МОК, как может, борется, справедливо усматривая в том коммерциализацию спорта, — на лыжах затирают марку фирмы, победителям запрещают позировать с лыжами перед телекамерами и называть фирмы, услугами которых они пользуются. Да где там! В итальянской команде произошёл скандал. Знаменитый горнолыжник Роланд Тони и его партнёры заявили, что на лыжах фирмы «Спалдинг», которыми они пользуются, высоких результатов не покажешь, их надо менять. Тогда фирма предъявила ультиматум, пригрозив, что предаст гласности кое-какие неофициальные контракты, связывающие её с чемпионами. Французские газеты обвинили олимпийского чемпиона австрийца Франца Кламмера в том, что он рекламирует лыжи. Тогда австрийские и французские фабриканты лыж без особой застенчивости возразили, что олимпийские игры — прекрасный повод расхваливать свою продукцию, который они не собираются упускать. А западногерманский телекомментатор, проводивший рекламную передачу, закончил её, намекая на порядковый номер Олимпиады: «…итак, XII Международная лыжная ярмарка продолжается».
Канцлер Австрии Бруно Крайский выразился так: «Скажу откровенно: Олимпийские игры — важное событие благодаря туризму».
Ну что ж, как всегда, те, кто богат, стали ещё богаче. Но всё же проведение Игр позволило, по словам канцлера, бороться с безработицей и инфляцией, осуществить строительную программу, что иначе было бы возможно лишь лет через десять.
Вот что дают «простые» Игры.
И это легко понять. Инсбрукские игры — одиннадцатые, на которых мне довелось побывать (считая и летние), и могу засвидетельствовать: картина всегда одна — огромные трудности для организаторов, связанные с частной формой собственности, которая существует в капиталистических странах, проводящих игры.
В Москве подобное положение немыслимо. Вот почему с такой уверенностью отдали члены МОК нашей столице право на проведение Игр 1980 г. У нас есть проблемы, и их немало, но многие очень серьёзные трудности, возникающие при проведении игр, для нас просто не существуют. Они не могут у нас существовать.
Размышляя на эти темы, я не раз возвращаюсь мыслями в «Вавилон» инсбрукского пресс-центра. Здесь стучали машинки, шумели телевизоры, перекрывая всё, гремел репродуктор, вызывая кого-то к телефону…
Здесь рождалась правдивая информация, но рождались и сенсации. Читая немецкие и французские газеты (в английском не силён, иначе, наверное, ещё не то бы прочёл), выясняю, что Ирина Роднина собирается заводить детей н уже сама подыскала молодую фигуристку, которую прочит своему мужу Александру Зайцеву в партнёрши, что Людмила Пахомова и Александр Горшков решили на будущий год уйти в профессиональное шоу, что олимпийские чемпионы по лыжам Николай Бажуков и Евгений Беляев торопятся домой, так как оба женятся на следующей неделе…
Это о наших. Есть и о других. Например, узнаю, что американская конькобежка Шила Янг, олимпийская чемпионка в беге на 500 м, прибыла на Игры в сопровождении личного телохранителя, настолько личного, что она выходит за него замуж и бросает спорт, что шесть тайваньцев — участников Игр — привезли с собой 6 кг специальных сосисок, а французы — 500 бутылок красного вина… Чего только не узнаешь!
К сожалению, не всегда фантазия ограничивалась столь безобидной информацией. Порой распускался слух о том, что кто-то принял допинг, что иные команды целиком свалены гриппом, распространялась клевета на отдельных спортсменов и на целые делегации…
По указанию МОК пресс-шеф В. Нойман отобрал аккредитационные карточки и изгнал из пресс-центра представителей радиостанции «Свободная Европа».
Достаточно побывать в интерклубе Олимпийской деревни, на стадионах и трассах, чтоб увидеть, как царствует дружба. Очень символичным в этом смысле было присутствие на Играх советского и американского космических экипажей «Союз—Аполлон».
Олимпийские игры всегда были и остаются праздником мира и дружбы. Так повелось со времён Древней Греции.
XII зимние Олимпийские игры прошли хорошо. И по духу, и по атмосфере, в которой протекали, и — что не последнее дело — по результатам. Победы наши на олимпийских играх стали прочной традицией. Советские спортсмены показали себя и на этих Играх настоящими полпредами своей великой Родины, они высоко пронесли знамя своей Отчизны и добились блестящей победы.
Старты в Инсбруке-76 принесли советскому спорту большую и яркую победу: 13 золотых медалей — такого «урожая» никогда на зимних играх не собирала ни одна страна. Мы добыли здесь золота ровно столько же, сколько три следующие за нами команды (ГДР, США, Норвегия), вместе взятые. К этому ещё следует добавить 6 серебряных и 8 бронзовых медалей. Право, есть чем гордиться. И мы в самом деле испытывали законную и вполне объяснимую гордость, читая восторженные отзывы мировой прессы — австрийской, шведской, финской, французской, швейцарской и т.д. — о наших спортсменах, их высоком мастерстве, мужестве и благородстве. Журналисты посвящали свои репортажи Татьяне Авериной или Владиславу Третьяку, Галине Степанской или Сергею Савельеву, но за всеми ими вставал один подлинный герой — советский народ, воспитавший и выдвинувший из своей среды поистине былинных героев. «Красным днём» назвал один из финских журналистов первый день Олимпиады, когда из трёх разыгрывающихся в этот день золотых медалей мы завоевали две — в мужской лыжной гонке на 30 км и в скоростном беге на коньках для женщин на дистанции 1500 м. Что ж, почти каждый из последующих дней XII Белой олимпиады тоже был «красным» — днём торжества спорта первого в мире государства рабочих и крестьян!
У журналиста, приехавшего на современные олимпийские игры, естественно, огромный запас впечатлений. И всё же если бы меня спросили о самом главном, самом сильном, то ответ может быть только одним. Неизгладимое впечатление оставили дух оптимизма, единства и сплочённости, царивший в нашей команде. Выступить как можно лучше, отдать победе все силы до последней капли — таково было всеобщее желание. Советские спортсмены знали, что в эти дни там, на Родине, в цехах заводов и фабрик, в колхозах и совхозах, везде и всюду идёт социалистическое соревнование за достойную встречу XXV съезда КПСС. И победы, которые добывали наши чемпионы на лыжне и ледяной дорожке, на сверкающей глади катка и биатлонном стрельбище, тоже воспринимались как их трудовые подарки, их спортивный рапорт высшему форуму коммунистов страны.
В зимних видах симпатии выражены чётко. В Финляндии горные лыжи публику не интересуют, а в Австрии люди откровенно равнодушны к гонкам. И лишь на фигурное катание, куда билеты повсюду стоили дорого, а в Инсбруке достигли астрономической цифры — 50 долларов, стремились попасть буквально все.
Так или иначе, с утра разъезжались мы, журналисты, по объектам. Отдадим должное пресс-центру: помимо маршрутных автобусов журналист мог в любую минуту вызвать машину или микроавтобус и ехать куда хочет. И вот тут-то выяснились основные маршруты.
Например, в Пачеркофель и Хоадль, где проходили горнолыжные трассы, зрители устремлялись с утра. Но городской транспорт или личные машины добирались лишь до подножия горы, дальше приходилось пересаживаться в специальные автобусы, которые за солидную сумму везли тебя непосредственно к месту соревнований. Извилистая, с бесчисленными виражами дорога напоминала в эти часы муравьиную тропу: медленно, один за другим, тесной чередой поднимались вверх двести автобусов и, выгрузив человеческий груз, спускались вниз. Ни на секунду не останавливался этот своеобразный перпетуум-мобиле. Между автобусами вклинивались микроавтобусы журналистов или легковые машины олимпийского руководства.
А там, наверху, словно громоподобное дыхание вулкана, гремели рукоплескания, охи разочарования и ахи восторга, в зависимости от того, кто и как, оставляя на виражах дымок белой позёмки, проносился, проходя ворота или скользя по трассе скоростного спуска, а потом с шипением тормозил у самых трибун.
Когда примчался Франц Кламмер, я думал, что вот тут-то и началось извержение…
