Как-то на фронте Котовский выступил перед красноармейцами с докладом о Парижской Коммуне. Тогда у него под руками был только листок из отрывного календаря с самыми краткими сведениями. Теперь же он конспектировал сочинения Ленина и Сталина, подбирал литературу о Парижской Коммуне, изучал «Капитал» Карла Маркса; с увлечением читал речи Жореса…
Алексей Максимович Горький был любимым писателем Котовского. Котовский любил романы Виктора Гюго и зачитывался Жюль Верном. Всем своим друзьям он советовал прочитать «Аэлиту» Алексея Толстого, а в Московском Художественном театре обязательно посмотреть «Смерть Пазухина». Из актеров он особенно любил за великолепный талант и за жизнерадостность Степана Кузнецова, который одинаково блестяще исполнял роль Хлестакова и городничего.
Мысли, возникавшие во время чтения, Котовский заносил в записные книжки. Выписки из книг о коневодстве и по истории кавалерии чередуются в них с пословицами, записями своих мыслей и наблюдений над людьми; наряду с агрономическими заметками о севообороте и сельскохозяйственных машинах, в записных книжках Котовского немало и таких пометок: «Хотеть — значит мочь». «Настойчивость к намеченной цели». «Никогда не думай о двух вещах сразу».
Котовский предъявлял к самому себе самые строгие требования. Он считал, что над своим характером человек должен работать всю жизнь. Григорий Иванович не стеснялся открыто признавать свои ошибки. Однажды, получив неправильную информацию, он, в присутствии других, сердито распек командиров 3 Бессарабской дивизии. Когда же узнал, что был введен в заблуждение и что командиры не виноваты, он не мог успокоиться до тех пор, пока срочно не вызвал к себе всех присутствовавших во время этого разговора и публично не извинился перед теми, в отношении кого был несправедлив.
Каждый свой шаг, каждый свой поступок Котовский расценивал с точки зрения того, как его действия отвечают тем высоким требованиям, которые предъявляет партия каждому своему члену.
В годы гражданской войны Котовский мечтал о днях мирной жизни. Еще в 1920 году он писал жене: «Мысль о тебе, и мне снова становится хорошо и тепло на душе. Сердце начинает радостно биться. Ведь мы будем с тобой еще счастливы сильно, сильно, моя любимая, родная».
Это счастье наступило. Григорий Иванович ценил в жене друга и товарища. Глядя вместе с Ольгой Петровной на своего первенца, он говорил: «Ты поможешь мне воспитать из него достойного, настоящего коммуниста».
Отдавая себя целиком созданию образцового боеспособного корпуса, Котовский всю свою деятельность рассматривал как подготовку к грядущим жестоким боям.
* * *
Каждое утро в адрес Котовского приходили десятки писем. Ему писали демобилизованные красноармейцы, знакомые и незнакомые люди. Они называли его дорогим отцом.
«Дорогой наш товарищ командир! Я юношей оторван от родной семьи. Николай кровавый угнал меня на ту кровавую бойню, которая была затеяна для наживы капитала, но из этой войны мне удалось выйти живым. Не бросая оружия, я вступил в ряды Красной Армии. Это было в 1918 году, это было в тяжелую эпоху, когда наша революция была на краю гибели, когда на нас надвигались темные тучи, когда вихри враждебные веяли над нами. И тогда я поклялся держать крепко в руках оружие, с которым я недавно расстался, то есть 14 января сего года. Когда мы покончили войну с нашими врагами, стали сокращать нас — старых бойцов. Не знаю, чем заняться в этой жизни. Возьмите служить меня обратно или дайте наставление… Пишу Вам, своему командиру и от Вас надеюсь получить помощь.
Демобилизованный красноармеец пульэскадрона Малахов Ф. В.».
«Дорогой тов. Котовский! Покорнейше благодарю за то, что Вы меня не забываете и послали десять рублей. Я их получил и благодарю Вас за этот подарок. Я сейчас нахожусь в больнице, лечу свои раны. У меня открылись два ранения, хотели вытащить пулю с левой стороны живота, но еще не вынули… Я пишу Вам, лежа на койке, и только думаю о Вас… Я поступил в Ваш отряд еще около станций Новосавицкой и Кучурганы в 1918 году. Уже сколько лет я из дому. Мирной жизни не видел, все время был на позиции, а сейчас демобилизовался… Товарищ Котовский, жду Вашего приказа — что мне делать дальше?
Иван Колистратович Осипов».
«Здравствуйте, дорогой отец наш, Григорий Иванович!
Вы читаете письмо от Забудько, Николая Ивановича. Я бывший Командир вверенного Вам корпуса. От швали, которую мы разбили, остались только рожки да ножки. Товарищ начальник! Вы сами знаете, что я был у Вас примером. Я был у Вас комвзводом. Возьмите меня обратно к себе, чтобы научиться быть таким артиллеристом, как был наш погибший папаша Просвирин… Хочу умереть около Вас за трудящийся народ и вернуться в корпус. А пока до свидания. Желаю Вам всего хорошего. Поклон мамаше — Ольге Петровне».
После демобилизации бойцам-бессарабцам некуда было возвращаться, их дома остались на правой стороне Днестра. У большинства из них не было никакой специальности. Многие бойцы, как всегда в трудные минуты, обращались к командиру корпуса, как к родному отцу. Они разыскивали штаб или квартиру Котовского, приходили к «мамаше» Ольге Петровне и оставались здесь жить. Нередко квартира напоминала лагерь, особенно, когда перед сном бойцы раскладывали свои шинели на столах и на полу. Если несколько лет назад Котовский звал людей в бой, то теперь он советовал им учиться и работать на хозяйственном фронте. Одних он устраивал в военизированную охрану, других направлял на учебу, большинство же посылал в сельскохозяйственные коллективы бороться за новую социалистическую жизнь на селе.
Вскоре Котовский стал получать и письма, в которых бойцы уже делились с ним своими успехами:
«Дорогой наш папаша, командир славного красного 2 кавкорпуса! Посылаем Вам искреннюю благодарность от Ваших бывших бойцов. Когда мы были в красноармейских рядах под Вашим командованием, мы всегда знали, что разобьем всех врагов молодой республики, а теперь, после нашей демобилизации, мы уверены в том, что мы создадим примерный сельскохозяйственный коллектив. Мы видим, как наш славный красный генерал оценил наш труд и помог нам и нашим семействам. Шлем привет всему славному корпусу и сообщаем Вам о ходе нашей работы: постройки привели на должную высоту, земля обсеяна, сад в полном хозяйственном порядке, все лошади, переданные нам корпусом, доставлены благополучно. Да здравствует наш славный кавкорпус со своим командиром красньм генералом Котовским! Да будет страшен он всем врагам революции!
Коллектив „Красный бессарабец“, село Людвиковка, Черновицкий район, Могилев-Подольского округа».
…Еще на фронте, в галицийских лесах, мечтали бойцы построить на берегу Днестра коммуну, чтобы в ней было много света, и этот свет был виден в Бессарабии.
Обозревая местность с верхушки сосны, какой-нибудь наблюдатель мечтательно говорил:
— Вот здесь, в такой местности, организовать бы коммуну… С мыслью о коммуне вели многие котовцы последние бои, преследуя банду Тютюнника.
Пришло время, и Котовский решил организовать коммуну из демобилизованных красноармейцев корпуса.
— Создадим крупное, социалистическое хозяйство, оно будет образцовым — пусть крестьяне берут пример, — говорил он и, вспомнив о мечте бойцов, полушутливо добавлял:
— Поставим огромный столб, зажжем мощную электролампу. Напишем огнями вывеску такую, чтобы в самую темную ночь могли прочитать на том берегу Днестра: «Бессарабская коммуна».
О проекте организации коммуны Котовский докладывал командующему Украинским Военным Округом товарищу Фрунзе.
Организовать коммуну, но как и с чего начать? Для начала решили открыть в селе Ободовка конный завод. На складах в Киеве выбрали плуги для нового хозяйства.
Старые коноводы — котовцы Гаманюк и Максимов отправились в Ободовку выращивать жеребят. Скоро вслед за ними приехали туда и другие, привезя с собой небольшую, но ценную бумагу:
