— Так, — сказал Аллейн. — Это интересно. Что-нибудь еще?

— Позже мы с Банчи направились в родительский уголок. Ну, вы знаете, в дальней части бального зала, где обычно располагаются все мамаши, тетушки и тому подобное. Ваша мама тоже была там. К нам вскоре присоединилась миссис Холкат-Хэккет со своим мужем, а потом подошла ее протеже в сопровождении этого старого осла Каррадоса. Девушка сказала, что у нее разболелся зуб, но, боюсь, бедняжка просто почувствовала, что не пользуется успехом. В том, как во время сезона девушек выставляют напоказ, словно товар, есть что-то варварское и невероятно жестокое, — решительно закончила Трой.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

— Мы обменялись несколькими словами с вашей матерью, потом генерал Холкат-Хэккет сказал, что отвезет девушку домой, а Банчи вызвался позже проводить до дому миссис Холкат-Хэккет. Генерал поблагодарил его, но сама она при этом казалась очень недовольной и ничего не ответила. У меня сложилось впечатление, что эта идея пришлась ей сильно не по душе. Да, минутку, в это время произошел еще один эпизод. Банчи завел разговор о пунктуальности со старой Люси Лорример. Вы знаете ее?

— Господи, ну конечно! Она мамина приятельница. Совсем выжила из ума.

— Да-да, это именно она. Она упрекнула Банчи в том, что он как-то куда-то опоздал, а миссис Холкат-Хэккет неожиданно громким и натянутым голосом заявила, что она может засвидетельствовать, что Банчи отличается исключительной пунктуальностью. В общем она не сказала ничего особенного, но непонятно почему после ее слов все почувствовали себя неловко.

— А вы можете точно вспомнить, что именно она сказала?

Трой провела рукой по волосам и сосредоточенно нахмурилась.

— Нет, точно не могу сказать. Какую-то фразу по поводу того, что, если Банчи назначает встречу, он никогда ее не пропустит. Может быть, ваша мама вспомнит. Вскоре после этого я отправилась танцевать. Ивлин Каррадос тоже была там, но…

— Но что?

— Вы можете подумать, что у меня разыгралось воображение и я начинаю придумывать то, чего вовсе и не было, но мне показалось, что она тоже была очень расстроена. Хотя это не имело никакого отношения к Банчи. У нее был совсем больной вид. Я слышала, как кто-то потом говорил, что она чуть было не потеряла сознание в столовой. Неудивительно, если судить по тому, как она выглядела. Я заметила, что ее руки были нервно сжаты. Мне всегда хотелось нарисовать ее руки, они у нее необыкновенно красивы. Я внимательно их рассматривала в тот вечер. Она держала на коленях довольно большую и по виду плотно набитую сумочку. Банчи сидел между ней и вашей мамой, и, когда он дружески похлопал их обеих по коленям — ну, вы знаете, у него была такая манера, — его рука задела сумочку Ивлин, и она нервно дернулась, словно он сделал ей больно, и еще крепче вцепилась в нее пальцами. Я как сейчас вижу ее руки перед глазами — с побелевшими суставами, нервно сжимающие золотую сумочку. Я снова подумала в тот момент, что мне очень хотелось бы нарисовать их и назвать «Руки испуганной женщины». А чуть позже… но, послушайте, — неожиданно остановилась она, — я увлеклась и просто болтаю несущественный вздор!

— Вовсе нет. Благослови Бог вашу профессиональную зрительную память. Продолжайте же.

— Ну так вот, спустя некоторое время после ужина я снова танцевала с Банчи, а потом мы с ним сели поболтать в бальном зале. Он рассказывал очередную забавную историю, на этот раз о том, как Люси Лорример послала венок на свадьбу и чайный сервиз на похороны, и вдруг он внезапно замолчал и уставился на что-то через мое плечо. Я обернулась и увидела, что он смотрит на Ивлин Каррадос. Я не поняла, что вызвало у него такой интерес. Она по-прежнему выглядела очень взволнованной, а Даймитри, тот самый, который обычно организовывает все банкеты, вы его наверняка знаете, протягивал ей ее сумочку. Наверное, она где-нибудь ее забыла. В чем дело?

У Аллейна вырвалось восклицание.

— Ту же самую плотно набитую сумочку, которую вы видели у нее в руках перед этим? — спросил он.

— Да. Только в этот раз она уже не выглядела плотно набитой, — быстро ответила Трой. — Как я сейчас вспоминаю, она была плоской и казалась совсем пустой. Видите ли, я снова смотрела на руки Ивлин. Помнится, я еще отметила про себя, что сумочка несколько велика для бального туалета. А потом к нам подошла Милдред, и вскоре после этого мы уехали. Боюсь, что это все.

— Боитесь? Трой, вы даже не представляете, какую важную информацию вы мне только что сообщили!

— Да?

Трой взглянула на него с» ласковым недоумением, и внезапно его лицо преобразилось, обнажив всю глубину чувств. Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Она протянула руку и дотронулась до него.

— Я пойду, — сказала она. — Мне очень жаль.

Аллейн отшатнулся. Он с силой ударил себя кулаком по ладони и резко сказал:

— Бога ради, не нужно мне вашего участия! Я невыносимо люблю вас, это чувство заставляет меня делать такие вещи, которых я всеми силами хотел бы избежать! Уходите, Трой, пожалуйста!

Она вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Аллейн мрачно расхаживал по комнате, бормоча под нос проклятья. За этим занятием его и застал инспектор Фокс, который вошел в комнату, принеся с собой атмосферу основательной респектабельности.

— Доброе утро, сэр, — сказал Фокс.

— Здравствуйте, Фокс. Садитесь. Я нашел завещание. Он оставил все сестре и ее сыну. Парень залез в долги и поссорился с дядей. Сейчас он не живет дома, но с минуты на минуту должен приехать. Я нашел записи лорда Роберта, касающиеся этого дела о шантаже. Когда он звонил мне сегодня в час ночи, то сказал, что, перед тем как приехать ко мне, заедет домой, чтобы переодеться и захватить свои записи. Вот они. Взгляните.

Фокс надел очки и взял маленькую записную книжку, утонувшую в его огромной руке. Он принялся читать с очень серьезным видом, слегка откинув назад голову и приподняв брови.

— М-да, — сказал он, дочитав до конца. — Ну что ж. мистер Аллейн, довольно интересные факты. Это выставляет мистера Даймитри в несколько, так сказать, неблагоприятном свете. На основании этой информации мы можем предъявить ему обвинение в шантаже, если дама нас не подведет. Я имею в виду эту миссис Холкат-Хэккет.

— Вы обратили внимание, она заподозрила лорда Роберта в том, что это он взял ее сумочку во время концерта.

— Да. Ситуация щекотливая. Можно сказать, что это дает ей мотив для убийства.

— Если, конечно, вы можете представить себе, что миссис Холкат-Хэккет, женщина, как выражаются портнихи, осанистая и представительная, переодевается во время бала в мужской костюм, подлавливает лорда Роберта на улице, уговаривает подвезти ее, оглушает и душит его, а затем в предрассветный час в этом маскарадном костюме пешком направляется домой.

— Вы правы, — согласился Фокс. — Это трудно представить. У нее мог быть сообщник.

— Вполне возможно.

— И все же, должен сказать, Даймитри больше подходит на роль убийцы, — неторопливо размышлял Фокс. — Если он обнаружил, что лорд Роберт знает о его деятельности. Но как он мог это обнаружить?

— Послушайте, — сказал Аллейн. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали то, что я сейчас расскажу вам о том телефонном разговоре. Я поздно засиделся в Ярде, занимаясь этим делом в Тампле. Вы же знаете, я сегодня утром уехал бы на север, если бы ничего не произошло. В час ночи из Марсдон-Хауса мне позвонил лорд Роберт. Он сказал, что у него есть неопровержимые доказательства, что Даймитри — это тот, кого мы ищем. Потом он сказал, что заедет в Ярд. А потом… — Аллейн закрыл глаза и поморщился. — Я хочу точно вспомнить его слова, — проговорил он, — я ведь сейчас выступаю в роли свидетеля. Одну минуту… Да! Он сказал: «Я скоро приеду к тебе. Клянусь честью, это хуже, чем убийство. Он мог бы с тем же успехом подмешивать яд в свои зелья», — а потом добавил: «А работает он с…» Он не закончил фразы. Внезапно оборвал ее и сказал: «О, я не слышал, как вы вошли!» Я спросил у него, вошел ли кто-нибудь в комнату, а он ответил, что да, и сделал вид, что звонит по поводу какой-то утерянной вещи. Очевидно, решил, что вошедший слышал, как он упомянул Ярд. Так вот, Фокс, мы должны найти человека, который слышал тот телефонный разговор.