– Вам придется немного подождать, сир сенешаль. Его Величество король желает побеседовать с рыцарем де Куртене без свидетелей.

– Но Его Величество сказал мне…

– Таков приказ, сир сенешаль, извольте повиноваться.

В Сен-Жан-д’Акр опочивальня короля напоминала любимую им Зеленую опочивальню во дворце на острове Ситэ. Мебель, конечно, была другой, зато цвет стен почти такой же. Людовик был в своих покоях один, он сидел на стуле с высокой спинкой, рядом с ним в канделябре горели свечи из белого воска. На голове короля светилась корона. Людовик наблюдал, как Рено подходит к нему, как опускается на одно колено, поднимает голову. Ледяные глаза не мигали, лицо казалось высеченным из мрамора.

– Мы позвали вас сегодня во дворец, чтобы изъявить вам нашу волю, – медленно проговорил Людовик. – Последние события сделали ваше присутствие в стране, которая для вас гораздо роднее, чем мы думали, нежелательным. Завтра вы отправляетесь во Францию.

– Король меня изгоняет?

– Нет. Мы вас не изгоняем. Вы всегда служили нам верой и правдой. Вы спасли нам жизнь, и Робер д’Артуа, любимый брат, о котором я скорблю по-прежнему, любил вас. Однако все, что вы нам поведали, и ваши личные столкновения с рыцарями-тамплиерами…

– Но не со всеми рыцарями-тамплиерами! Только лишь с одним! И если я предстал перед лицом короля в рыцарских доспехах, то только потому, что прошу его, какую бы участь он мне ни уготовил, назначить мне смертный поединок с Ронселеном де Фосом. Я тоже могу лишиться жизни в этой схватке, но Ронселен де Фос лишится ее уж точно, это я обещаю, и королю не надо будет меня куда-то отсылать. Мертвые никому не мешают.

– Мы подумали о поединке прежде вас… Но кощунника от нас уже отделяет море.

– Как, опять? Он снова сбежал? Но его необходимо вернуть!

– Нам его вернуть невозможно, и вы это знаете. Тамплиеры повинуются только Его Святейшеству папе. И даже если мы захотим показать великому магистру и его маршалу, осмелившимся завязать тайные отношения с султаном Дамаска, что такое наш гнев, Ронселен де Фос вне нашей досягаемости… Но он в руках Божьих!

– Я разыщу его! Если его здесь нет, то и мне незачем здесь оставаться! Король хочет моего отъезда, и я прошу его разрешить мне уехать.

– Меня радует, что мы пришли к согласию, но вы уедете не один. Мадам Маргарита, наша возлюбленная супруга, открыла нам истинную природу ваших чувств, которые мы по вполне естественной причине ошибочно сочли направленными… в безнадежную сторону. Она сообщила нам, что вы любите мадам де Валькроз, ради которой претерпели столько опасностей. И мы решили соединить вас с ней. И немедленно!

– Мне? Жениться… на Санси?

– Если вы любите ее… как утверждает королева, то для вас это должно быть радостью, – продолжал Людовик, и от Рено не укрылась угрожающая нотка в его голосе.

Рено мгновенно понял, что ревнивые сомнения супруга вовсе не рассеялись, и, почувствовав опасность, постарался их развеять:

– Могу ли я принять эту радость, сир? Санси де Валькроз знатнейшая дама, обладающая огромным состоянием, а я нищий, у которого все богатство – мой рыцарский меч.

– Мы могли бы вам ответить, что ее богатства хватит на двоих, но вы заслуживаете того, чтобы мы позаботились о вашем благосостоянии и вы вступили бы в этот брак с высоко поднятой головой. Вы будете богаты.

– Но разве она согласится? Она удалилась в монастырь…

– Она уже дала согласие.

Людовик вскочил со своего места, быстрым шагом пересек комнату и отворил дверь, ведущую на женскую половину. В Зеленую опочивальню вошла королева, ведя за руку Санси, ослепительную в своем великолепном алом платье, затканном золотом. На голове ее мерцал обруч, украшенный жемчугом и рубинами, который поддерживал алую вуаль. Лицо Санси было бледно, глаза опущены.

Прозвучал ясный голос королевы:

– Вот ваша невеста, сир Рено, я вручаю ее вам вместе с пожеланиями вам обоим счастья. Для меня нет дороже женщины на свете…

Глаза Маргариты улыбались. Но Рено показалось, что он читает в них еще и мольбу, и печаль. Неужели она боялась, что он ей откажет? В ответ он тоже улыбнулся и отдал низкий поклон, готовясь принять маленькую ручку, которую направляли к нему. И он взял ее, ледяную и дрожащую.

– От всего сердца благодарю вас, мадам, за чудесный подарок, которого я пока не достоин, но сделаю в будущем все, чтобы заслужить его.

Час спустя в дворцовой часовне епископ Сен-Жан-д’Акр благословил их союз.

Корабль вышел в открытое море.

Стоя на корме, новобрачные наблюдали, как в синеватой дымке тают и растворяются зеленые берега, белый город… Они еще не обменялись ни единым словом, с тех пор как покинули опочивальню короля. Теперь они стали супружеской четой, но и муж, и жена, похоже, избрали для себя судьбу «одиночества вдвоем», как отметил про себя Жиль Пернон, сидя возле мачты и поглядывая на них.

Санси направилась к лесенке, чтобы спуститься в каюту, которую она занимала вместе с Онориной и служанками. Рено спросил:

– Зачем вы согласились на нежеланный брак, мадам? Вам так легко было ответить «нет».

Санси посмотрела на него, но он ничего не смог прочесть в ее продолговатых, цвета свежей травы глазах:

– Вы так думаете? Ну так знайте: если бы я отказалась, вы лишились бы головы. Король убежден, что вы любите его жену и она любит вас… И святые терзаются ревностью.