– Ну-ну… м-м-м… заряди заряды риска… чтоб потом из списка…

Когда я закончил, Исидор развернул к себе бумагу, прошёлся по ней взглядом, кое-что исправил, но был в целом доволен:

– Ничего, сойдёт… Это же надо – немец, а так хорошо пишете! Весьма похвально! Вас надо на акции брать, чтобы ущербные чурки видели пример…

А Фрол решил проверить меня еще и устно:

– Ну-ка, разгадай-ка загадку, кто это: «Идёт в баню чёрен, а выходит красен»?

Я решил, что это – русский мужик: жизнь заела до черноты, идёт в баню, выпьет крепко – и выходит красен. Виталик предположил, что это может быть какой-нибудь депутат: во власть идёт с чёрным налом, а обратно выходит с красным капиталом.

– Какой же это красный капитал? – ехидно спросил Фрол. – С кровью, что ли?

– Ну, народное добро, красное…

– Глубоко копаешь. – Исидор улыбнулся поощрительно, углами губ, как паралитик, и решил мне помочь: – Ну, не угадали?.. Что люди с пивом любят?

Я растерялся:

– Что?.. Солёные брецели[2]… то есть пруники… нет, куржики… бубулики…

– Это у вас там, в Европиях. А у нас?

– Водка?

– Это само собой…

– Ну, такое, с большими лапами, по реке ползает, – подсунулся Фрол, чем привел меня в полный испуг:

– По воде ползает?.. Только Езус Кристус… Христос… Христоса с пивом любят? Поэтому «дай бог» говорят? – (Я вспомнил какой-то русский фильм, где всё время на берегу реки чокались стаканами и говорили: «дай бог», «не дай бог», «с богом», «под богом», «перед богом» – и дальше, по всей парадигме.)

Исидор колыхнулся, приподнял фуражку, вытер рукой волосы (черно-золотая кокарда блеснула и погасла), сказал Фролу:

– Видишь, где недоработки у тебя, боец?.. Надо сказать «по дну реки»… И какие у рака, скажи на милость, лапы?.. А?..

– Это я так сказал, чтобы иностранцу понятнее было, «клешни» он знать не может…

– Ага, Фролушка, как раз он понял – зверь с лапами по реке ползает… Ты еще ему Афанасия Никитина процитируй, про землю Ебипет, где в Нильской реке крокобилы злючи, горбаты и зубаты, он сразу поймет…

«О, Фролушка! Исидорушка!» – умилился я суффиксам и вспомнил:

– Вот Виталик… Вы декреты, чтобы глаголы… решить?..

Исидор согласно кивнул:

– Да, хотим переделать кое-что…

– Еще можно вот про суффиксы… декрет, чтобы свободу, совсем…

Исидор почему-то насупился:

– Это какие же суффиксы имеются в виду?

– Ну, всякие… стеклянный-оловянный-деревянный… всякие – нька, – онька, – ушка, – юшка… Я их обожаюсь… Я от них млею… или мелею?… омлеты…

– Так они ж и так свободны, насколько мне известно?

– Нет – чтобы совсем, до конца! – Я не знал, какой пример привести, но тут осенило: – Ну… Ну, например, нельзя же сказать «Исидорочка»…

Исидор мрачно усмехнулся, а Фрол льстиво произнес:

– Сказать-то можно, да вот говорить никому не советую…

– Вот! Это я хотел! Чтоб свобода! Декрет! Это даст краски… О, я люблю русского языка!.. Такие суффиксов нигде в мире!.. Я специально осмотрел… – разволновался я.

Исидор что-то записал поверх моего диктанта:

– А что, можно подумать, идея здравая… Чем больше свободы – тем лучше!

Я с воодушевлением поддержал его:

– Да. Полно свободы! Свободище! – и стал доказывать, что всегда должно быть место для импровизации, а то сейчас что выходит: если ты муттершпрахлер[3], тебе всё позволено, у тебя есть право говорить, как ты хочешь, а если ты иностранец, то должен говорить «правильно», «по правилам», а где грань между ошибкой и импровизацией?.. Всё время слышно: «Так нельзя сказать-говорить», – а если мне так больше нравится и если я считаю, что мои когнитивные процессы так будут выражены в полном объеме?..

– Во чешет! – покачал Фрол уважительно головой. – Молоток! – а Виталик приосанился:

– Я же говорил, кентяра мой – магистр! Скоро бакалавр!

– Вот, кентяра, суффикс «ара-яра»! – обрадовался я, а Фрол повторил:

– А, бычара, котяра… Понятно!

Чтобы сделать приятное Исидору, я напоследок сообщил, что древнее имя Исидор восходит к богине земледелия Исиде, на что он удовлетворенно поправил фуражку:

– Конечно, это тот, кто ниву пашет, почву возделывает. Землепашец!

– Нивопашец! – подтвердил я.

– А по-нашему Сидор, – некстати вставил Фрол. – Взял сидор – да и пошел!

Исидор окатил его брызгами неприязненного взгляда:

– Но-но!.. А что, сильно! Нивопашец! – и стал напевать: – Пашет ниву языка… Видит всё издалека… В плен берет «языка»… Нет, два раза слово «язык» плохо, хоть и с кавычками второй раз… Да, Фролушка, с кавычками, точками с запятой и прочей дребеденью тоже бы разобраться следовало… Кстати, за отсутствие тире наши радикалы в Москве одного так отделали, что три месяца в больнице провалялся…

– Чурку? – Виталик не удивился. – Чебурека?

– Да нет, в том-то и дело, что не чурку, а своего, русского нациста, представь себе… Он на стене написал «россия для русских», а наш патруль его застукал и отмутузил за милую душу за то, что «Россия» с маленькой буквы написал, тире в составном сказуемом не поставил и восклицательный знак забыл. Так что эти точки-тире дорогого могут стоить… Нам всё равно, кто безграмотен, – всех на плаху уложить надо!.. Ну да ладно, дел много еще впереди!.. С вами, господин магистр, всё ясно – приняты в ряды граммар-наци! Прошу заплатить сто долларов, годовой взнос, и получить мандат и памятки!

Сто долларов!.. Я в растерянности посмотрел на Виталика, но он только как-то повёл плечами. Видя мое замешательство, Фрол начал меня успокаивать:

– Да эти деньги не пропащие, за них будешь корочку путёвую и новые вести от нас иметь, в курсах будешь, что к чему… на наш веб-сайт ходить, вот – www.grammar-nazi.ru, тут пин-код, чтоб тайные страницы смотреть…

– Вебсайт? Пин-код? – вдруг окрысился на него Исидор.

Фрол сдал назад:

– Извини, с языка слетело… страница в Сети… тайное слово… Вот еще листовки, памятки, устав, призывы, списки запрещенных слов… – Он стал брать из пачек по листу и складывать в плотный коричневый конверт. – Вот значки, нашивка на куртку, – он подвинул мне очередного орла со свастичным пауком:

Делать нечего. Я вытащил из бумажника пятьдесят долларов:

– Вот, больше с собой нету.

Фрол схватил купюру:

– Отлично, остальное потом отдадите. Теперь мы вместе! – а Исидор поинтересовался:

– Вы куда теперь?

– Я?.. В Москву.

– А, в столицу… И мы скоро там будем… там дела завариваются, акции… действа… Где жить будете?..

Я, помня о Вашем совете никому ничего конкретно не говорить, помялся:

– Точно не помню… не памятую… – но Виталик счел должным помочь мне:

– Ты говорил – гостиница «Центральная», – и мне ничего не оставалось, как кивнуть.

В кафе прибавилось народу, шум нарастал. Исидор с Фролом заспорили: можно ли делать скидки, если ошибки в диктанте допускает иностранец, или все, кто гадит язык, должны быть наказаны. «Все!» – считал Фрол, но Исидор качал головой:

– Несправедливо! Должны быть скидки… Есть смягчающие и отягчающие обстоятельства… Например, отягчающие – серийность ошибок, упорство в ереси, отказ от признания вины… А смягчающие – признание, раскаяние или если ошибки допущены в сложных словах…

Через штрафы решать, если словесных шприцрутенов не хватит…

– Чего? Рутенов? – вылупился на него Фрол.

Исидор искоса посмотрел на него:

– Это слово специальное… то есть особое… Такие палки, чем наказывают! Достоевского били… Вот, умные немцы выдумали! Они на такие вещи мастаки!

Мне было очень неприятно, что немцы опять выходят фашистами, но я всё-таки объяснил, что это слово значит «палочная дорога», от Spieß – копье, и Rute – путь, что раньше в прусской армии солдата, кто виноват, гнали-гоняли, а другие должны его бить-ударять…