— Стоит ли так горячиться из-за девчонки, Прохор Андреевич? — ехидно осклабился Качур. — Я с ней уже набаловался вволю, теперь могу уступить вам.

Прохор не мог стерпеть такого оскорбления. Он схватил табуретку, чтобы запустить ее в голову Качуру. Но чья-то сильная рука сжала ему плечо. Прохор резко обернулся. Перед ним стоял Бандурка.

— Бросьте табуретку, — спокойно сказал водолаз своему начальнику. — Неужели не видно, что эта рыжая подлюга нарочно хочет спровоцировать драку?

— Ну, ты, салага! — угрожающе поднялся из-за стола Качур. — Мамкино молоко еще на губах не обсохло, а туда же.

Но Бандурка его не слушал. Он весь дрожал от негодования, покрытая черным пушком губа нервно вздрагивала, глаза блестели.

— Я только что из госпиталя, — сказал Бандурка, обращаясь ко всем, — от Осадчего. Вот эта подлюга виновата в мучениях Мирона. Это Качур уговорил его накануне глубоководного спуска обмыть второй класс. Напоил, сволочь!.. Теперь алкоголь… азот…

Бандурка не договорил, махнул рукой и заплакал.

Все вскочили со своих мест, зашумели.

— Тихо! — раздался вдруг у двери властный голос Олефиренко. — Чего раскричались? Водолазу Демичу приготовиться к спуску!

Демич готовился к спуску — надел шерстяной свитер, рейтузы, феску, теплые носки, а поверх — еще меховые шубники, старался успокоиться, забыть о ссоре с Качуром.

— Перчатки надел бы под воду, — дружелюбно посоветовал Олефиренко. — Стынут ведь кулачищи-то?

Прохор посмотрел на свои порозовевшие на резком ветру руки:

— Ничего, Виктор, я привык. А голыми руками работать сподручнее.

— Ну-ну…

Водолазный специалист Майборода просил подать ему в лодку электрокислородный резак, чтобы вырезать сейф. Прохор видел, как оживились лица руководителей спуска, непрерывно следивших за работой водолазов, — дело идет к благополучному концу.

— Подать резак, — приказал инженер, руководитель работ.

— Водолазу одеться, — как эхо, откликнулся руководитель спуска, стоявший рядом с Демичем.

— Давай, Проша, твой черед. Будь спокоен, я стою на твоем сигнале, — сказал Олефиренко.

Демич подошел к расстеленному скафандру, натянул до колен водолазную рубашку. Четверо дюжих матросов подбежали, чтобы помочь растянуть тугой воротник и надеть рубаху до шеи.

— Водолаз, на галоши!

Двое матросов помогли надеть тяжелые галоши с пудовыми подошвами, а Бандурка, по-дружески улыбаясь, закрепил воздушный шланг и сигнальный конец, надел огромный шаровидный шлем из листовой меди, ловко завернул болты, прикрепляя шлем к жесткой манишке.

— Спустить водолаза!

Демич уже не слышал этой команды, и только легкий щелчок Бандурки по шлему передал ему приказание: «Водолаз, на трап!»

Зажав в правой руке резак, а левой придерживаясь за спусковой конец, Демич медленно уходил под воду. Уже на глубине пятнадцати метров почти темно, а водолаз не опустился еще и на четверть заданной глубины. Казалось, конца не будет этому томительному спуску. Чем глубже, тем тяжелее становился зажатый в немеющей от напряжения руке резак. Темная бездна казалась вязкой трясиной, сковывающей движения, сдавливающей грудь, навалившейся на плечи. Но разве испугают, разве остановят водолаза трудности, если надо помочь товарищам выполнить задание!

Упорно, метр за метром, все глубже опускался Демич в холодную темноту, туда, где ждал его Майборода.

Наконец свинцовые галоши уперлись в твердое основание — корпус субмарины. Демич огляделся и метрах в четырех увидел силуэт боевой рубки. Где-то ниже нее, в легком и прочном корпусе, прорезаны отверстия — вход в центральный пост субмарины. Прохор оттолкнулся ногами от субмарины и снова повис в воде. Прыжок был рассчитан точно: спустившись на ил, Прохор почти рядом увидел зияющее черное отверстие, в котором терялись воздушные шланги и ходовые концы водолазов. Он включил висевший у пояса фонарь и направил луч в это отверстие. Несколько сверкающих рыбин испуганно метнулось в стороны. Через некоторое время в отверстии показался огромный трехглазый медный шлем, затем руки в резиновых перчатках и раздутых воздухом рукавах. Осторожно переступая через срез корпуса, чтобы не повредить скафандр об острые закраины, из субмарины вылез капитан-лейтенант Майборода.

Нетерпеливо, быстро, насколько это только можно сделать под водой, он взял у Демича резак и снова скрылся в отверстии.

— Нахожусь на грунте. Чувствую себя хорошо. Резак передал Майбороде, — доложил Демич по телефону.

Далекий голос Олефиренко донесся сквозь глухие шумы моря, скрежет сталкивающихся стропов и якорных цепей и гулкие удары инструмента о железо:

— Поднимись на палубу и жди окончания работ у боевой рубки.

Прохор поднялся на субмарину и подошел к рубке. Взялся за леер и стал ждать. На корпусе субмарины осел ил. При малейшем движении воды он поднимался, как дым, становилось совсем темно. Когда ил оседал, внизу, на грунте, шевелились водоросли. Они причудливо раскрашены в темно-зеленые, оранжевые, лилово-красные цвета. Но сейчас в густой мгле все они кажутся черными, а их гибкие ветви тянутся из-под корпуса субмарины, как щупальца фантастических чудовищ. Вблизи от Демича наискось уходила в сереющие над головой верхние слои воды тяжелая якорная цепь. Он прислонился к ней жесткой манишкой скафандра. Цепь равномерно и медленно раскачивалась, и ему приходилось то отступать вместе с ней на пару шагов, то идти вперед.

В телефоне щелкнуло.

— Как себя чувствуешь, Демич? — послышался голос Олефиренко.

— Нормально.

— Слушай меня внимательно. Майборода находится под водой уже пять часов. Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?

— Да, — коротко ответил Демич.

И действительно, он понимал, что Павел Иванович давно превысил допустимые нормы пребывания под водой в обычном вентилируемом снаряжении. Конечно, Майборода не хуже Прохора знает, какой опасности он подвергается. Но он шел на это сознательно, вернее всего, он сейчас не думает о себе, старается как можно скорее вырезать сейф, чтобы можно было разгадать тайну субмарины.

— Ему и водолазам приказано, — продолжал голос Олефиренко, — как только возьмут сейф, немедленно выходить наверх. А ты, Прохор, останешься, обеспечишь подъем всех водолазов, закрепишь на спусковом конце сейф и проследишь за началом подъема, чтобы он не оборвался, не зацепился за якорь-цепь или за рубку лодки. Тогда начнем и тебя поднимать. Понял?

Через несколько минут на борт субмарины поднялись три водолаза. Они положили у одного из спусковых концов какой-то небольшой предмет. Двое водолазов сразу же повисли на своих спусковых концах и начали подниматься наверх. Третий рукой подозвал Демича к себе. Демич выпустил из рук леер и подошел к Майбороде.

Убедившись в том, что водолаз уже получил соответствующие указания и знает свою задачу, Павел Иванович показал на сейф и на закрепленный за рым спусковой конец, ободряюще похлопал рукой по манишке Демича, отошел на корму и скрылся в клубах взбаламученного ила.

Прохор знал, что шторм на море крепчал и что все большая опасность нависала над теми, кто находился под водой. Знал и то, что все водолазы, даже водолазы-подрывники, сделав свое дело, ушли наверх, что он остался один на заминированной субмарине, наедине с синим безмолвием, со смертью, заключенной в страшных зарядах мин и торпед. Но он спокойно отвязал спусковой конец и закрепил на нем кусок водонепроницаемой перегородки с вмонтированным в нее небольшим сейфом. Затем привязал к концу троса тонкий пеньковый линь и, когда спусковой конец начали выбирать, он постепенно отпускал этот линь, придерживая сейф, чтобы тот не раскачивался, не смог ударить по кому-либо из выходивших на поверхность водолазов.

Когда линь кончился и сейф был довольно высоко, Демич доложил об этом и получил разрешение выходить наверх.

Вскоре он достиг первой выдержки и уселся на повисшей в холодном мраке беседке. Все опасности были позади. Конечно, выходить на поверхность придется с выдержками, останавливаясь через каждые три метра на несколько минут для того, чтобы организм мог свыкнуться с уменьшением давления. Для этого потребуется не один час. Но все же подниматься вверх, навстречу сероватой пелене света, куда приятнее, чем опускаться в холодную темноту: с каждой выдержкой будут возвращаться силы, с каждым метром подъема — меньше толща воды над головой, больше уверенности, что опасность кессонной болезни миновала. На предпоследней выдержке, когда до поверхности останется всего шесть метров, ему придется провести целых пятьдесят семь минут, на последней, на трехметровой глубине — больше часа. У него будет время посмотреть на звезды из глубины. На дневные звезды! Говорят, их видят только счастливые. А разве он, Прохор, не счастлив? Люда спросила, есть ли в Братске музыкальная школа. Есть! А если нет, так будет. Обязательно будет! И консерватория будет.