Сначала он решил, что сны продолжаются — стерильно безликая больничная палата, крахмальное белье, единственное яркое пятно — букетик полевых цветов в стеклянной вазочке на столике у дальней стены. Окружающее никак не стыковалось с его воспоминаниями — единственное, что ярко зафиксировалось в сознании, — это бешеный спуск навстречу воплощенному кошмару. Предыдущее терялось в тумане амнезии, последующее, по понятным причинам, не помнилось вовсе.

Очевидно, до больницы он все-таки дожил. Только вот до гражданской или тюремной? Все же таран пассажирского автобуса никак не назовешь абсолютно законным действием.

Олег откинул одеяло и провел руками по обнаженному телу. Ничего не болело. Он рискнул подняться, обмотал бедра висящим в изголовье махровым полотенцем и еще раз осмотрелся. Стулья, ранее не попавшие в поле зрения, дверь с волнистыми полупрозрачными стеклами, стенной шкаф и отсутствие окон. По крайней мере это не тюрьма — иначе дверь оказалась бы гораздо массивней. Олег шагнул по направлению к выходу, и пол встал дыбом, больно ударив по лицу. Палата утонула в темноте.

Очнувшись второй раз, он вновь обнаружил себя в кровати, но повторять эксперимент не спешил. Головокружение с потерей сознания — верный признак сотрясения мозга, далеко не первого на его счету. Судя по чистоте, здесь достаточно приличное заведение, стоило подождать неизбежного визита медсестры или врача. Вот если бы еще сигарету…

Ожидание затягивалось, желание закурить подвигло его на поход к стенному шкафу. Опираясь на спинку захваченного для страховки стула, Олег добрался до цели и с замиранием сердца открыл дверцу. Надежды оправдались — одну из встроенных полок заполняло аккуратно разложенное содержимое его карманов. Собственно, он не помнил, что конкретно брал с собой в последний раз — лакуна в памяти восстановиться не спешила, но ключи от собственной квартиры и подаренную на Новый год зажигалку не узнать он не мог, а память, конечно, рано или поздно вернется, главное, курево — почти полная пачка «Кэмела» — никуда не делось. Теперь он точно не окачурится.

Олег вернулся в кровать, выдрал из предусмотрительно захваченной записной книжки чистый листок, свернул фунтиком, дабы использовать вместо пепельницы, и с наслаждением сделал первую затяжку.

Дверь в палату открылась, впустив медсестру со шприцем в руке. Олег, как пойманный на месте преступления школьник, уже собрался оправдываться, но сестра его опередила, невозмутимо сообщив:

— Не больше, чем полсигареты в час. Ты уже выкурил достаточно. Переворачивайся.

Олег загасил окурок и безропотно подставил оголенный зад под блестящее жало шприца. Переждав экзекуцию, он обернулся, рассчитывая выяснить, где и как он оказался, но сестра, изволив снисходительно улыбнуться, молча скрылась за дверью.

— Пообщались, называется, — обиженно буркнул Олег и вытащил недокуренную сигарету. — Полсигареты в час, видите ли…

Минут через пятнадцать он осмелел достаточно, чтобы с тем же полотенцем на бедрах высунуть нос за дверь палаты.

По обе стороны от двери вдаль тянулся слепяще-белоснежный коридор. Однотонная окраска и рассеянный свет скрытых светильников создавали впечатление бесконечной протяженности.

— Этак и снежную слепоту заработать можно, — назидательно сообщил Олег заинтересованным слушателям.

Никто не отозвался. Он пожал плечами и, придерживаясь рукой за стену, доковылял до ближайшей двери и заглянул внутрь. За ней оказалась точная копия его палаты, но без постояльца. Равно как и за следующей. Отсчитав два десятка пустых палат, Олег вернулся назад — короткая прогулка его изрядно вымотала. Он рухнул в постель, уснув раньше, чем голова коснулась подушки. На сей раз ему приснился ресторан, и он проснулся под призывное звяканье столовых приборов.

— Обед! — раздался над ухом знакомый голос. Олег сообразил, что звон тарелок ему не приснился.

— А скажи-ка, красавица, — сладенько проворковал он, пока сестра сервировала стол на четыре персоны, — куда это меня занесло? И где родная сердцу скученность и койки в коридорах? Может, мне без соседского храпа и уснуть тяжко!

Сестричка тихо хихикнула, но на вопрос не ответила.

Впрочем, он не настаивал — обед на четверых предполагал обстоятельный разговор с заинтересованными лицами.

Сестра положила на край кровати достойный нувориша халат и вышла, предпочитая не вмешиваться в процесс одевания.

Олег не замедлил воспользоваться предложением, и вовремя: в дверях, один за другим, появились трое мужичков тяжелой весовой категории. Коротко кивнув Олегу, они заняли места за накрытым столом.

— Здравствуйте, гости дорогие, — язвительно поприветствовал Олег бесцеремонных посетителей и присоединился к компании.

— И ты будь здрав, — согласился матерый мужичище с подернутыми сединой висками и иссеченным глубокими резкими морщинами лицом. — Кстати, о здравии…

Он покосился на вход и достал из кармана замшевой куртки початую бутылку коньяка.

— Наталья к Антонычу пошла, ворчать некому. Надо бы отметить выздоровление их подопечного… Что скажешь, командир? Прости, не знаю, как и звать-то тебя, — обратился он уже к Олегу.

— А подопечный уже выздоровел? — поинтересовался Кольцов, представившись.

— Ну, по сравнению с тем, какого мы тебя приволокли, так вполне, — согласился мужик и продолжил церемонию знакомства: — Меня, кстати, Иваном Петровичем зовут, можно и просто — Петровичем, не обижусь: это вот, — он показал на самого молодого из троих, — Сережка Зайченко, большой специалист в своем деле…

Парнишка покраснел и смущенно кашлянул в пудовый кулак. Длинные льняные волосы упали ему налицо. Он по-детски оттопырил губы и сдул мешающую прядь.

— Что-то ты, Петрович, нынче разговорился, — недовольно заметил он в ответ.

Кольцов не стал переспрашивать, о каком деле идет речь, понимая, что троица появилась недаром и объяснения все равно последуют.

— Ну и, конечно, наш командир, Дмитрий Сергеевич, — не обратив внимания на реплику Сергея, невозмутимо продолжил Петрович, — можешь благодарить: он-то и сообразил, что ты еще живой. Серега тебя уже хоронить собрался, долго жить будешь…

Лицо командира, лишенное признаков возраста, осталось непроницаемым, только в уголках губ чуть заметно мелькнула улыбка. Твердый взгляд серых глаз выдавал жесткий характер битого судьбой опытного бойца. Олег мысленно отметил три вещи: первое — не шеф, не папа и не начальник — командир, что отделяло присутствующих как от «братков», так и от обычных штатских; второе — если пришлось разбираться — жив он, Олег, или мертв, то где же следы случившегося — гипс, повязки, шрамы, наконец? И последнее — если это не тюрьма и не гражданская больница, то где же он и насколько свободен?

Словно подслушав его мысли, командир неожиданно мягким голосом произнес:

— Ты, Олег, не переживай. Поправишься — и можешь отправляться домой. Мы не бандиты, хотя правительство нам тоже денег не платит. Давай лучше о наших делах потом поговорим, когда на ноги окончательно встанешь. Заинтересуешься — и тебе работа найдется; нет так нет. Считай пока, что попал в санаторий для особо избранных. Кстати сказать, второго такого врача, как Антоныч — ты с ним еще познакомишься — вряд ли найти можно. С Натальей ты уже знаком. Они тебя выходили, им и спасибо. Ну, по пятьдесят грамм за выздоровление, и нам пора. — Командир поднял налитый Петровичем пластиковый стаканчик янтарного коньяка. По комнате поплыл густой аромат.

Олег присоединился к тосту. Минуту спустя посетители потянулись к выходу. Петрович дружески потрепал его по плечу, Сережка подмигнул, и Олег остался в одиночестве размышлять о недосказанном над остывающей отбивной.

Зачем приходили гости? Полюбоваться на его состояние? Не ахти и персона, чтобы им так интересоваться. Если не считать, конечно, последних событий…

Странная, однако, компания подобралась. Такие хорошо с оружием в руках выглядят, причем на любой стороне. Командир, к слову, работу предлагал… Любопытно, да информации мало. Ладно, первым делом действительно надо в себя приходить, а уж потом о работе думать.