В 357 г. до н. э. Филипп II женился на сестре эпирского царя Аррибы, Олимпиаде. При рождении ей дали имя Поликсена, а до свадьбы она носила имя Миртала – имя Олимпиада дал ей Филипп в честь македонских побед на этом состязании. Плутарх рассказывает, что их знакомство произошло на острове Самофракия, где их посвящали в таинства культа подземных богов Кабиров – он же четко указывает, что брак был заключен по любви и инициатором его был Филипп – хотя, вне всякого сомнения, присутствовал и политический интерес. Союз с Эпирским царским домом был бы очень кстати для Македонии, особенно в борьбе с Иллирией. Сама Миртала была царицей во всех лучших и худших смыслах этого слова – умная, решительная, преданная своей семье, а с другой стороны – мстительная, коварная, отличавшаяся необыкновенной жестокостью, которая ужасала современников. Она свято верила в то, что ее древний род происходит от богов, и считала Ахиллеса своим предком, а принцип божественности царской власти ставила превыше всего. Если к этому добавить, что она была жрицей культа Кабиров, то мы увидим, какую взрывоопасную смесь представлял характер этой женщины. Культ Кабиров греки заимствовали у древнейших жителей Балкан – пеласгов, а к ним он в свою очередь пришел из Азии. В их понимании Кабиры – это великие боги, имевшие силу избавлять от бед и опасностей, но в то же время эти боги-спасатели считались грозными божествами, карающими за проступки. Еще раз подчеркну – культ древнейший, олимпийские боги в их классическом понимании еще не заселили Олимп, когда Кабирам уже поклонялись – по одному из мифов они присутствовали при рождении Зевса. Племя молоссов, откуда Миртала была родом, в древности проживало в Фессалии, а затем переселилось на земли к северу от Амбракийского залива. Однако другая его часть переселилась вместе с ионийцами в Азию, где и познакомилась с этим культом. Связь молоссов с Балкан с молоссами из Азии и с островов Эгеиды могла способствовать проникновению этого культа непосредственно в Эпир. Не случайно Миртала находилась на Самофракии, когда познакомилась с Филиппом, – все-таки Эпирское царство достаточно далеко от этого острова. А вот что сообщает об этих таинствах и самой Миртале Плутарх: «Издревле все женщины той страны участвуют в орфических таинствах и в оргиях в честь Диониса; участниц таинств называют клодонками и мималлонками, а действия их во многом сходны с обрядами эдонянок, а также фракиянок, живущих у подножия Гемоса (этим последним, по-моему, обязано своим происхождением слово «фрэскэуэйн», служащее для обозначения неумеренных, сопряженных с излишествами священнодействий). Олимпиада ревностнее других была привержена этим таинствам и неистовствовала совсем по-варварски; во время торжественных шествий она несла больших ручных змей, которые часто наводили страх на мужчин, когда, выползая из-под плюща и из священных корзин, они обвивали тирсы и венки женщин». Вот так, только змей македонскому царю и не хватало! Но проблемы с пресмыкающимися у Филиппа начнутся позже, а пока ничего не предвещало грядущих бед. В 356 г. до н. э. у семейной пары родился сын Александр, а позднее дочь Клеопатра.

Александр Македонский, он же Великий, он же сын Аммона, Искандер Двурогий и прочая, прочая, прочая, родился 21 июля 356 г. до н. э. в столице Македонии Пелле. В наши дни от былого великолепия осталось немного, лишь жалкие руины царского дворца, агоры и нескольких домов. Зато очень интересный музей, где выставлены мозаики, предметы быта и украшения, найденные во время раскопок. Уже после, задним числом, придумают кучу пророчеств и знамений о его грядущей великой судьбе, но, на мой взгляд, интересно только одно, и то потому, что привязано к конкретным историческим событиям: «Филипп, который только что завоевал Потидею, одновременно получил три известия: во-первых, что Парменион в большой битве победил иллирийцев, во-вторых, что принадлежавшая ему скаковая лошадь одержала победу на Олимпийских играх, и, наконец, третье – о рождении Александра. Вполне понятно, что Филипп был сильно обрадован, а предсказатели умножили его радость, объявив, что сын, рождение которого совпало с тремя победами, будет непобедим» (Плутарх). Не думаю, что подобное предсказание родилось на пустом месте – все события явно достоверные и, вполне вероятно, могли и совпасть по времени.

Образованием будущего царя занялись очень основательно, на самотек ничего пущено не было. Ребенок до семи лет находился под наблюдением матери, а затем начиналось общеобразовательное воспитание. Тот же Аристотель устанавливает четыре основных предмета, которые входили в систему начального образования эллина: грамматику, гимнастику, музыку и иногда рисование. А в том, что маленького царевича обучали по греческой системе, как-то сомневаться не приходится, лучше на тот момент просто ничего не придумали. Исходя из этой системы, в процессе обучения могли даваться общие знания по геометрии, астрономии, арифметике, политике и географии. Все было поставлено так, чтобы ученики имели достаточно широкий кругозор для своего времени и могли на практике использовать полученные знания. Очень большое внимание уделялось спортивному развитию – дети состязались в беге, прыжках, метании копья и диска, а также упражнялись в боевых приемах и борьбе, причем тренировались с большим усердием, соревнуясь друг с другом.

Помимо точных наук и спортивного развития, образованный и воспитанный человек должен был быть знаком с музыкой, уметь играть на каком-либо инструменте, например, арфе, лире либо флейте. И, наконец, еще об одном из важнейших аспектов воспитания – греческой литературе. Л. Винничук в своей книге «Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима» пишет, что «при изучении древних поэм и трактатов полагалось обращать внимание не только на литературные достоинства прочитанного, но и на нравственное, смысловое содержание. Литературные произведения предполагалось использовать в качестве поучительного материала. Герои поэм подавали положительный или отрицательный пример поведения, то есть литературные произведения использовались в воспитательных целях. Чтение древних авторов должно было вести ученика к гражданскому и этическому идеалу». Соответственно и Александр для себя такой идеал нашел и всю свою дальнейшую жизнь старался ему не только подражать, но и превзойти, насколько это возможно, однако об этом будет рассказано ниже.

Великое множество учителей, наставников и воспитателей окружало маленького царевича, «во главе которых стоял родственник Олимпиады, Леонид, муж сурового нрава» (Плутарх). А вот это уже интересно: раз родственник Олимпиады-Мирталы, значит, молосс, и соответственно из этого вытекает все остальное. В Элладе отношение к этому племени было своеобразным – за ними признавали греческое происхождение, но не более того. Из-за того, что молоссы сильно смешались с окружающими местными племенами, их самих стали считать наполовину варварами, несмотря на то что они завладели оракулом Додоны. И вот человек из этого племени становится воспитателем маленького царевича – посмотрим, чему он мог лично его научить. Родословная у Александра была такой, что лучше не придумаешь – по отцу происходил от Геракла, по матери – от Ахиллеса. Только вот в Элладе Геракл почитался больше, и не только как величайший герой, но и как бог. А вот маленький царевич выбирает себе кумиром Ахиллеса и не просто им восхищается, но и всю свою жизнь будет подражать ему. С чего бы это? Вне всякого сомнения, в детстве Александр находился под сильнейшим влиянием своей матери – эпирской царевны, жрицы культа Кабиров. И она, и молосс – воспитатели однозначно рассказывали ему о его легендарном предке, благо было что поведать. Детские впечатления являются самыми яркими, образ великого предка намертво отпечатался в детской душе царевича, и Гераклу, герою тоже не из последних, там места уже не было. И был еще один нюанс, по которому Ахиллес был ближе Александру – великий герой был царем. Геракл им не был никогда, а вот Ахиллес был, пусть и у не великого народа, а у небольшого племени мирмидонцев, но все же царем. Принцип божественности царской власти и собственной исключительности – вот что мать внушала ребенку с детства, и он это накрепко усвоил, чувствуя себя царем и по рождению и по призванию. А главное, все это молосское влияние не имело никакого отношения к ценностям демократической Эллады, и когда он подрос, то четко осознавал свое место в мире. Примером этого может служить случай, рассказанный Плутархом: «Однажды, когда приближенные спросили Александра, отличавшегося быстротой ног, не пожелает ли он состязаться в беге на Олимпийских играх, он ответил: «Да, если моими соперниками будут цари!» Но помимо всего этого, общение с матерью дало Александру и другое – жрица древнейшего культа Кабиров могла внушить своему сыну веру в его божественное предназначение, а также в то, что он находится под покровительством богов. В дальнейшем подобные разговоры приняли несколько иное направление, и речь в них пошла уже о божественном происхождении царевича. Именно здесь, наверное, и надо искать ответ, почему Великий Македонец на протяжении всей своей жизни столь сильно и самозабвенно верил в свою счастливую звезду, в то, что удача никогда ему не изменит, а божество всегда поможет. Но удача удачей, а помимо этого он верил в себя, в то, что ему все по плечу, и нет такого препятствия, которого бы он не преодолел. С другой стороны, «муж сурового нрава» Леонид держал своего воспитанника в строгости, не давал никаких поблажек и на корню пресекал все попытки смягчить режим воспитания царевича. «Еще в детские годы обнаружилась его воздержность: будучи во всем остальном неистовым и безудержным, он был равнодушен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно; честолюбие же Александра приводило к тому, что его образ мыслей был не по возрасту серьезным и возвышенным» (Плутарх). Соответственно и легендарное укрощение коня Буцефала полностью вытекало из воспитательного процесса царевича – не бояться трудностей и правильно оценивать ситуацию. Спартанское воспитание сурового молосса в дальнейшем сослужило для Александра добрую службу – тяготы длительных военных походов в самых разных природных и климатических условиях будущий завоеватель будет переносить стойко, являясь примером для своих солдат.