— Он бил вас?

— Не кулаками. Словами. А словесное оскорбление может так же оставлять шрамы, как и физическое. Я все время говорю себе: здесь ты в безопасности, все хорошо. И большую часть времени верю в это. Фактически девяносто девять и девять десятых процента времени я спокойна за себя.

— А в остальное время?

— У меня начинаются кошмары, — просто сказала она и вздрогнула, вспомнив навязчивое сходство кошмарных своих сновидений. Сюжеты бывают разные, но все сводится к одному. На нее надевают смирительную рубашку и запирают в комнате без окон в клетку. Потом приходит отец и набрасывает на нее черное одеяло. Она задыхается. Холли всегда после такого сна со стоном просыпалась и жадно хватала ртом воздух.

Рик увидел, как изменилось выражение ее лица, и мысленно сказал себе “стоп” — незачем ему знать ее внутренние страхи, связанные с отцом. Такие сведения ему не понадобятся.

Вероятно, она преувеличивает реальные обстоятельства. У нее живое воображение. Черт возьми, ведь творчество — это ее специальность. Чувствительные особы вроде Холли чересчур близко все принимают к сердцу, чересчур лично. Женщины все такие.

Но старая мужская риторика почему-то не подействовала на него с обычной безотказностью. У него вскипала кровь при одной только мысли, что кто-то может быть умышленно жесток с Холли. Знакомое чувство, он испытал его, когда был мальчишкой и хулиганы в соседнем дворе мучили животных. Кончилось тем, что он провел полдня в полицейском участке, а отец выпорол его ремнем. Беда разразилась после того, как Рик избил парня, пытавшегося бросить собаку в костер.

Но жизнь вытрясла из Рика всякое, как он говорил себе, слюнтяйство. Он повзрослел. Узнал, что человек не может драться во всех битвах на свете. От этого ничего не изменится. В конце концов, надо присматривать за собой… Потому что, кроме тебя самого, больше за тобой присматривать некому.

Присматривать за Холли — не его работа. Его работа — вернуть ее отцу. Надо бы почаще напоминать себе об этом.

— Вы придете в гости сегодня вечером? — спросил Рика на следующий день за ленчем Байрон.

— В какие гости?

— Может быть, мне не надо было говорить, — вдруг смутился Байрон.

— Слишком поздно. Вы уже сказали. Как насчет того, чтобы включить меня в компанию?

— Сегодня день рождения Холли. Мы готовим для нее сюрприз и всей компанией заявимся к ней.

— День рождения Холли? — удивился Рик. — Вы уверены?

— Конечно, уверен. Странный вопрос.

Вовсе не странный, если вспомнить тот факт, что Рик знал — день рождения Холли на Рождество. Он видел ее свидетельство о рождении. Оно лежало в папке, которую он завел на нее.

Естественно, он не мог сказать об этом Байрону. Значит, надо применить обходной маневр. Рику всегда удавались обходные маневры, так же как и мошеннические проделки.

— Просто мы только что говорили о днях рождения, и она не упомянула ни словом о своем, — использовал Рик пришедшую на ум уловку.

— Она бы никогда и не сказала. Она не любит заставлять других суетиться. И ничего страшного, если мы празднуем не в тот день, — продолжал Байрон. — Мы всегда отмечаем день рождения Холли двадцать второго июля.

Не желая вызывать у Байрона подозрений, Рик весело сказал:

— Эх-хех, праздник сюрпризом — это здорово. Могу я чем-нибудь помочь?

— Действительно можете. Подумайте, чем бы развлечь ее сегодня после обеда.

— Обязательно. — Развлекать Холли — это такое дело, которым Рик готов был заниматься с великим удовольствием.

— Спасибо. Займите ее чем-нибудь.

Занять ее любовью в своей постели — вот чего бы ему больше всего хотелось. Рик с недовольством поймал себя на такой мысли. Черт возьми, нечего забивать себе голову глупостями! Совсем не похоже на него — тешиться эротическими фантазиями по отношению к дочери клиента.

Его попросили чем-нибудь ее занять. И ничего больше. Ничего. Он на посту, выслеживает беглянку. Это она взбалмошная особа — не он. Черт возьми, он-то так крепко стоит на земле, что ноги у него уже пустили корни!

— Ну, какие планы? Они возложили на вас обязанность развлекать меня? — спросила Холли, когда Рик перехватил ее у выхода из обеденного зала.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — состроил он удивленную мину.

— Вы плохой лжец, — улыбнулась Холли.

Если бы только она знала, насмешливо подумал Рик. Он был невероятно хороший лжец. И только тогда бывал плохим лжецом, когда сам хотел таким быть.

А Холли, истолковав выражение его лица как чувство неловкости, успокаивающе похлопала Рика по руке.

— Если от этого вам станет легче, могу признаться: я уже знаю, что они готовят сюрприз — собираются сегодня вечером отмечать мой день рождения. Фактически минут через двадцать.

— Почему вы так думаете?

— Потому что каждый год двадцать второго июля они сюрпризом устраивают мне день рождения.

Рик с недоумением подумал, зачем ей это надо… Праздновать день рождения на шесть месяцев позже. Неужели ей хочется быть на шесть месяцев моложе? Черт возьми, ведь она женщина. В этом нет сомнения. Рик готов был держать пари, что она убавит себе годы.

— Сколько вам лет?

— Что за странный вопрос? — вместо ответа спросила она.

— Вполне уместный в день рождения.

— Как вы думаете, сколько мне лет? — продолжала увиливать Холли.

Рик знал, что ей двадцать восемь, но убавил на два года.

— Почти угадали. — Она с улыбкой покосилась на него.

— Угадал? В каком смысле?

— В том смысле, что мне примерно двадцать шесть.

— Так сколько же? Вы так чувствительны к своему возрасту?

— Нисколько.

— Тогда к чему темнить?

— Сколько вам лет? — перешла в атаку Холли.

— Тридцать четыре, — моментально ответил он. — А вам?

— Не скажу. Вам тридцать четыре? Правда? А я думала, что вы старше.

— Понимаю, мстите мне за то, что я задал вам бестактный вопрос?

— Вовсе нет. Скажите, когда вы были мальчишкой, кем вы хотели быть, когда повзрослеете?

— Ужасно богатым.

— И вы богаты?

— Нет. Но мне нравится то, что я делаю.

— Немаловажное обстоятельство в жизни.

— Хотя и не гарантирует еду на столе, — заметил Рик.

— Вы не похожи на голодающего. — Холли окинула его взглядом с головы до ног.

— Это зависит от того, какого рода голод вы имеете в виду, — проурчал он. Не голос, а воплощение соблазна. — Еще одна ночь перед дверью вашего коттеджа — и голодная смерть обеспечена. Во всяком случае, полное изнурение.

— Знаете, можно как-то уберечься от изнурения. — Она сочувственно наклонилась к нему. — Советую почаще плавать в озере, очень помогает. Возьмите это на заметку.

— Дайте другой совет. Озеро чертовски холодное!

— Совершенно верно, — усмехнулась Холли. — Ничего нет лучше плавания, да еще в холодной воде, это отвлечет вас от мыслей о голоде.

— Глупости. Есть масса всяких других способов, лично мною придуманных, которые в сто раз лучше способны излечить такой голод.

— Не сомневаюсь. Видите, творчество, в конце концов, не такое уж трудное дело, разве не так? Что же касается моего дня рождения…

— Про который, предполагается, вы не знаете. Почувствовав в его реплике долю сарказма, Холли стала защищаться:

— Вспомните, вчера в коттедже… Как по-вашему, почему я воспользовалась новым пылесосом для уборки?

— Понятия не имею.

— Готовилась к приходу гостей.

— И почти что совершили харакири — не мечом, так пылесосом.

— Я даже подобрала музыку. — Холли не обратила внимания на его иронию.

— Удивительно, как вы справились. Только один вопрос.

— Валяйте.

— Почему ваши друзья продолжают устраивать вам сюрпризом день рождения, если очевидно, что для вас это уже не сюрприз?

— Все просто. Они не знают, что я знаю.

— Не знают?

— Конечно. Это бы разрушило весь праздник. Им нравится устраивать для меня сюрпризом день рождения, и мне это тоже приятно.