— Это Рик, — сказал он в трубку.

— Куда вы запропастились, черт возьми? И что значит это птичье чириканье? — отозвался Вин, его помощник, нанятый на неполный рабочий день.

— Заткнись, детка, и слушай, — прорычал Рик и, заметив неодобрительно сдвинутые брови Скай, проходившей мимо, добавил: — Ох, любимая, это я.

— Любимая? — повторил потрясенный Вин. — Понимаю. Это же код, да? Вы не можете говорить, и поэтому мы используем код. И это было первое закодированное предложение, да? Теперь я понял.

Плохие, значит, дела. Мы весь год не пользовались кодом. Так скажите, босс, что я должен сделать.

— Заткнуться и слушать.

— Еще одно закодированное предложение, да? Черт возьми, босс, по-моему, мне надо их где-то записывать. Или постойте, дайте сообразить. Вы говорите кодом или все как есть?

— Все как есть. — Господи, как трудно в наши дни найти приличного помощника, раздраженно подумал Рик. Двадцатидвухлетний парень пришел к Рику, мечтая основать собственный банк… Или ограбить чужой. Такую цель он видел в своей работе. С точки зрения Рика, парень чересчур долго засиделся в кикбоксинге. Временами, а сейчас как раз был такой момент, Рику казалось, что Вин страдает от небольшого, но необратимого дефекта одной из лобных долей, а то и обеих сразу.

— По-моему, нам надо побыть вместе, — осторожно проговорил Рик.

— Конечно, босс. Только скажите, где и когда.

— На заправочной станции в три часа…

— На какой заправочной станции? — перебил его Вин.

— Дай договорить. В городе одна заправка. Уверен, только одна. Для двух город слишком маленький, — пробормотал Рик, прежде чем рассказать Вину, как ехать.

— Буду, босс. Заметано, — заверил его Вин.

Покачав головой, Рик набрал собственный номер, чтобы проверить информацию, принятую автоответчиком, что он делал ежедневно.

Он услышал нетерпеливое и короткое послание от отца Холли. “Где вы, черт возьми9 Почему мне не звоните? Почему тянете? Работайте с ней, Данбар”.

Проклятие, ведь прошло всего несколько дней.

Что за проблема у старика? Ведь он дал Рику десять дней.

— Что-то случилось? — спросила Холли, заметив, как он швырнул на рычажок трубку.

— Ничего не случилось, — прорычал Рик, окинув ее наглым взглядом, прежде чем уйти.

— Интересно, что его так вывело из себя? — пробормотала Холли.

— Кого? — спросила Скай, с которой Холли столкнулась на дорожке.

— Рика.

— Может, он по телефону поцапался со своей подружкой, — предположила Скай.

— Он разговаривал по телефону со своей подружкой?

— Он назвал кого-то “любимая”. Наверно, это была его мать.

— Мать у него умерла, — сказала Холли.

— Тогда этот Рик двуличный человек, — сердито проворчала Скай.

— Скай, ты слишком много придаешь этому значения.

— Чему этому?

— Всему. Насчет Рика и меня… телефонный звонок… Он всего лишь один из участников семинара. Вот и все.

— Участник чего? Вот в чем вопрос. Зачем он здесь? Чтобы немножко подурачиться на стороне? Кого-нибудь соблазнить про запас?

— По твоим словам получается, будто он какой-то альфонс или что-то в этом роде, — запротестовала Холли.

— Откуда ты знаешь, что он не альфонс? — не сдавалась Скай.

— Так мне подсказывает чутье.

Похоже, на Скай это произвело впечатление.

Она знала, какое безошибочное у Холли чутье — по крайней мере в том, что касается денег.

— Признаю, что твое чутье редко подводит. Ты даже учуяла мошенника в том типе из страховой компании, который пытался продать нам товары по списку.

— Этому искусству — чуять мошенников — я научилась еще в детстве, — шутливо провозгласила Холли.

— Но у меня чутье тоже неплохое, — продолжала Скай. — И что-то в Рике есть…

— Неуловимое, помимо того, на чем останавливается глаз, — подхватила Холли.

— Вот-вот.

— Согласна. Он что-то скрывает. Это чувствуется. Но не думаю, что тут замешана другая женщина. Ох, я так говорю, как будто я тоже его женщина… Нет, я имею в виду другое. Он не пустоцвет. В нем угадывается глубокая натура. Когда я смотрю в его темно-голубые глаза, меня уже не смущает эта его внешность мужского шовиниста, я чувствую… Не знаю… может быть, золотое сердце.

— Как глубоко оно спрятано? — въедливо допытывалась Скай. — Мы говорим о нескольких дюймах или о милях?

— Верно. Признаю, что придется копать и копать, — улыбнулась Холли. — Но ведь ты знаешь, как меня радует вызов.

— Ох, знаю. И сейчас ты опять можешь попасть в беду, как уже бывало в прошлом. Вроде того раза, когда ты залезла на дерево в роликовых коньках, потому что кто-то усомнился, что ты сможешь. Кончилось тем, что ты сломала руку и ногу.

— Но мне же тогда было всего десять лет, — запротестовала Холли.

— Правильно. А как насчет того случая, когда ты за два дня съездила из Чикаго во Флориду и обратно?

— Но ведь я справилась, правда?

— Еле-еле. Старая колымага, которую ты вела, загорелась уже за Пеорией.

— А как насчет того случая, когда все говорили, что я не смогу организовать общинный завод рыбных консервов? — пошла в атаку Холли. — Или история с цветочной фермой в Орегоне? Или использование внешних островов для выпаса овец в штате Мэн? Или восстановление общественного центра в индейской резервации в Аризоне? Это все был вызов, который бросала мне жизнь. И то, что происходит во “Внутреннем взгляде”, тоже вызов. Посторонние утверждали, что ничего такого устроить нельзя. Они не понимали концепцию нашего “Внутреннего взгляда”. Даже говорили, мол, лучше сделать что-то более практичное — к примеру, открыть туристский лагерь.

— Ладно, ладно. Ты приняла вызов. Только будь осторожна, — вздохнула Скай.

— И кто бы это говорил? Человек, упрекающий своих двух старших детей в чрезмерной осторожности! — с шутливым негодованием воскликнула Холли.

— Шервуд и Форест — особый разговор. До сих пор не могу поверить, что они предпочли устроиться в Сиэтле. Шервуд в банке, а Форест — компьютерным программистом. Мало того, им понадобилось изменить свои имена. Джон и Джим! — Скай с огорченным видом покачала головой. — Не понимаю, когда я как мать сделала ошибку.

— Ты не делала ошибок. Ты была и есть удивительная мать. Джон и Джим… Шервуд и Форест должны искать свой собственный путь. Такими ты вырастила их, Скай. Пускай думают о себе. Боль-шинство матерей радовались бы, что в семье появился банкир и компьютерный программист. Но ты не принадлежишь к большинству матерей. Я это знаю.

— У Шервуда был просто талант к оригами, он так прекрасно складывал фигурки из бумаги.

— К несчастью, сегодня на рынке почти совсем нет спроса на такое занятие, — напомнила ей Холли.

— И Форест… Я-то надеялась, что он будет строить лодки.

— Компьютеры дают самую надежную работу. Но еще важнее то, что им нравится дело, каким они занимаются. Согласна?

— Да, ты права, знаю, — вздохнула Скай. — Только у меня иногда такое чувство, будто они отрезаны от меня. Словно бы они оставили нас где-то на обочине, а сами ушли в новую жизнь без нас.

— Но ты ведь вырастила их не такими. — Холли успокаивающе обняла подругу. — Ты учила их единению с другими людьми, единению в семье.

— Да, это так. Я старалась научить их этому, разве нет?

— Конечно, — убежденно поддержала ее Холли.

— И кроме того, где еще они смогут полакомиться такими чечевичными лепешками, какие делает Уит? Да и мой пирог бенофи совсем не плох. Помнишь, со сладким сгущенным молоком, кофе и бананами? Не то чтобы я растила своих детей, приучая ценить материальные блага… И все же вкусная еда… — не могла успокоиться Скай.

— Твой пирог бенофи вне всякого сравнения, — подтвердила Холли. — И ты тоже, Скай. — Холли крепко обняла ее. — И ты тоже.

Рик сидел в машине и, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, ждал Вина. Он уже проверил их запасное место встречи — убогий бар на окраине города. Как и заправочная станция, это был единственный в городе бар.