– Он у тебя всегда был ни к черту. – Лысеющая голова экс-супруга окуталась сизыми клубами табачного дыма и стала похожа на пробуждающийся вулкан. – Почему ты сбежала от меня?

– Не будем об этом. Я к тебе по делу, – Элька резко оборвала попытку выяснить давно умершие семейные отношения. – А дело у меня такое: ты должен вылечить несколько десятков человек, а если быть точной, то пятьдесят или около того. За каждого получишь по килограмму золота. Прибыль считай сам.

Она, конечно, могла бы пообещать и по тонне золота за каждого спасенного члена экипажа «Эльсидоры». Презренный металл за пределами Земли практически ничего не стоил, но ей не хотелось, чтобы Вовчик посчитал ее предложение слишком фантастическим. Бывший муж долго молчал. Он никогда ничего не говорил, хорошенько не подумав. От его сигареты по кухне стелился слоистый сизый дым. Он спрессовывался в густое облако под пожелтевшим потолком и медленно вытекал через заросшую мохнатой пылью вентиляционную решетку. Элька отодвинула от себя тарелку и напряженно ждала ответа.

– Чем они больны? – наконец спросил он, и девушка облегченно вздохнула. Она хорошо изучила психологию Вовчика и точно знала, что теперь ему не отвертеться.

– Они впали в кому, а потом были заморожены.

– Кто, где и когда ставил подобный эксперимент? – Голос Вовчика стал деловитым, и Элька обрадовалась еще больше.

– Лишние знания влекут за собой ненужные страдания, – сказала она. – Тебе платят не за расследования и не за вопросы, а за лечение.

– Понятно. Что ж, полцентнера золота – очень хороший гонорар, – Вовчик хмыкнул и достал из мятой пачки очередную сигарету, – но я не авантюрист, и тебе это должно быть известно. Кстати, факты выздоровления людей после сильного переохлаждения встречаются очень редко, исходят из ненадежных источников и проходят по разряду чудес. По тому же разряду проходят девушки, которые нагишом бегают по Туле и предлагают всем желающим мешки с золотом.

Когда он говорил таким спокойным докторским тоном, то напоминал ей прежнего Володю. С больными он говорил точно так же: спокойно и уверенно. Пациенты очень любили его. Они не знали, во что он превращается дома.

– Не всем, Вова, я делаю такие предложения. Далеко не всем. По большому счету, у меня никого, кроме тебя, здесь нет. – Элеонора вздохнула. – А насчет чуда воскрешения ты не прав. Есть отработанная технология, но она записана на иностранном языке, и тебе придется попыхтеть с переводом. Насколько я помню, у тебя неплохие лингвистические способности. Сколько языков ты успел выучить с тех пор, как мы расстались?

– Два. – Владимир улыбнулся. Она затронула тему, милую его сердцу. – Лишние знания, если умеешь их добывать, стоят недорого, а ценятся высоко.

– Значит, всего четыре: английский, немецкий, – Элеонора начала загибать пальцы, – а еще какие?

– Китайский. Считается, что он очень сложный и мало кто его знает…

– Если забыть про миллиард китайцев!

– Оказалось, ничего непостижимого в нем нет. – Вовчик не отреагировал на ее «шпильку». – А второй – современный греческий. Начитался, понимаешь, Джеральда Даррелла. Думаю: продам квартиру и куплю клочок земли на теплом острове Корфу. Буду жить там припеваючи, питаясь плодами со своего огорода.

– Роскошная идея! – Элька восхищенно зацокала языком.

– Бредовая идея! – отрезал Владимир. – Ломать всю жизнь и начинать ее с нуля на новом месте. Чушь! Как и то, что ты предлагаешь мне сегодня.

– Чушь, – легко согласилась Элеонора. – Если ты помнишь, когда я уехала, у меня в кармане был только оклад за последний месяц и ни одного знакомого в огромном чужом городе, но у меня всё получилось. Я пробилась. Неужели тебе не хочется рискнуть?

– На что ты рассчитывала? – вскипел Вовчик. – Чем собиралась добывать хлеб? Проституцией?

Элька поняла, что разговор перешел в опасную плоскость, но остановиться уже не могла.

– Да! Если буду подыхать от голода! Но мне повезло: подвернулся один наивный ленинградец с пропиской и жилплощадью. Я даже институт окончила. Кораблестроительный! – Элеонора вскочила с табуретки и изо всех сил топнула ногой. – И тебе повезет, если оторвешь свою задницу от стула!

– Какой институт? Блястроительный? Продаваться за крышу над головой не лучше, чем торговать телом за деньги!

– Но гораздо лучше, чем видеть, в какое чудовище превращается любимый человек! Ты помнишь, как записывал в тетрадочке каждый проезд в троллейбусе и как злился, когда не удавалось проскочить «зайцем»? Помогло тебе твое жлобство? Разбогател?

– Ладно. Дело старое. – Вова примирительно махнул рукой. – Возможно, ты права. Скажи лучше, за чей счет пойдут накладные расходы по воскрешению твоих друзей. Медикаменты, оборудование и всё такое.

– За мой. – Элька в изнеможении опустилась на табурет. – Ты согласился, что ли?

– Знаешь, Львовна, ты, конечно, не похожа на человека, чахнущего над грудой злата, но не шутить же надо мной ты сюда пришла. Я знаю, что тебе неприятно меня видеть и из-за пустяка ты бы здесь не появилась.

– Вот и славно. Договорились. – Она довольно потерла руки. – Жди меня завтра вечером. Приготовь смену белья, зубную щетку и еды на неделю. Купи побольше консервов и фруктов. Путь предстоит неблизкий.

– Куда, если не секрет?

– Секрет. Можно, я позаимствую у тебя немного хлебушка, – застенчиво попросила она, вспомнив о том, что на яхте ее ждет только растворимая пищевая смесь, которая не полезет ей в глотку после поглощенных сейчас деликатесов.

– И колбаски тоже, – расщедрился Вовчик и полез в холодильник. – Ты где ночевать собираешься?

– Завтра всё узнаешь, – сказала Элька, заглядывая ему через плечо. В холодильнике было пустовато, но и тот минимум продуктов, который там присутствовал, вызвал у девушки обильное слюнотечение.

– А можно тебя проводить? – как бы невзначай поинтересовался Вовчик.

– Что с тобой случилось? Ты сам на себя не похож, – удивилась Элька его галантности. – Я не помню, чтобы в прошлой жизни ты был джентльменом.

– Я знаю. Но иногда у меня возникает желание заботиться о ком-нибудь. – Экс-супруг извлек из морозильной камеры полбатона вареной колбасы и шмат сала.

– Заведи себе барышню, – предложила Элеонора, – и трать на нее свою душевную теплоту.

– Барышни не тараканы и так просто не заводятся. Грязными тарелками и крошками на полу их не заманишь.

Он взял большой зазубренный нож и принялся отрезать кусок от замерзшей до каменного состояния колбасы. Кусок, по мнению Элеоноры, был слишком мал, и она ненавязчиво изменила траекторию движения лезвия. Горестно вздохнув, Вольдемар начал кромсать батон почти посередине.

В прихожей раздался требовательный стук в дверь. Удары были четкими, ритмичными и агрессивными. Так стучат люди, которые точно знают, что хозяева не обрадуются их приходу.

– Ты точно никого не ждешь? – пробормотала Элеонора, озираясь по сторонам, будто хотела найти место, где можно спрятаться. – А то, боюсь, твоя подружка может испортить мне прическу. Если, конечно, это она.

– Кто там еще? – крикнул Вова, не отрываясь от расчленения замороженного продукта.

Стук стал громче. Хилая дверь жалобно затрещала. Ненадежные петли грозились выскочить из косяков.

– Какого черта?! – взревел Вовчик, не терпевший никакого покушения на свою собственность.

– Откройте! Милиция! – Голос из-за двери показался Эльке знакомым. Где-то она его слышала совсем недавно.

– Я никого не вызывал, – крикнул Вовчик и на цыпочках, не выпуская из руки нож, выскочил в прихожую. Подкравшись к двери, он наклонился к «глазку». На лестничной площадке стояли два субъекта в милицейской форме.

– А мы не к вам, – сказал один из милиционеров. – Звоним вашему соседу, а он не открывает. Дверь выламывать не хочется. Не могли бы вы впустить моего напарника. Он перелезет в соседнюю квартиру через балкон. Не откажите в любезности, помогите родным органам, пожалуйста.

Теперь Элька узнала голос незваного гостя. Это был милиционер, которому она дала прозвище «Камаз».