– Откуда ты все знаешь? Это место кажется таким пустынным, здесь же никого нет!

– А Нил? Ты не можешь себе представить, до чего болтлива эта река! Если ты просто сидишь на берегу и умеешь ждать, новости приплывут к тебе сами. Отдыхай! Я скоро вернусь.

Пастух ушел. Василий тихо сидел у входа, будто его ничего не касалось. Теперь он подошел к Рено. Рыцарь улыбнулся ему.

– Что-то мне подсказывает, что ты сердишься, – сказал он.

– Нет. Я огорчаюсь. Вы разговариваете с Мурадом на одном языке, а я ничего не понимаю. Откуда пастух в Египте может…

– Франки не в первый раз приходят в эту страну. Более тридцати лет тому назад Мурад стал их пленником, он умный человек и выучил наш язык, – ответил Рено. Он не хотел выдавать тайну старика, даже зная, что Василий ничем не может ему повредить. – Ты же выучил арабский, живя у своего хозяина. Ему было приятно показать мне, что он знает мой язык, так что тебе не из-за чего огорчаться. Я научу тебя своему языку… А ты научишь меня арабскому.

– Значит, ты оставишь меня у себя?

– Разумеется. Но если ты собрался в Александрию…

– В Эль-Мансуре я тебе сказал, что не хочу туда возвращаться, – ответил мальчик, и лицо его будто окаменело.

– Значит, останешься со мной, а потом посмотрим, что с тобой делать. Я никогда не забуду, что ты не раз спасал мне жизнь, вывел из города, где мне грозила верная смерть, отсосал змеиный яд. Я твой должник, и мы с тобой теперь товарищи. Но надо молиться Богу, чтобы наша дружба была к добру, а не к худу.

Теперь пастух кормил Рено хлебом, сыром, инжиром, оливками и финиками, и через два дня он и в самом деле почувствовал себя намного лучше. Прошло еще двое суток, рана его затянулась, и он уже вполне сносно мог держаться на ногах. А Нил принес Мураду очередные новости: договор подписан, очень скоро галера повезет короля в Дамьетту, к которой уже шагают воины Бейбарса, чтобы получить там выкуп и забрать галеру обратно.

– Значит, королева должна будет открыть им ворота и, оставшись без охраны, пережить нашествие злобных варваров? – в ужасе вскричал Рено. – Они же могут совершить над ней насилие, и над ее дамами тоже, даже невзирая на присутствие мужей! Я должен во что бы то ни стало опередить их!

– Держи! – сказал Мурад и протянул Рено такой же, как у него, посох. – Я вырезал его для тебя, потому что у тебя нет другого оружия. Твой кинжал слишком короток по сравнению с их кривыми саблями, а посох поможет тебе еще и идти.

– Спасибо, хотя в Дамьетте я надеюсь найти своего оруженосца, а вместе с ним и оружие. Ты много сделал для меня, и я тебе очень благодарен. Я бы очень хотел подарить тебе что-нибудь.

– Назови мне свое имя, и этого будет достаточно.

– Рено де Куртене. А ты скажешь мне свое? Настоящее?

Пастух если и заколебался, то на секунду, и в его и без того живых черных глазах зажегся лукавый огонек.

– Почему бы и нет? Когда-то меня звали Гоше де Шанжи.

– Но… неужели ты был рыцарем? – изумился Рено, не веря своим ушам. – А стал пастухом?

– Так и есть! В Шампани у меня был замок с башней, земля и вилланы, чтобы ее обрабатывать, но Бог не дал наследника. Зато была злая жена. Ты представить себе не можешь, как легко сварливой мегере превратить твою жизнь в ад! Крестовый поход был просто благословением… А Джамиля сделала меня счастливым человеком. Так что прошу, не выдавай моей тайны!

– А если я предложу тебе снова взяться за оружие?

– Это совершенно бессмысленно. Я слишком стар и предпочитаю оружию коз. А вот ты береги себя!

Вместо ответа Рено крепко обнял старика на прощание, а потом, опираясь на посох, вместе со своей верной маленькой тенью двинулся вдоль реки. Им оставалось пройти еще лье или полтора, но уже очень скоро вдалеке показались стены Дамьетты. Они так и сверкали в лучах утреннего солнца, но разглядеть вывешенные на них флаги пока было невозможно. Путники шли по тропинке вдоль реки, и ничего вокруг не напоминало им о войне. Нил мирно катил свои могучие воды. Между тем в эти воды примерно в тот же самый час были спущены четыре галеры, в которые усадили французского короля, его братьев и тех знатных баронов, что уцелели в сражениях и остались живы после эпидемий и казней – любимого развлечения мамелюков.

Путники подошли к городу уже достаточно близко, и Рено отчетливо увидел, что на сторожевых башнях не полощется ни одного вымпела. А на море, за островом Маало и песчаным берегом, на который они когда-то высадились, по-прежнему виднелись корабли. И еще одна неожиданность – городские ворота были открыты. Рено с Василием вошли в них, но город казался пустым. Но только казался. Все жители сгрудились в порту, потому что туда пожаловал корабль. У Рено забилось сердце, когда он узнал его – это была «Королева».

– Крепко держи меня за пояс! – приказал он Василию. – Мы должны пробраться сквозь толпу и узнать, что там происходит.

Однако путь оказался куда легче, чем думалось Рено. Люди, собравшиеся в порту, больше походили на покорное стадо. Они не шевелились, не переговаривались и только смотрели с неизъяснимой покорностью, суть которой Рено разгадал, когда сам оказался поблизости от только что отчалившего корабля. На верхней его палубе стояли все дамы, приехавшие из Франции. В центре – Маргарита в голубом покрывале и с золотым обручем с лилиями на голове. Всей душой, переполненной любовью и состраданием, рванулся к своей королеве Рено – она была так хрупка, так уязвима, несмотря на царственную горделивость высоко поднятой головы. Около Маргариты стояли кормилица с младенцем на руках, ее сестра Беатриса, невестка Жанна, неподалеку – целительница Герсанда, сумрачная, озабоченная Эльвира де Фос, Эделина де Монфор, старушка Адель. Адель смотрела поверх толпы, поводя вокруг себя круглыми испуганными глазами, словно ждала, что со всех крыш сейчас посыплются сарацины с кривыми саблями в зубах.

Торопясь пробиться сквозь толпу, Рено не обращал внимания на тех, кто теснил его, он не отрывал взгляда от корабля, который отплывал все дальше и дальше. И вдруг он громко спросил сам себя:

– Но почему она уплывает, не дождавшись короля?

Его сосед слева обернулся к нему с радостным криком:

– Сир Рено! Неужели мы снова встретились? Однако как странно вы одеты! Я не сразу отважился вас признать!

Рядом с Рено оказался радостный Жиль Пернон.

– Это долгая история, Жиль. Скажи мне, почему королева покидает город?

– Потому что она мудрая и предусмотрительная женщина. Дамьетту вот-вот сдадут мусульманам, и кто знает, что они будут здесь творить.

– Да, конечно, но я слышал, что вместе с ними приедет король, она должна была дождаться его.

– Чтобы тоже попасть в плен? Она будет ждать своего супруга в Аккре. К несчастью, опасная особа по-прежнему при ней, – добавил Пернон, указывая подбородком на женщин, столпившихся на корабельной палубе.

Рено не было нужды уточнять, о ком идет речь. Его старый оруженосец, внезапно помрачневший и насупившийся, несомненно, говорил об Эльвире. Но Пернон добавил еще кое-что:

– Это она убила Флору д’Эркри. Я нашел на рынке торговца, который продал ей кинжал.

– Она? Но почему?

– Потому что Флора ей, очевидно, мешала, а значит, у нее и в самом деле недобрые намерения. Она что-то задумала и дожидается своего часа. Остается только узнать, что именно.

– И ты ничего не сказал? Ты не предупредил королеву?

Жиль Пернон передернул плечами.

– А как я мог ее предупредить? Она в это время рожала. Она бы меня не приняла. Да и не поверила бы. Ее Величество дорожит этой колдуньей, а та знай оплетает ее песнями. Но я обо всем рассказал старушке Адели, и она мне обещала, что все передаст даме Герсанде.

Рено немного успокоился, но спустя секунду им вновь овладело беспокойство. На корабле, где кроме матросов и нескольких воинов, которых король оставил для охраны, находятся одни только женщины, может случиться все что угодно.

В открытом море любой пустяк может обернуться катастрофой. Рено кинулся к воде, чтобы вплавь догнать корабль. Пернон догадался о его намерении и удержал, вцепившись в рубаху.