Уилл слышал, как Клео поздоровалась с ней, и видел, как женщииы переглянулись. Клео, несмотря на переодевание, прекрасно понимала, кто такой мистер Тиббс. Уилл вполне мог себе представить, что Ксандр рассказал жене о сцене, свидетелем которой он стал в комнате Уилла. Но его хладнокровная невестка лишь предложила мистеру Тиббсу хлеб с джемом.

— Отдай ей свою записку, дружище. — Уилл подтолкнул онемевшего бегемота, стоявшего рядом с ним.

Огромный парень, пошатываясь, шагнул вперед, поклонился и протянул руку со сложенной газетой:

— Мэм.

— Что это такое? — Похоже, трагический вид Софи парализовал великана.

— Записка, которую передали этому парню… — пояснил Уилл.

Парень заморгал.

— Джон Нил, мэм. Какой-то мальчуган сунул мне вот это прямо у ваших дверей и велел, чтобы я передал вам.

— Мальчуган? — В голосе Софи прозвучала надежда, в этом нельзя было усомниться.

— Ростом мне до пояса, не выше, — сказал Нил.

Лицо у Софи мгновенно стало спокойным, она взяла кусок газеты, развернула и прочла его.

— Ксандр. — Она протянула газету сыну, бросив на него беспомощный взгляд. Уилл знал, что беспомощность не свойственна его матери ни в малейшей степени.

Ксандр подошел к ней, заглянул в газету и посмотрел на Уилла.

— Это заметка из газеты, перечеркнутая углем.

Он протянул газету Уиллу. Поперек изначального текста кто-то вывел большие буквы:

«Прекратите поиски. Этого мальчика больше нет. Ваш враг не остановится».

Уилл рассматривал кусок газеты. Его мог принести какой-нибудь мальчишка из школы Бредселла, может, даже Нейт Уайлд или какой-то голодный бедолага. Но принесший заметку говорил о «грустной леди» и считал, что она поймет, кто ее послал. Не похоже на посланников Марча. И жесткая прямота послания была не в стиле Марча.

— Как вы думаете, что значит «этого мальчика больше нет»? Кит жив, и он знает, что мы его ищем.

Ксандр не ответил. Он обменялся твердым взглядом с Клео, потом повернулся к неуклюжему осведомителю:

— Извините нас, мистер Нил, сегодня утром мы слышали противоречивые сообщения. Вы получили эту заметку, пока ждали у дома?

— Ну, да.

— О чем вы хотели сообщить нам до того, как этот малыш передал вам заметку?

— Я постоянно вижу шайку мальчишек, когда занимаюсь доставкой. Я езжу на повозке на Смитфилд-Маркет. Понимаете, за тележкой всегда увязываются мальчишки, высматривая, не упадет ли чего. Вожак в этой шайке — высокий белокурый паренек в длинном черном пальто, но вид у него такой, будто он из королевской семьи — этакий принц в обносках. А мальчишки — он всех их называет птичьими именами — Жаворонок, Сойка. Я видел их на крышах, они там прыгают без всякой осторожности, имейте в виду.

Софи испустила восторженный вздох, от которого Джон Нил снова мгновенно утратил рассудок.

— Вот видите, Кит жив. О, благодарю вас, сэр.

Уилл наблюдал за матерью.

— Странно, мама, что в ответ на ваше объявление в газетах вы получили записку для «грустной леди», в которой нам велят прекратить поиски «этого мальчика».

Она в ярости повернулась к нему:

— Вы думаете, что это послание пришло от Кита, что он был рядом со своим домом и не пришёл к нам?

Ксандр встал между ними.

— Уилл, у нас с Клео есть теория, объясняющая, почему он не хочет вернуться домой.

— Рад слышать это, Ксан, но у нас еще есть откровенное послание, скорее всего от самого Кита, в котором говорится, что он знает о существовании опасного врага и заявляет, что его… нет. То есть он не тот, кем был раньше? Я думаю, мама знает, почему она получила это предупреждение.

Софи посмотрела на своего майора.

— Я знаю только, что Кит жив и что я больше не могу терпеть это ожидание. Оно сведет меня с ума.

Ксандр поблагодарил вытаращившего глаза парня за доставленные сведения, дал ему пятнадцать шиллингов, что равнялось недельному заработку возчика, и проводил до дверей.

Потом Уилл обратился к майору:

— Вы извините нас, майор, но это дело касается только матери и сыновей.

Майор натянуто улыбнулся, подошел к окну и выглянул на улицу.

Ксандр вернулся, и Уилл сел на противоположном конце дивана, как можно дальше от матери. Она смущенно посмотрела на него.

— Почему Уэнлок интересуется одним из ваших незаконнорожденных сыновей, мама?

— Уэнлок? — Софи провела пальцами по краю рамки с вышивкой, стараясь не смотреть в глаза Уиллу.

— Вы слышали, что я сказал, мама. Его карета только что промчалась по улице, заставив всех ваших осведомителей отскочить в сторону.

— Он не может им интересоваться. Я никогда ничего не требовала. Никогда. — Она покачала головой, прижав рамочку к груди.

Внутри у Уилла что-то предупреждающе сжалось.

— Значит, он думает, что вы чего-то потребуете. Почему?

Софи устремила темные умоляющие глаза на спину майора. Монклер стоял не шевелясь.

— Я была замужем за Давентри.

Ксандр похолодел. Уилл услышал, что его собственный голос звучит странно глухо.

— Когда вы поженились? Где?

Софи расправила плечи.

— Прежде чем он уехал в Индию. Здесь, в Лондоне, третьего апреля, в церкви Святой Анны. Я ждала ребенка. Он хотел сына. Он считал, что уладит отношения со своей семьей. Он думал, что герцогиня простит ему этот неравный брак, даже если этого не сделает герцог.

Уилл не решился что-либо сказать.

Была замужем… Все это время она была вдовой. Шестнадцать лет назад она бросила их, чтобы обрести респектабельность — если бы они были рядом с ней, это было бы невозможно. Когда она стала леди Давентри, ее скандальное прошлое исчезло, а сыновья, ее живые грехи, остались незаконнорожденными — все, кроме одного. Кит не был незаконным, но ясно, что с тех пор как его безжалостный дед, герцог Уэнлок, узнал о законности его происхождения, находится в опасности.

— У вас есть доказательства этого брака, мама? — спокойно спросил Ксандр, судя по всему, снова обретший способность думать. Ксандр простит мать. Уилл не простит.

Софи кивнула.

— Я думаю, нам нужно изучить эти доказательства.

— У меня есть письма. — Софи протянула руку, и Ксандр помог ей встать. В комнате стояла тишина, слышался только шелест ее юбок.

Пока Софи отсутствовала, никто не пошевелился, никто не заговорил. Уилл лишь раз посмотрел на Елену и перехватил любящий взгляд, который Клео Джоунз устремила на Ксандра.

Софи вернулась с кожаной коробкой, которую поставила себе на колени, и Уилл понял, что уже не раз видел именно эту коробку — простую коробку для всяких мужских мелочей, футляров для карманных часов, булавок для галстуков. Эти воспоминания явились непрошеными, ничуть не изменившимися, — мать, плачущая над этой коробкой — ее сокровищем, ее утешением, ее собственностью, которую она держала обеими руками. И теперь он смотрел, как она с благоговением открывает ее, как достает письмо и читает его с дрожащей улыбкой на губах.

— «Моя дорогая жена». Он любил называть меня женой, ему нравилась новизна этого обращения. Он писал письма и к Киту.

Уилл услышал, как Ксандр спрашивает:

— Существуют ли какие-либо другие доказательства, кроме писем, мама?

— У него был дом. Он привез меня туда после нашей свадьбы, чтобы провести там ночь. Вы жили у Ходжа, Уилл. — Тут она посмотрела на Уилла невидящими глазами, в которых блестели слезы. — Давентри отдал своей старой няне наше свидетельство о браке, чтобы она хранила его до его возвращения.

Уилл не думал, что в тот далекий свадебный день она хотя бы вспомнила о нем. Только привычка расспрашивать заставила его задать следующий вопрос:

— Кто еще знает о вашем замужестве? Кто был свидетелем у Давентри?

— Другой военный, лейтенант из его полка.

— Кто?

Софи подняла подбородок:

— Нед Драммонд. Он теперь полковник.

— Но больше вы никому об этом не говорили. Объявлений в печати не появилось?