Все оказалось тривиально просто. Вчера, как только Шульгин, выйдя отсюда, включил мобильник, на нем обнаружилась куча пропущенных звонков. Большая часть — от генерального директора канала. Думая, что сейчас получит заслуженную порцию славы за предприимчивость и смелость, Виктор перезвонил шефу и тут же оказался вызванным на ковер.

— Сейчас? В два часа ночи? — не поверил он.

— Именно, — подтвердили ему. — Ждем.

Ну, а когда он приехал, разговор был предельно коротким. Самоуправство, непрофессионализм, авантюризм, посягательство на основы государственности…

— Что? — не поверила Ольга.

— Именно так, — горько согласился Шульгин. — Хорошо, что я всю подоплеку уже от тебя знал.

В кабинет генерального, несмотря на глухую ночь, прибывали люди. Депутат Госдумы, помощник губернатора, зам прокурора. Звонков из Мурманска было штук двадцать. Председатель областной Думы, какие-то военные чины, даже сам губернатор позвонил и орал так, что бумаги со стола слетали.

— Они-то как о программе узнали? Вас же в Мурманске не транслируют?

— А спутниковое телевидение на что? Кто-то позвонил, кто-то записал. Короче, к шести утра в курсе были просто все. Ну, а на десерт нас с тобой еще и в воровстве обвинили.

— В смысле?

— Съемки, дескать, собственность первого канала, программа была сдана, по ней ведется служебное расследование… Ну и на закуску — вся эта твоя история с наркотиками…

— Сволочи…

— Да ну?! — усмехнулся Шульгин. — Как-то ты уж очень деликатно, Оль. — И он забористо выругался. — Короче, шефа официально уведомили, что правительство Мурманской области подает на телеканал в суд, Госдума назначает парламентское расследование. Уотергейт. Или как там еще…

Они долго молча пили кофе. Курили. Снова пили кофе.

— Ты прости меня, Вить, — сказала, наконец, Ольга. — Не зря я не хотела…

— Брось, — зло оборвал ее Шульгин. — Я все правильно сделал. А эти все… засуетились, затряслись! Знаешь, я у генерального напоследок не удержался, спросил: может, вы там все в этом «Туле» состоите? За страну-то не страшно? Дети ведь у всех! А он, видно, не врубился, о чем речь, говорит: ты детей не тронь. Мои, говорит, третий год в Англии учатся…

— И что теперь, Вить? — тоскливо спросила Славина. — Как ты будешь?

— Не ты, а мы, — наставительно произнес приятель. — Сегодня-завтра сдам дела, а потом двинем-ка мы с тобой в Москву. Как думаешь?

— Зачем?

— Так, двумя телеканалами страна не исчерпывается, правильно я мыслю? Кроме того, радио есть, газеты. Или ты считаешь, что мы правды не найдем?

— Не знаю, Вить, — понурилась Ольга. — Я теперь ничего не знаю. Эта история, она как заклятая. Одни беды. Причем, нам с тобой еще повезло, мы — живы.

— Тем более, — нахмурился Шульгин. — Мне уже сегодня, пока к тебе ехал, звонков десять от друзей было, чтоб копию фильма перекатал. То есть слух не только там, — он показал пальцем наверх, — разошелся. А когда такой резонанс, никакого стога сена не хватит, чтоб эту иголку спрятать. Ох, и воткнется она кому-нибудь в вельможную задницу! Зная наших, могу предположить, что фильмец твой начнут тиражировать и по кабельным каналам катать. И пусть. На здоровье. Нам сейчас чем больше огласки, тем лучше. Короче, тебе задание. Изложи всю фабулу твоей мурманской эпопеи на бумаге. Фильм фильмом, а бумаг еще пока никто не отменял. Пригодится. Я на студию. Чтоб там без меня не накуролесили с передачей дел. А ты — трудись. Вот тебе труба, — он протянул Ольге мобильник. — К домашнему не подходи.

— Так никто ж не знает, что я тут, — и тут же осеклась, вспомнив о Рощине.

— И хорошо. Все равно — не подходи. Звони с этого. Это мой секретный. Только для жены и детей. А их я предупрежу. Кстати, он на безлимитном тарифе, так что не стесняйся, пользуйся. И из дома не выходи, пока я не приеду. На всякий случай. Договорились? — спросил он, уже открывая дверь.

Ольга кивнула.

Максу снилась Ольга.

Растрепанная, заплаканная, с испуганными огромными глазами, она бежала по какому-то странному белому песку, увязая в нем по щиколотку, спотыкаясь и падая. Тонкое тело под длинной белой рубахой дрожало, сжимаясь в судорогах. Она протягивала руки к нему, моля о помощи и защите. А он, вместо того чтобы кинуться ей навстречу, стоял, словно приклеенный, не в силах двинуться с места. Ноги все глубже погружались в тот же странный белый песок, который с каждой секундой становился холоднее, пока не превратился во влажный липкий снег. И Ольга тоже уже бежала по этому снегу, проваливаясь в него все глубже и глубже.

Я попал в ее сон, — понял Барт. — Сейчас я ее спасу и все кончится.

Но тут девушка вдруг закричала гортанно и весело, грассируя, как истинная француженка, и ее голос странно загустел, превращаясь в знакомый мужской бас.

— Нет, русскийуехал в Мопти, — кому-то сообщила Ольга. — Мы — французы, ученые, ждем друга.

С кем это она? — удивился Макс. — Почему мы — французы? Она кого-то хочет обмануть? Тех, кто за ней гонится?

— Пока! — снова басом крикнула девушка. — До встречи! — И, наконец, дотянувшись невероятно длинной рукой до застывшего в столбняке Барта, сильно тряхнула его за плечо. — Вставай, поехали.

- Оля, — взял ее за руку Макс. — Оля, иди ко мне…

— Макс, вставай, поехали в Дуру, а то сейчас дождь хлынет. Да и с цэрэушником встречаться не хочется, а он сейчас вернется.

Барт с трудом разлепил ресницы. Адам сидел рядом на корточках и тряс его за плечо.

— А где Оля? — еще не выбравшись из кошмара, спросил Макс.

— Думаю, в Москве. К ночи узнаем, — спокойно сказал Адам.

— Черт, дурацкий сон… А чего такая спешка? Рано ведь еще. — Барт взглянул на часы. — Два часа всего поспали? А откуда здесь ЦРУ? Зачем?

— Думаю, затем же, зачем и мы с тобой. За знанием. Мы же полночи об этом говорили.

— Ну да, американцы считают, что всеми знаниями в этом мире должны владеть именно они. — Барт сел на жесткой постели. — Особенно сакральными. Я, знаешь, о чем сейчас подумал? Насколько мала и беззащитна наша земля. Сейчас ЦРУ охотится за тайнами догонов, после второй мировой они хапнули секретные архивы «Аннэрбе».

— Ну, они их поровну с русскими поделили, насколько я помню, — ухмыльнулся Адам.

— Ты хотел сказать, с советской разведкой? — холодно уточнил Барт.

— Извини, — попросил приятель. — Вырвалось. «Аннэрбе», насколько я помню, не только занималось эзотерикой и оккультизмом, но еще и усиленно собирало с оккупированных территорий любые сведения о сакральных знаниях, включая рукописи масонов и картотеки спецслужб.

— Ну да, один мой бывший приятель был совершенно уверен в том, что и атомную бомбу, и чертежи ракет и наши, и американцы поимели именно оттуда. А ведь «Аннэрбе» выросло из «Туле», того самого, которое вдруг возродилось в Мурманске.

— Да, параллелей много. На Нюрнбергском процессе США представлял некий доктор Кэмерон. Ему поручили проанализировать деятельность «Аннэрбе», а чуть позже назначили руководителем проекта ЦРУ по психопрограммированию и психотронике «Синяя птица». И в то же время американцы кричали на весь мир, что деятельность «Аннэрбе» псевдонаучна.

— Один в один, как с «Тайнами Сириуса»… А ты что, предметно этим интересовался?

— Пришлось, — кивнул Адам. — Дело в том, что дело «Аннэрбе» живет и процветает по сей день.

— В смысле? — не понял Барт.

— В Южной Америке, в совершенно непроходимых местах есть странный город. Там однажды побывал один из наших, когда… — Адам замялся. — Ну, неважно. Короче, он рассказывал, что этот город построен бывшими нацистами, сумевшими сбежать из Германии. Там утверждают, что Гитлер жив. И ведь вполне может быть! Тела-то так и не нашли!

— Что, твой знакомый с фюрером общался? — хмыкнул Барт.

— Нет. Кто бы его допустил? Он в город-то этот попал после двух лет попыток…