

Фиона молча принялась намыливать мочалку. Странное мыло вызывало у нее все больше удивления. Оно оказалось ароматным и нежным — ничего похожего у них, на острове Мэн, отродясь не бывало.

— Никогда не видела такого мыла, — негромко призналась она.

— Это из Византии, — пояснил Торн. — Мы возим туда меха, янтарь, мед, мечи и рабов, а в обмен берем мыло, специи, шелковую ткань, золотые и серебряные украшения. Мы вовсе не такие дикие люди, как о нас думают.

«Еще какие дикие!» — подумала про себя Фиона, но благоразумно промолчала.

Когда она закончила мыть Торну спину, он протянул ей руки — сначала одну, затем вторую, а позже, усевшись в лохань, — ноги, также одну за другой. Потом он с головой нырнул в воду, после чего Фионе пришлось намыливать его длинные светлые кудри.

«А не утопить ли его в этой лохани, когда он будет смывать мыло с волос?» — мелькнула у нее в голове безумная мысль.

Фиона тяжело вздохнула и решительно отбросила ее.

Наконец Торн взял из рук Фионы намыленную мочалку и сам прошелся ею по своим интимным местам. Чтобы не видеть этого, Фиона отвернулась.

— Теперь все? — спросила она. — Можно идти? Не дожидаясь ответа, она собралась было вылезти, но ее остановил голос Торна:

— Но ведь ты тоже должна вымыться.

Он забрал у Фионы намыленную мочалку и развернул девушку спиной к себе.

Фиона потеряла дар речи и лишь молча моргала глазами, а викинг потер ей спину, а затем принялся намыливать руки и грудь, как будто это было в порядке вещей. При этом Торн не отрывал от Фионы внимательного взгляда, словно пытался что-то увидеть, понять, рассмотреть. Интересно — что именно хотел он увидеть?

— Я могу сама, — лишенным интонаций голосом сказала Фиона, когда рука Торна, держащая мочалку, двинулась ниже, к ее животу.

— Мне нравится мыть тебя, — возразил Торн. Он опустил руку еще ниже и протолкнул мочалку между плотно стиснутых ног девушки.

Фиона прикусила губу, чтобы не закричать. Так и здесь ее не трогал еще никто! Это было невозможно, ужасно и… восхитительно. От равномерных — вперед, назад, — движений бедра Фионы принялись непроизвольно сжиматься, стремясь попасть в такт. Все нервы ее, казалось, вздыбились, словно пришпоренные кони.

— Нет. Прекрати, — глухо прошептала Фиона. — Прошу тебя, не надо.

Торн не обратил на се слова ни малейшего внимания. Он, отбросив мочалку в сторону, спокойно продолжал те же движения рукой. Пальцы его были сильными, длинными и… скользкими от мыла. Викинг припал губами к ее соскам, и вот тут Фиона уже не смогла сдержать невольный стон. В ту же секунду палец Торна устремился в щель между ногами Фионы. Тело Фионы изогнулось, словно от пронзившей его боли.

Торн еще немного продвинул вперед свой палец, затем оторвался от груди Фионы и со счастливой улыбкой сказал: