Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Опять наступило молчание. Холмс сидел неподвижно, опустив голову. Врач не сводил с него глаз. В комнате воцарилась мертвая тишина.

— Я действительно виноват, — произнес Холмс чуть слышно. — У меня нет оправданий, — продолжал он, — что же до того, чтобы помочь мне, — выкиньте это из головы. Дьявольское зелье держит меня мертвой хваткой. Оно прикончит меня! Нет-нет, бросьте уговоры, — возразил он, подняв руку, а потом вяло уронив ее. — Я приложил всю свою волю, чтобы справиться с этой дурной привычкой, и потерпел неудачу. Уж если я, собрав все силы, не смог этого сделать, то знайте, что всякий, кто оступился хоть раз, уже никогда не свернет с пути саморазрушения...

Вдруг я сообразил, что уже давно сижу разинув рот, а грудь моя вздымается от волнения. Молчание было наэлектризовано, и я не решался нарушить его.

— Человек способен остановиться и сойти с опасного пути, хотя для этого может потребоваться помощь. Один неверный шаг не всегда смертелен.

— Всегда, — застонал Холмс в отчаянии, и у меня сжалось сердце. — Никому еще не удавалось сделать то, о чем вы говорите.

— Мне удавалось, — сказал Зигмунд Фрейд.

Холмс медленно поднял на него удивленный взгляд.

— Вам?

Фрейд кивнул.

— Я сам принимал кокаин, но теперь свободен от его власти. Я помогу и вам, если хотите.

— Это не удастся, — прошептал Холмс. Однако, хотя он и твердил, что не верит в исцеление, в его голосе проскальзывало что-то, говорившее о том, что он отчаянно хотел бы надеяться.

— Удастся.

— Как?

— Потребуется время. — Врач встал. — Я уже все сделал так, что, пока не закончится курс лечения, вы оба будете гостить у нас. Это вас устроит?

Холмс послушно встал и двинулся вперед, потом вдруг повернулся, с мученическим видом закрыв лицо ладонью.

— Все напрасно! — воскликнул он. — Даже сейчас я чувствую, насколько сильно мое пагубное пристрастие!

Я привстал, собираясь успокоить и подбодрить его, но замер на полпути, осознав тщетность, даже смехотворность такой попытки.

Доктор Фрейд медленно вышел из-за стола и мягко положил свою небольшую руку на плечо моему другу.

— В моих силах остановить это пристрастие, хотя бы на время. Сядьте, пожалуйста. — Он показал на кресло, с которого Холмс только что встал, а сам присел на краешек стола. Холмс молча повиновался и сидел в ожидании — несчастный и потерявший веру. — Вы знаете что-нибудь о гипнозе? — спросил Фрейд.

— Немного, — устало ответил Холмс. — Вы хотите заставить меня лаять и бегать по комнате на четвереньках?

— Если вы мне поможете, — сказал Фрейд, — если доверитесь, я смогу ослабить ваше желание принять наркотик. Когда же у вас вновь возникнет потребность в нем, я снова вас загипнотизирую. Таким образом мы искусственно ослабим ваше пристрастие, пока сам организм не завершит лечение. — Он говорил медленно, стараясь развеять и подавить страх и стыд, бушующие в Холмсе.

После того как Фрейд умолк, Холмс какое-то время смотрел на него, затем пожал плечами и небрежно согласился.

Доктор Фрейд, как мне показалось, с трудом сдержал глубокий вздох, подошел к полукруглому окну и задернул занавески. В комнате наступил полумрак. Потом он вернулся к Холмсу, который сидел все так же неподвижно.

— Начнем, — сказал Фрейд, располагаясь напротив. — Пожалуйста, сядьте прямо и смотрите сюда.

Он достал из кармана сюртука цепочку от часов, которую я заметил еще раньше, и стал покачивать ею из стороны в сторону.

Часть II

РАЗГАДКА

Прогулка в ад

Поначалу профессор Мориарти наотрез отказывался возвращаться в Лондон в компании Тоби, что несколько позабавило нас, скрасив конец этой ужасной во всех отношениях недели. Стоило ему взглянуть на собаку — я привез песика к нему в гостиницу на Гарбен ближе к вечеру — как он тут же заявил, что хотя и считает себя добропорядочным, благожелательным человеком (чего стоит одно его согласие поехать в Вену), однако существует определенный предел его щедрости, который он не намерен переступить,

— Вот этот предел, — сказал он, глядя поверх очков на Тоби, который ответил ему взглядом, полным радостной готовности. — Я терпелив, да-да, терпелив, доктор Ватсон, несмотря на мое отчаяние. Я и слова не сказал о том, что из-за вашей ванильной эссенции лишился новых ботинок, разве не так? Но вот это уж слишком. Я не повезу животное назад в Лондон.

Однако я тоже не был намерен шутить и так ему об этом и сказал. Пусть Тоби едет с багажом, воля профессора, но вернуть собаку на Пинчин-Лейн он обязан. При этом я намекнул на Майкрофта Холмса, и Мориарти в конце концов сдался, бормоча что-то себе под нос.

Я сочувствовал ему, но не в моем положении было прислушиваться к его жалобам. У меня тоже сдавали нервы; лишь телеграмма от жены, где она сообщала, что дома все в порядке, могла служить утешением, способным хоть немного поддержать меня.

Попытка Шерлока Холмса освободиться от власти кокаина, по-видимому, один из самых героических его поступков на моей памяти. Это было сущее мучение. Никогда за все время моей врачебной практики, как на военном, так и гражданском поприще, мне не доводилось видеть таких страданий или хотя бы знать о них понаслышке.

В тот первый день доктору Фрейду сопутствовал успех. Ему удалось загипнотизировать и усыпить Холмса в одной из смежных комнат на втором этаже, отведенных для нас. Как только Холмса уложили на кровать, украшенную изящной резьбой, Фрейд потянул меня за рукав.

— Скорее, — скомандовал он. — Нам нужно обыскать его вещи.

Я кивнул. Не было необходимости растолковывать мне, что следует искать, и мы начали исследовать содержимое саквояжа Холмса и карманы его одежды. Конечно, не в моих правилах так вторгаться в личную жизнь друзей. Однако мы преследовали благородную цель, слишком много было поставлено на карту. Скрепя сердце я принялся за дело.

Найти флаконы с кокаином не составило труда. Холмс захватил с собой в Вену огромное количество наркотика. Извлекая бутылочки из саквояжа, я подивился, что по дороге не слышал звона; оказывается, Холмс завернул их в кусок черного бархата, которым обычно обертывал скрипку Страдивари, прежде чем положить ее в футляр. Не пытаясь даже признаться самому себе в том, как больно мне видеть, для какой цели он использовал благородную ткань, я продолжал извлекать один за другим сосуды со смертоносным содержимым и передавать их доктору Фрейду. К тому времени он ловко обыскал карманы одежды спящего, а также его пальто, где обнаружил еще два флакона.

— Ну вот, я думаю, все, — сказал он.

— Не слишком-то обольщайтесь, — предостерег я. — Вы имеете дело с необычным пациентом. — Фрейд пожал плечами. Я откупорил один флакон, смочил кончик пальца бесцветной жидкостью и попробовал на язык.

— Вода!

— Неужели? — Фрейд исследовал содержимое другого флакона и посмотрел на меня в изумлении. Холмс в тяжелом сне заворочался у нас за спиной. — Где же он его прячет?

Мы отчаянно ломали себе голову, спящий мог вот-вот проснуться, тогда бы нам пришлось действительно тяжко. То, что мы искали, было где-то у нас под носом. Вытряхнув все из саквояжа на роскошный восточный ковер, мы еще раз изучили скромные пожитки, захваченные Холмсом из Лондона. Осмотр белья ничего не дал. То же самое можно сказать и о гриме, а также обо всех остальных частях его маскарада. Оставалась еще горсть английского серебра, необмененных банкнот и знакомых мне трубок. Все эти трубки — вересковая, глиняная и длинная из вишни — были мне хорошо знакомы. Насколько я знал, они не могли служить тайником. Оставалась еще одна большая трубка из горлянки, которую мне раньше не приходилось видеть. Взяв ее, я удивился, почувствовав, что она тяжелее, чем казалась.

— Взгляните-ка сюда, — я снял пеньковый верх и перевернул ее. Выпала маленькая бутылочка.

— Я начинаю понимать, что вы имели в виду, — признался врач. — Но где еще он мог спрятать их? Трубок-то больше нет.

20
{"b":"19468","o":1}