— Нет! Не говорите так! Максимум десять, это я еще понимаю. Даже двенадцать, допустим... Но не четырнадцать!

— Скорее все-таки пятнадцать. Или девяносто семь. Он абсолютный победитель. Рядом никого быть не может, Надин. Серьезно.

— Значит, он мистер Поцелуй года! Так, остановитесь, дайте перевести дыхание, а то я умру прямо здесь, на месте. Но, главное, что будет у вас дальше?

Бриджет рассмеялась, но затем ее улыбка погасла.

— Понятия не имею, что будет. Я хочу сказать, что для него это, кажется, серьезно. Только Господь знает, как это серьезно для меня. Но все между нами происходит с такой дикой скоростью, если не считать те четыре дня, что мы не виделись. Это были четыре самых длинных, самых тяжелых, самых тоскливых дня в моей жизни. Как это может быть, что знаешь человека всего один день, а потом не в состоянии представить без него всю свою жизнь?

Надин стянула очки со лба, устроила их на носу и глянула на Бриджет через полуопущенные веки.

— Бедняжка потрясена, да? Незачем глядеть в хрустальный шар и гадать на кофейной гуще. Я вижу прекрасное свадебное платье. Вижу мужчину — темноволосого и красивого. Вижу маленьких детей, смеющихся и счастливых. Вижу большой прекрасный дом и огромную кухню... — ласково усмехнулась Надин.

— Если бы ты ее и правда видела! — воскликнула Бриджет. — Господи, это мечта, а не кухня!.. Сегодня мы встретились возле дома в Белгрейвз, которым владеет Эндрю и его семья. Раньше там было посольство Далмации.

— Право, вы меня разыгрываете! Посольство Далмации? Это же особняк!

— Это больше, чем особняк, — призналась Бриджет. — Это самая настоящая городская усадьба с огромным садом. Сейчас там никто не живет. И Эндрю сказал мне, что его семья собирается это продавать. О, кроме всего прочего, я сегодня познакомилась с Хильдой Грюнер, младшей дочерью посла Далмации. Она пришла, чтобы попытаться найти кое-какие вещи, которые прислуга забыла упаковать, когда перевозили имущество посольства в новую резиденцию.

— Как она выглядит? Я никогда не встречалась с младшими дочерьми послов. Да и со старшими тоже.

— Чудесная девушка, славная и очень хорошенькая. Жаль, что она не нашла то, что искала. Но Эндрю сказал, что она может вернуться когда угодно и посмотреть еще раз.

— Жалко, что я не была в этом доме. Кажется, вы совершенно им очарованы.

— Я не просто очарована. — Бриджет смолкла на мгновение, потом пожала плечами. — Могу я доверить тебе одну тайну и не беспокоиться, что об этом тут же станет известно всему свету, а значит, и моей матери? Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно! — быстро ответила Надин. — Всему свету я рассказываю только о пустяках. Вы же не брали с меня слово хранить тайну по поводу спагетти. А то, что вы хотите сказать, действительно так важно?

— Очень! Ну, слушай. У Эндрю есть двоюродный брат, Юджин Боттомли, адвокат. Вся история с домом ему хорошо известна. Эндрю с ним советуется, понимаешь? Это он рассказал мне про него сегодня. И я позвонила ему, когда вернулась в офис. Юджину, я имею в виду.

Надин выпрямилась в кресле, поджав под себя ноги.

— Минутку. Вы говорили с его двоюродным братом? Говорили о доме, так ведь? Зачем?

Бриджет громко вздохнула.

— Мне кажется... То есть я хочу купить этот дом на деньги моего доверительного фонда и подарить его Эндрю.

Несколько секунд Надин оставалась сидеть с отрытым ртом, затем быстро заморгала и произнесла с дрожью в голосе:

— Все наставления вашей матушки, видно, прошли мимо ваших ушей. Вы собираетесь купить его и вручить Эндрю в качестве подарка? Но хоть скажите, это случится до того, как он сделает вам предложение, или после?

— Если предложение с его стороны не поступит, я просто не буду говорить ему о покупке и избавлюсь от нее с помощью того же Юджина Боттомли. Но сейчас я хочу купить этот дом. Понимаешь, Надин, я его видела, он наш. Я почувствовала это, когда мы бродили по комнатам.

— Стало быть, там-то вы и целовались, — усмехнулась Надин. Затем она задумалась, наморщив нос. — Но подождите минутку, он ведь не должен знать, что вы собираетесь купить дом? Ваше имя не должно всплывать при совершении сделки, не так ли?

— Мистер Боттомли, я имею в виду Юджина, сказал, что это можно устроить. Честно говоря, он был по-настоящему любезен, поинтересовался, не я ли ездила с Эндрю осматривать особняк? Так как тот уже рассказал ему о доме и упомянул при этом, что возил кого-то с собой, — сказала Бриджет и нахмурилась. — И тут он почему-то расхохотался. Понятия не имею, почему? Сказал, что дом, похоже, не будет выставляться на продажу еще, по крайней мере, месяц, и обещал держать меня в курсе. Мы собираемся пообедать вместе на следующей неделе, так как он хочет со мной познакомиться.

— Конечно, он познакомится с вами, накормит вас обедом и упадет к вашим ногам, — вздохнув, сказала Надин. — Бог свидетель, вам не кажется, что скорость слишком высока?

— Что касается Эндрю, еще как кажется! Вернее, я в этом просто уверена. Но знаю, все идет так, как нужно. Понимаешь, нам с Эндрю предстоит решить еще кое-какие проблемы, это связано с моей работой... Но я чувствую к нему то, что не чувствовала еще никогда ни к одному мужчине. И думаю, с ним происходит то же самое.

— Да? То же самое?

— Ну, хорошо. Не думаю, а знаю. Только, пожалуйста, не проси меня объяснить, откуда? Я сама понятия не имею.

— Да-а, кому-то все же стоит позвонить вашей маме, — сказала Надин, пытаясь выловить орешек из почти пустой тарелки. Затем она подняла голову и усмехнулась, глядя на Бриджет. — Не волнуйтесь, я не собираюсь этого делать, не хочу быть этой «кем-то».

Несколько дней спустя, после двух интимных ужинов в ресторанах, пары ланчей на скамейке в парке и после страстных поцелуев, Эндрю зашел к Бриджет в офис и уселся в кресло. Выражение лица у него было одновременно решительное и смущенное. Он даже не поцеловал ее, когда появился.

— У тебя что, собака умерла? — спросила Бриджет, глядя на него через стол.

Эндрю взглянул на нее. Как же он любил эту девушку! Как надеялся на то, что она испытывает к нему то же самое, что и он, и их взаимное чувство достаточно сильно, чтобы помочь им пережить два ближайших дня.

— Собака? Нет-нет... Это еще бы куда ни шло. Нам нужно серьезно поговорить, Бриджет.

Она нахмурилась.

— Ты собираешься заявить мне, что не хочешь надевать на презентацию тот костюм, который идет разве только обезьяне?

На лице его появилась и погасла вымученная улыбка.

— Смею надеяться, тебе известно, что я классно выгляжу в этом костюме. Нет, более чем классно, потрясающе! Женщины штабелями падают в обморок, когда я прохожу мимо них в этом обезьяньем наряде.

— Видимо, когда замечают хвост и копыта, — парировала Бриджет, скатав шарик из бумаги и швырнув в Эндрю.

— Возможно. А еще, может быть, на них действуют мои безукоризненные манеры и оксфордское произношение.

— Может быть, ты наконец-то остановишься? — сказала, смеясь, Бриджет. — Объясни, почему смокинг называют «обезьяньим костюмом»?

Он понимал: она хочет оттянуть начало разговора, чувствует, что у него для нее плохие новости, и пытается спрятаться от них. И ему захотелось укрыться от предстоящих неприятностей вместе с ней.

— Ну, если обсуждать этот вопрос с философской точки зрения... — произнес он с шутливой серьезностью. — Слушай, ты действительно хочешь это знать? Тогда я стащу справочник у Энн, найду статьи про обезьян и про смокинг и минут через тридцать—сорок наверняка дам тебе исчерпывающий ответ.

— Ладно, обойдусь, — сказала Бриджет, откидываясь на спинку стула. Она подумала, что достаточно долго оттягивала начало разговора, чтобы дать сердцу время успокоиться. — Итак, приступим! Насколько я помню, ты говорил, что сегодня мы не сможем в перерыв перекусить вместе, потому что у тебя дела. Тогда почему ты здесь, Эндрю, и почему у тебя вид человека, который принес не самые лучшие новости?