Гай Анний достиг цели кампании, избежав крупных столкновений с врагом, отчего чувствовал себя чуть ли не триумфатором. Легионеры предвкушали долгожданный отдых и шли бодро, позабыв про тяжесть поклажи.

Луск тоже пребывал в добром расположении духа, был полон нерастраченной энергии, поэтому практически сразу, едва приняв ванну с дороги, стал вникать в дела. Подчиненные один за другим потянулись с докладами. По рангу первым должен был отчитаться Глабр, но Луск предпочел раньше выслушать своего друга и верного клиента. Лидону это было только на руку, ибо позволяло изложить дела, так, как он считал нужным, без искажений и притягивания за уши фактов, чем мог бы увлечься Глабр.

Гай Анний слушал корникулария внимательно, а Тиберий излагал суть дела очень подробно, не утаивания ни малейшей детали. Во время рассказа пятидесятилетний наместник хмурил густые седые брови, иногда приподнимал их в удивлении. Задумчиво потирал горбинку носа (довольно внушительную). Он хорошо знал Лидона, поэтому не сомневался, что тот не просто пришел к неким выводам, но имеет что предложить по развитию ситуации. К мнению своего клиента Луск всегда прислушивался.

– Что ты посоветуешь, Тиберий?

Луск сидел за тем столом, за которым еще недавно вел допросы Тиберий, а сам начальник канцелярии теперь довольствовался другим, стоявшим в углу штабной палатки.

– Мы просто обязаны эту компанию использовать, – ответил Лидон.

– Это понятно. Как?

– Полагаю, Клавдий не обрадуется, но я предлагаю их отпустить.

– Вот прямо так запросто? – удивился Луск.

– Да, отпустить. Фактически, прямых доказательств для их осуждения, как морских разбойников, мы не имеем. Но даже если бы они и были, я все равно предложил бы отпустить пиратов. Если их казнят, мы не получим с того никакой выгоды. Всего лишь разрежем одну ячейку сети, которой Митридат опутал Италию и Грецию, но остальные никуда не денутся.

– Ты планируешь отпустить их, но приглядывать? Осуществимо ли это? Они выйдут в море, и ищи-свищи...

– Этот критянин, Дракил, готов с нами сотрудничать. Он испытывает неприязнь к вожакам, с большим злорадством высказывал свои подозрения в отношении Эвдора, охотно отвечал на вопросы. Он довольно жаден и беспринципен. Идеально подходит для дела. Эномай, полагаю, постарается вновь соединиться с Эвдором. Было бы очень неплохо присматривать за его деятельностью. Они будут заходить в римские порты. Я могу назвать критянину пару верных людей для связи в Остии и Неаполе. Конечно, было бы неплохо иметь кого-то на востоке, но там у меня никого нет. И лучше будет, Гай Анний, если я вернусь в Рим. Там у меня появится несравнимо больше возможностей. А здесь я тебе не очень-то и нужен.

– Ты прав, – согласился Луск, немного подумав, – я дам тебе рекомендательное письмо к Сулле, изложу суть дела.

– Так мы отпускаем пиратов?

– Пожалуй, да. Надеюсь, что ты не ошибся насчет этого критянина. Следует их освобождение обставить так, чтобы не вызвать никаких подозрений от внезапной перемены нашего отношения к ним.

– Само собой. А что делать с Севером?

– С Севером? – переспросил Луск.

Наместник сцепил пальцы в замок, уперев локти в стол. Думал он долго.

– А нужен ли нам в этом деле Север?

– Я считаю – нужен.

– Зачем?

– Я не могу предсказать, как поведут себя пираты без него.

– А с ним, можешь?

– С высокой вероятностью. Если Север будет с ними, они продолжат попытки выхода на марианских лидеров.

– Ты все еще считаешь Сертория фигурой, заслуживающей внимания? – хмыкнул Луск.

– Я бы не стал этого исключать, пока он жив.

– Знаешь, Тиберий, в Новом Карфагене до моих ушей дошел любопытный слух. Якобы недавно, когда Серторий на юге вел переговоры с лузитанами, склоняя их к союзу против нас, он заявил, что устал от братоубийственной войны и мечтает отплыть на некие острова Блаженных[132], расположенные в океане за Геркулесовыми столбами.

Лидон задумался.

– Но отплыл он в Мавретанию. Скорее всего, этот слух он сам и распространил, чтобы мы думали, будто он хочет выйти из игры.

– Хм... Возможно ты и прав.

– Пусть даже не будет Сертория, – развивал мысль Лидон, – немало марианцев собралось в Африке.

– Да, и выбить их оттуда будет не просто, – вынужден был признать Луск, когда-то служивший комендантом Лепты, одной из африканских крепостей, – но без Севера понтийские шпионы вряд ли смогут сговориться с ними. Тут нужен именно римлянин.

– Квинт Север, – кивнул Лидон.

– Предлагаешь его тоже отпустить? Но как это возможно? Он разоблачен. И он и Эномай сразу поймут, что освободили их неспроста, не по доброте душевной.

– Я предлагаю позволить ему сбежать.

Луск потер гладко выбритые щеки и отбил пальцами по столу замысловатый ритм.

– Сбежать... Допустим, пиратов мы отпускаем, а Севера нет. Эномай наверняка спросит, почему.

– Думаю, можно даже не скрывать правду, ведь Эномай, скорее всего, знает, что Север – римлянин. В подробностях ничего объяснять, естественно, не станем. Много для них чести.

– Хорошо. А прежде, чем они отплывут, Север бежит. Как-то все слишком гладко выходит.

– Я продумаю организацию побега. Думаю можно обставить дело так, чтобы не вызвать у них подозрений.

Луск помолчал. Потом встал из-за стола, прошелся по палатке.

– Позволить сбежать...

Видя, что патрон колеблется, Тиберий сказал:

– Его смерть все равно не принесет нам никакой пользы, разве что Клавдия порадует.

– Все это очень рискованно. Выпускаем врага, который способен доставить нам немало неприятностей. Союз понтийцев с марианцами... Не преувеличиваешь ли ты угрозу, исходящую от них? До чего они там могут договориться? Какую опасность может представлять Агенобарб, когда разгромлены полководцы куда старше и опытнее его? Сулла затушит и этот костер, не слишком утомившись. К чему такие сложности? Да и отследить шпионов будет непросто. Нужна целая сеть верных людей во множестве портов. Ты сам сказал, что обеспечишь пригляд лишь в Остии и Неаполе.

– А вот у Митридата, судя по всему, такая сеть есть, – возразил Лидон, – не пора ли нам задуматься о противодействии?

– Это не спасло царя от поражения, – отмахнулся Луск.

– А наша беспомощность в этом вопросе стоила жизни десяткам тысяч римлян, перебитых в Азии по приказу царя. Ты ведь знаешь, что это злодеяние стало для нас совершенно неожиданным. Они смогли спланировать его, сохранить в тайне и осуществить одновременно во множестве городов. Наших городов, на тот момент. Это говорит о том, что шпионская сеть реальна, обширна и чрезвычайно эффективна. Сейчас появился шанс проникнуть в нее. Когда представится другой? С царем еще придется воевать. Сил у него много. Полагаю, Мурена в полной мере это прочувствовал.

– Но отпускать марианца... Не проще ли вывернуть его наизнанку? Полагаю, они его посвятили в свои дела, раз он им помогает с Серторием.

– Не факт, что посвятили во все. К тому же он упорно молчит.

– Молчит? К нему ведь применяли допрос с пристрастием?

– Применяли. Глабр поначалу весьма рьяно за это взялся. Я потом приказал прекратить. Опасался, что Клавдий его раньше времени убьет. Он выглядел... заинтересованным.

– Личная неприязнь? Что-то было между ними? Север совершил какое-то оскорбительное деяние?

– Не могу сказать. Сам Клавдий не назвал причин для такого отношения. Из его слов можно сделать вывод, что он просто изначально отнесся к марианцу с предубеждением и оно со временем лишь возрастало.

– Значит, Клавдий начал дознание ретиво... Добился чего-нибудь?

– Нет. Я же говорю, Север молчит.

– Ну, если уж Глабр спасовал... – удивленно протянул Луск, – при его-то репутации...

Наместник поморщился, потер лоб.

– Надо бы поглядеть на этого несгибаемого Севера. Ладно, Тиберий, будь по-твоему. Устрой ему побег так, чтобы не заподозрил, будто его отпустили. Потом поедешь в Рим. И давай будем молиться, чтобы этот твой критянин сделал то, что мы от него ждем.