— Враг встал лагерем у восточных и южных ворот. Там около пятисот человек и среди них несколько сот всадников, не из числа рыцарей, а под знаменами гвардии. Еще там несколько грифонов, но не больше десяти. Это все из Энрофа, на флагах один наш зоркий стрелок разглядел вышитые названия гарнизона. Они говорят, что действуют от имени правительства и канцлера и не собираются нас атаковать. Только перекрывают дорогу. У них нет осадных орудий, но про грифонов ничего не ясно. При желании они могут бомбить нас круглые сутки. С запада, из Александрета, где, как говорят, ночью было сильное землетрясение, выдвинулись серьезные силы. На наше счастье, из-за разрушений в западных кварталах и возникшей паники забрать гарнизон целиком Грифонхатам не удалось. Но тысячи полторы-две они приведут, плюс из Мельде подтянут. Во главе сам король, принц Кристиан и кто-то из города.

— Портер?

— Наверно, простите генерал, но сейчас у меня нет глаз в их отряде! — Генри улыбнулся.

— Сам Велес благоволит нам! Земля трясется у него под ногами, волны топят их корабли, — будто в прострации, не глядя на Нагиля, шептал Рейнхард. — Это добрый знак, мы выдержим осаду. Король прогневил Велеса, и все его силы ничто перед гневом господа! Дороги на север еще свободны?

— Нет, господин. Мост через Праду, по которому проходит дорога в Килдар и дальше в Авлию, перекрыт гвардейцами. Их там меньше сотни, но они ждут подкреплений. Сейчас еще можно успеть…

— Я же сказал, — злобно рявкнул Рейнхард, — они не получат удовольствия, оттого что будут гонять меня по дорогам Эрафии, как зайца! Им придется выкуривать из берлоги медведя! Как ты решил организовать оборону?

— У нас три с половиной сотни солдат и всего двадцать человек обслуги, в основном повара и чернорабочие. Плюс человек пятьдесят — это наемники Гхондра, которые еще неизвестно на чьей стороне выступят. У меня два плана. Один с ними. Другой, — он чмокнул губами, — если мы их нейтрализуем.

— Меня интересует только первый!

— Тогда на стены ставим две сотни людей, соберем все луки, арбалеты и баллисты, что у нас есть. Наши идут на северную, западную и восточную стены. Гхондровцев на южную, там никто не пойдет.

— Да это наше самое сильное место, сток от канала, там влажно и болотисто, не подогнать осадные машины. Ты им все-таки не доверяешь?

— Нет, доверяю. Если бы не доверял, то легче было бы всех… — Нагиль показал большим пальцем в землю. — Измена в любом месте равносильна сдаче. Мы очень рискуем.

— Нам все равно умирать. Я сказал, что уговорю их, значит, так и будет! Верь мне, и все!

— Хорошо, запасов продовольствия хватит на месяц осады пяти сотням людей или на год пятидесяти. Что-то мне подсказывает, что мы не успеем все съесть.

— А вода?

— Все отлично, запасы есть, а подземный источник никому, кроме нас с вами, неизвестен, он дает пятьсот ведер в неделю.

— Что ж, я смотрю, у нас есть шансы не подохнуть тут с голоду и не начать есть коней раньше времени…

Рейнхард не договорил — снаружи раздался вначале глухой шум, а затем страшный рев, от которого задрожали окна и двери. Рыцарь ордена святых и Нагиль бросились на улицу.

Над стеной замка, часто махая широкими кожистыми крыльями, завис огромный — тридцать ярдов длиной — золотой дракон эльфов. Солдаты — и местные, и Гхондра — отовсюду сбегались во двор, в ужасе и смятении наблюдая за огромным зверем.

— Защитники Харлхорста! — раздался голос наездника, сидевшего в кресле, смонтированном на спине дракона. — Его величество король Эдрик Грифонхат дает вам сто часов на размышление. Если через четыре дня вы не сдадитесь, то замок будет взят штурмом! Все, кто окажет сопротивление, будут убиты. Ваши женщины и слуги станут собственностью короны и правительства!

Затем всадник протрубил в боевой рог. Монстр взвился на высоту в несколько сот ярдов и, сделав горку, начал падение, переходящее в бреющий полет.

Люди в ужасе падали на землю, но стрелки у недавно поднятой на стену баллисты не растерялись. Они развернули свое орудие и выстрелили в чудовище, когда монстр уже мчался над самой кромкой стены. Дракон чуть приподнял голову и изверг мощный столп огня, который поджег деревянные перекрытия и подпорки крыши западной башни. Смоляные сосновые доски только недавно отремонтированного строения полыхнули ярким заревом. Огромный двухъярдовый баллистный болт ударил чуть ниже хвоста монстра, уткнулся в один из зубцов стены, выбил из него град булыжников и сломался пополам. Дракон резко поднялся вверх и вскоре скрылся за западным лесом. Лишь несколько минут спустя люди во дворе замка стали понемногу приходить в себя. Демонстрация силы была яркой и убедительной. Кто-то бежал за водой, кто-то вспоминал об эльфийской войне. Нагиль поинтересовался у Рейнхарда, как тот себя чувствует. Кавалер ордена всех святых сплюнул и ответил:

— Эти фокусы, конечно, нас не запугают, но надо продумать контрмеры. Помнится, стрелы с ядом в войну отлично работали!

Рейнхард понял, что надо было раньше говорить с людьми Гхондра. После такого нервы выдержат не у всех. Он приказал Нагилю, чтобы тот собрал во внутреннем дворе всех людей казначея как можно скорее.

Уже через полчаса почти сотня широкоплечих, как на подбор, высоких молодцов стояла во внутреннем дворе замка. Люди перешептывались, многие были при полном вооружении. На всякий случай комендант расставил на внутренних стенах верных генералу лучников и арбалетчиков, нервно поглаживавших свое оружие. Все были на взводе. Каждый случайный жест мог спровоцировать бойню, тянуть больше было нельзя.

Двери балкона на втором этаже главной башни открылись, и перед собравшимися появился Рейнхард в сопровождении Нагиля и двух своих рыцарей.

Генерал был подтянут и говорил так же резко и ясно, как перед сражением в Лордаронских горах или на королевском совете, когда придворные чинуши пытались сократить расходы на армию. Именно то, что он легко овладевал вниманием толпы, было одной из причин обвинения его в гордыне и оскорблении величия Грифонхатов, что привело его к отставке несколько лет назад. Год за годом теряя позиции, сперва отлученный от двора и столицы, а потом из действующих войск, Август Рейнхард все равно оставался одним из самых известных и популярных в стране людей. Сейчас он понимал, что никто из собравшихся не знает о том, что произошло с Гхондром. Двое преданных рыцарей-телохранителей казначея были схвачены и заточены в подвал, за чем внимательно проследил Нагиль.

— Господа, свободные жители Эрафии! Вы все прекрасно знаете, в каком мы положении. Мы хотели выступить против короля, против разложившегося двора и алчных торгашей, и мы выступили! Выступили в защиту вас, ваших родных, всего дворянского сословия и свободных граждан! Вы ступили в защиту мечтаний о новом часе всемирной славы нашего оружия, о восстановлении Империи Солнца. Но мы потерпели поражение…

Ропот в рядах гхондровцев усиливался, и некоторые руки потянулись к оружию. Нагиль напрягся, как только мог, — один взмах его руки, и верные стрелки дали бы первый залп.

— Мы проиграли из-за подлого предательства, предали нас многие, но подлее всего, к сожалению, поступил ваш сеньор!

Раздались крики: «Не может быть! Ты лжешь! Долой! Где Гхондр? Пусть он скажет!»

Комендант хотел уже махнуть рукой, но Рейнхард силой удержал его. Лучники на стенах напряженно следили за указаниями Нагиля.

— Тихо! Я доскажу, а потом вы будете решать, последнее слово за вами! Гхондр сказал, что ему не по пути с теми, кто не в силах встать на сторону победителей. Он решил присоединиться к королю. Я сказал ему: «Как же твои вассалы и их люди, они ведь верят в наше дело, а ты предаешь их в руки безжалостного королевского суда?!» Он ответил: «Скотское это дело идти на бойню! Мне жизнь дорога!»

— Ты лжешь! Хотим говорить с Гхондром, дай ему сказать! Долой!

Крики были еще яростнее и злее, чем раньше, народ явно заводился, Нагиль не понимал, зачем его старый друг так поступает, рискуя жизнью, ведь среди людей казначея также были неплохие лучники.