— Может быть, он хочет убить меня? — думала Тамара, слабея с каждым днем.

Даже ночью она не находила себе покоя. Напрасно заставляла она Фанни ложиться спать в своей комнате.

Та видела только странные обмороки своей госпожи, после которых она бывала совершенно разбита.

Страшная ревность терзала сердце Магнуса. Он видел странное состояние Тамары и невольно приписывал его воскресшей любви к Угарину. Видя, как она с каждым днем бледнела, как старательно избегала смотреть на него, барон с трудом сдерживал себя. Страшный гнев овладевал его душой.

Однажды после завтрака молодые супруги сидели в той самой гостиной, где висел портрет князя. Магнус нервно ходил по комнате, с трудом сдерживая свой гнев, так как несколько раз ловил взгляд Тамары, устремленный на портрет соперника, даже из могилы возмущавшего его жизнь.

— Отчего ты не прикажешь повесить этот портрет в своем будуаре? — спросил он наконец.

В его голосе звучало страшное раздражение.

— Напротив, я хочу просить тебя совсем вынести его из дома, — ответила Тамара усталым голосом.

Магнус остановился и с удивлением посмотрел на жену. Смертельно бледная молодая женщина стояла, устремив глаза на портрет с выражением страха и ужаса. Вдруг она отступила назад и почти упала в кресло, прижав руки к груди. Какой-то сверхъестественный ужас охватил Магнуса и заставил его вздрогнуть всем телом. Он ничего не видел, но ощущал какое-то ледяное веяние и чье-то невидимое присутствие.

Тамара как будто потеряла сознание. Со стеклянным взглядом, с полуоткрытыми глазами она неподвижно лежала в кресле. Молодому человеку показалось, что на фоне ее белого платья вырисовывался человеческий силуэт. Дрожа всем телом, он перекрестился, и в ту же минуту Тамара выпрямилась с глубоким вздохом и провела дрожащей рукой по лбу, покрытому холодным потом.

— Тамара… Ради Бога… что с тобой? — вскричал Магнус, быстро подбегая к ней. — Признайся мне откровенно во всем!

Молодая женщина взволнованно взглянула на него.

— О, если бы только я могла объяснить тебе, что со мной происходит! Я знаю, что ты подозреваешь меня в любви к нему. Но клянусь тебе, Магнус, он мне ненавистен и вид его пугает меня!

Барон сел рядом с женой и дружески пожал ее руки.

— В чем мог я подозревать тебя, видя твое страдание? Скажи мне все откровенно, как брату, как своему лучшему другу!

Прерывающимся от слез голосом молодая женщина рассказала ему про ужасные видения, так страшно мучившие ее.

— Я знаю, что он желает моей смерти, — прибавила она, с трудом переводя дыхание. Иногда он увлекает меня к окну, и мною овладевает страстное желание броситься на мостовую; иногда он подсовывает мне какое-нибудь оружие, и у меня появляется мысль о самоубийстве. До сих пор я сопротивлялась, но надолго ли хватит моих сил? О, Магнус, спаси меня от него и от самой себя!

С громким рыданием Тамара прижалась к плечу мужа.

Холодный пот выступил на лбу барона. В самых теплых выражениях он старался успокоить молодую женщину и, когда она заснула, остался охранять ее. Он ни минуты не сомневался, что Тамара попала под чье-то ужасное влияние. Но как освободить ее? А между тем надо было торопиться, так как молодая женщина с каждым днем все более и более слабела.

Вечером приехал адмирал, и молодой человек рассказал ему о видениях и страданиях Тамары. Но при первых же словах о предполагаемой Магнусом причине болезни адмирал вскочил, как ужаленный змеей.

— И в таком серьезном случае, Магнус Оскарович, ты будешь дожидаться, чтобы духи лечили твою жену! — вскричал он, страшно покраснев. — Тамара больна, и ей необходима помощь хороших докторов. Ради Бога, оставим в покое спиритизм и обратимся к науке! Одна она компетентна в подобных вопросах.

— Успокойтесь, Сергей Иванович! Разумеется, мы посоветуемся с докторами. Но если мое предположение справедливо, они вряд ли в состоянии будут помочь нам!

На другой же день к больной были приглашены самые известные доктора. Составился консилиум, голоса разделились. Одни приписывали все галлюцинациям, другие — расстройству нервной системы. Последние находили даже признаки помешательства.

Предписанное лечение не принесло никакой пользы. Припадки все усиливались, слабость достигла такой степени, что больная с трудом ходила.

Наука оказалась бессильной. Она не могла понять таинственной болезни, хотя все доктора единогласно признавали, что Тамара находится, безусловно, в здравом уме.

Госпожа Рабен и адмирал были в отчаянии, что же касается Магнуса, то он был безутешен. Фанни и Шарлотта с самоотверженностью ухаживали за своей госпожой и заливались горькими слезами при мысли о возможной потере.

Однажды вечером барон был очень удивлен неожиданным приходом экономки. Добрая женщина в страшном замешательстве объявила ему, что слышала об одном замечательном человеке, излечившем многих больных, от которых уже отказывались все доктора.

— Говорят, он очень добр и лечит только молитвой и возложением рук. Не поможет ли он баронессе? Доктора же только вгоняют ее в гроб своими микстурами, — закончила Шарлотта, вытирая глаза кончиком передника.

— Конечно, я приму к сведению ваше сообщение, Шарлотта! В нашем отчаянном положении надо надеяться только на Бога!

На следующий день Магнус навел справки и с радостью узнал, что человек, о котором говорила экономка, был известный всему Петербургу медиум. Сердце молодого человека радостно забилось. Если что и могло помочь Тамаре, то, без сомнения, один магнетизм, эта могущественная сила, такая же таинственная, как и болезнь, которую он должен был победить.

Не теряя ни минуты, молодой человек отправился к Джузеппе Тани, и в тот же вечер великий медиум приехал к Лилиенштернам. Госпожа Рабен и адмирал пожелали присутствовать при этой последней попытке. Баронесса была полна надежд, Сергей же Иванович имел печальный и недоверчивый вид. Внешность Тани, красивого старика с длинной седой бородой, произвела на всех хорошее впечатление.

Поговорив о странных симптомах недуга, старый доктор пожелал видеть больную. Баронесса встала уже, чтобы провести его к ней, как вдруг прибежала Фанни и объявила, что с барыней сделался припадок. Все бросились в комнату Тамары. Первые же пассы произвели поразительное действие. У молодой женщины начались конвульсии, и затем она впала в совершенно бессознательное состояние. Магнус и его друзья находились в смертельной тревоге, но Тани сделал им знак не приближаться к больной. После сеанса Тамара заснула глубоким спокойным сном.

— Мне кажется, я с уверенностью могу сказать, что самое худшее уже миновало. Припадки и другие тревожные симптомы уже не повторятся. Только мне нужно еще несколько раз навестить больную, — объявил доктор, прощаясь с присутствующими. Это предсказание в точности исполнилось. Тамара проснулась на следующее утро с чувством полного спокойствия, какого уже давно не испытывала. Казалось, она совершенно забыла про мучившие ее видения, так как никогда не упоминала о них. С этого дня молодая женщина стала быстро поправляться. Магнус же собственноручно сжег в камине портрет Угарина, сделавшийся ненавистным его жене.

Во время выздоровления Тамары окружающие всячески старались баловать ее. Но по мере того как здоровье ее становилось крепче, какое-то стеснительное чувство вкралось в ее отношение к Магнусу. Молодая женщина чувствовала, что между ними что-то осталось невыясненным, что их ссора еще не разрешилась. Почему же Магнус не старается выяснить этот вопрос? Она не допускала мысли, чтобы Магнус мог желать развода. Тамара не была бы женщиной, если бы не видела, что он страстно влюблен в нее. Следовательно, он ждал, чтобы она сделала первый шаг и сказала ему:

— Я люблю тебя и не хочу расставаться с тобой!

Против подобного решения вопроса восставала гордость молодой женщины. Конечно, разводиться теперь, после смерти Арсения, было бы более чем странно! Но ведь во всем виноват Магнус!.. Ведь он оскорбил ее!.. Следовательно, он и должен просить прощения. Под влиянием таких мыслей Тамара чувствовала себя очень неловко в присутствии мужа, краснела под его взглядом и не знала, как ей принимать бесчисленные знаки его внимания. Магнус же, видя стеснение и озабоченность жены, никак не мог понять ее состояние. Если бы он знал, что Тамара желает полного примирения, то, ни минуты не колеблясь, попросил бы у нее прощения во всех своих действительных и воображаемых грехах. Но он опасался сделать ложный шаг и терпеливо выжидал, пока Тамара окончательно успокоится.