– Что-то я не вижу на нашей крыше никакого венценосного, – скептически усмехнулась Оксана. – Или этого, как его… дронта!
– Дронт вообще-то не умеет летать, – не уловив иронии, серьезно ответил Максим. – А вот турман тут есть. Вон как кувыркается в воздухе! Прямо высший пилотаж. А рядом с ним, гляди-ка, самый настоящий почтарь! Интересно, интересно… Ты не знаешь, кто у нас во дворе держит голубятню?
– Понятия не имею, – пожала плечами Оксана. – До сегодняшнего дня я вообще не знала, что тут у кого-то голубятня. Да и зачем держать голубей? Они же разлетятся!
– Не разлетятся. У голубей великолепный хоминг.
– Что? – переспросила Оксана. – Что у них великолепное?
– Хоминг! – повторил Максим.
– А что это?
– Как! Ты не знаешь этого слова? – брови Максима удивленно поползли вверх. – А я думал, весь толковый словарь вызубрила!
Оксана покраснела – ее гордость была уязвлена.
– Хоминг – это инстинкт дома, – объяснил Максим. – Привязанность к месту, где родился и вырос. У голубей он очень развит, поэтому их можно использовать как почтальонов. Кстати, а ты знаешь, что яйца они высиживают по очереди? Сначала мама, потом папа. И кормят птенцов не насекомыми, как другие птицы, а из своего зоба! У них там специальное молочко образуется.
– Птичье молоко! – удивилась Оксана. – Оказывается, оно все-таки существует?
За окном сгустились сумерки. Максим поднялся, убрал тетради в рюкзак.
– Ну, я пойду! Бинокль пока тебе оставлю, хорошо? Будешь наблюдать за животными, – сказал он, широко улыбаясь и думая, как с ней попрощаться. Чмокнуть в щечку, как это было принято у них с друзьями в Париже? Нет, слишком фамильярно – может обидеться. Значит, более официально, обменявшись рукопожатием? Но по этикету первой руку вроде бы должна протянуть женщина. Или нет? Так и не определившись, он ограничился коротким «пока!».
– До свидания! – кивнула Оксана. Поколебавшись, она протянула руку, и парень, облегченно вздохнув, крепко пожал ее.
ВЕЧЕР
Сестры ссорятся
Вечер выдался неожиданным для конца сентября – теплым и мягким. Терпкий аромат прелой листвы щекотал ноздри, легкий ветерок ерошил волосы. Максиму нужно было всего лишь дойти до соседнего подъезда, но он задержался во дворе, потому что его внимание привлекла живописная стайка голубей на газоне. Птицы были необычными – яркими, цветастыми, от белых до коричневых – те самые, которых они с Оксаной видели из окна.
Голуби собрались вокруг девочки, разбрасывающей крошки.
– Гули-гули-гули! – приговаривала она, общипывая круглую булочку. – Птички, идите кушать!
Максим осторожно подошел, стараясь не спугнуть птиц.
– Здогово клюют, пгавда? – картаво сказала девочка, широко улыбнувшись.
– Здорово, – согласился он. – А ты не знаешь, кто тут держит голубятню?
Девочка кивнула и хотела ответить, но ее прервал резкий, грубый голос:
– Лизка, опять ты весь хлеб этим обжорам скормила!
К ним спешила ровесница Максима с баскетбольным мячом в руках. Вспугнутые голуби с шумом разлетелись – маленькая Лиза насупилась.
– Вот всегда так! Ты опять все испогтила, Данка-поганка! И котенка это ты вчега взять не газгешила! А мама сказала, что можно!
– Тише! Не ори! – приказала старшая. Потом подняла глаза, и Максим с удивлением узнал «леопарда».
– Привет! – «дикая кошка» открыто улыбнулась. – Узнаешь?
– Ты – Дана! – догадался он, вспомнив давнюю подружку и одноклассницу. – Да уж, здорово изменилась! Мы как раз сейчас с Оксаной фильм про нас смотрели. Ну, там, где мы карапузами в снежки играем, помнишь?
– А сейчас поиграть не хочешь? Лови! – она бросила ему мяч, он поймал, началась игра.
Как же приятно после целого дня сидения за учебниками размяться на свежем воздухе! Как славно выбросить из головы все умозаключения и правила и носиться по площадке! Мяч был послушен Максиму и летел прямо в корзину. Каждый гол сопровождался радостными криками и аплодисментами Лизы, его маленькой болельщицы. Она возбужденно прыгала вокруг, норовя тоже вступить в игру, но старшая сестра без лишних церемоний выставила ее:
– Кыш! Иди в свою песочницу!
Максим попробовал было заступиться, но Дана оказалась неумолима:
– Да зачем она нужна? Упадет, расшибет себе нос, а мне отвечай! Ты не знаешь, что такое дети!
Неожиданное спасение
В азарте соперники ничего не замечали: ни девичьей фигурки, наблюдающей за ними из окна, ни двух теней, незаметно подкравшихся к площадке. А когда заметили – было слишком поздно. Комок грязи, брошенный безжалостной и меткой рукой, угодил Максиму прямо в голову. Оглушенный и ослепленный, он остановился. Мяч упал, покатился под ноги замершей в испуге Даны.
– Что, понравилось, красавчик? – из тени в круг света вышли две фигуры. – А как тебе вот это?
«Волки, – понял он, увидев их блестящие глаза и оскалившиеся рты. – Волки!»
Парни налетели с двух сторон, повалили на землю. На Максима обрушились удары тяжелых кулаков: били по спине, ребрам, голове. Под отчаянные крики девчонок он защищался, пытаясь поразить то одного, то другого, но силы были явно неравны. Противники одолевали, шансов на победу не оставалось…
– Будешь знать, как чужих девчонок отбивать!
И в тот момент, когда Максим окончательно пал духом, ему на помощь неожиданно подоспело подкрепление.
– Бандит! Бандит! – раздался на весь двор звонкий детский крик. – Бандит!
Начали подходить взрослые. Только еще раньше подоспела большая черная собака. С громким лаем она бросилась на драчунов, разметала их, и хулиганы быстро убрались. А Максим очнулся от того, что шершавый собачий язык лизал ему лицо.
– Бандит! – ахнул он, узнавая старого друга. – Это ты! Привет, старина! Как дела, парень? Давай лапу!
Приятели возились и барахтались на земле, пока их не окликнула Дана.
– Вставай! Макс, вставай! Посмотри, на кого ты похож!
Он поднялся и принялся отряхиваться. Куртка и брюки были в ужасном состоянии.
– Вот черт! – выругался он. – Мама убьет! Это же мой лучший костюм.
– Пошли ко мне, – предложила Дана. – Почистим все, высушим!
– Поздно уже, – колебался Максим. – Куда я пойду! Родители скоро из театра вернутся.
– Ничего не поздно! К тому же тебе никуда особенно и идти не надо. Мы же в одном подъезде живем, забыл?
– Ладно, – Максим поднял кепку, отряхнул о коленку. – Только ненадолго.
– Лизка, да брось ты эту собаку! Вечно в грязи возишься. Пошли домой! – скомандовала Дана, буквально отрывая сестренку от Бандита.
– Пока, приятель! Рад встрече, – Максим попрощался с псом, пошел за девочками.
Розовый заяц
– Ну вот мы и дома! – Дана щелкнула выключателем: прихожая озарилась желтоватым неярким светом. – Чего стоишь? Раздевайся! – приказала она, стаскивая с Максима куртку. – И брюки давай сюда! Надень вот это, – он бросила ему широкие тренировочные штаны, но не ушла, а стояла и насмешливо смотрела на него. И хотя ему нечего было стыдиться – фигура из-за регулярных занятий на тренажерах была отличной, – но все-таки девчоночий взгляд смущал.
– Неплохо выглядишь! – вынесла она, наконец, вердикт. – Люблю спортсменов.
Покраснев, он быстро передал ей грязную одежду. Пока Дана возилась в ванной, парень бродил по квартире, рассматривая картины. Одна привлекла внимание – на ней были изображены две молодых черноволосых красавицы в старинных платьях: та, что помладше, смотрит на старшую, что-то наигрывая на гитаре, а другая держит перед собой листок с нотами – наверное, только что закончила петь. Большие карие глаза, пухлые выразительные губы, румянец во всю щеку – да это же Данка собственной персоной! А младшенькая похожа на Лизу – наверное, такой та станет лет через восемь.
– Княжны Анна Гаврииловна и Варвара Гаврииловна Гагарины, – донесся до него голос Даны. – Портрет работы художника Владимира Боровиковского. Правда, похожи на нас с Лизкой? Любимая папина картина. Чай будешь?
