Непонятно было, кто кого разбудил – он ее или она его. Но через густой, похожий на вату туман к ней вернулось сознание. Их ноги так переплелись, что она не сразу поняла, какая принадлежит ей. Впрочем, особого значения это не имело. Едва ее ресницы затрепетали, Рис нашел ее губы. О, как приятно, когда тебя будят поцелуями! Она снова закрыла глаза, вознамерившись немного полежать в дремотной дымке. Но он стал целовать ее губы, щеки, лоб. И нежность его поцелуев составляла восхитительный контраст с твердостью мужской плоти, настойчиво прижимавшейся к ее бедру.

Извиваясь в его объятиях, Мередит стала отвечать на поцелуи, одновременно гладя все, до чего могла дотянуться. Гладила его коротко стриженные волосы, затылок, лепные мышцы плеч и спины. Тихий стон вырвался из груди Риса, когда она провела ногтем по его соску. Мередит тут же повторила ласку.

Как мог человек дожить до тридцати одного года, не зная, что боится щекотки? Подумать только, что ни нянька, ни друг, ни любовница, ни – прости Господи – отец никогда не играли с ним! Увы, в детстве он постоянно подвергался избиениям… жил безо всяких привязанностей…

Сердце Мередит болезненно сжалось при мысли о его кошмарном детстве и юности.

Но теперь она, став взрослой, готова была сделать все, чтобы восполнить потерянное… Прежде чем они встанут с этой постели, она коснется его повсюду. Нежно, исполненная желания. И не только пальцами, но и губами и языком. Он был для нее неисследованной страной, девственной территорией. Но после сегодняшней ночи все изменится. Она заставит его понять, что он заслуживает этого. Он достоин того, чтобы его целовали, ласкали, ублажали, держали в объятиях.

Заслуживает того, чтобы его любили.

Окончательно проснувшись, они какое-то время лежали лицом друг к другу. Наконец Мередит, опершись на локоть, протянула другую руку к Рису. Ей не составило труда найти то, что она искала. Что ни говори, а эта часть его тела была достаточно велика. Не похожа на иголку в стоге сена. Она была счастлива удостовериться, что ее воспоминания о нем не были искажены временем и детской неопытностью. Ведь все эти годы она сравнивала каждого мужчину с Рисом…

Она ласкала его, наблюдая, как в глазах у него вспыхивает страсть.

– Боже, как хорошо, – прошептал он.

– Рис, ты, кажется, удивлен. Неужели раньше с женщинами у тебя все было так плохо?

– В первый раз? Черт возьми, да. Впрочем, хуже для нее, чем для меня. Бедная девочка вопила так, словно ее убивали. Мы даже не довели дело до конца. Все в этом было… как-то неправильно.

– Ты уверен, что она не наслаждалась? – Мередит улыбнулась. – Может, она из тех, кто любит кричать под мужчиной? Таких женщин немало.

Рис улыбнулся.

– Мерри, а ты? Ты тоже из тех, кто кричит?

– Нет, – ответила она поспешно, мысленно дав клятву не издавать даже писка. – Я – нет.

– Тогда откуда же знаешь о таких женщинах?

– Я ведь хозяйка гостиницы… А стены там не очень толстые.

Она взвесила на ладони набухшие яички Риса, наслаждаясь его тихим стоном. Тут он сжал ее бедра, притянул к себе и потерся своей возбужденной плотью о ее живот. Она же перекинула ногу через его узкие бедра, открываясь ласкам. И это было явное приглашение.

Но он все еще колебался.

– Я готова, – заверила она. – И я не девственница, поэтому не стану кричать. Все будет хорошо.

– А должно быть лучше, чем просто хорошо.

Рис провел ладонью по ее бедру, затем стал ласкать пухлые складки. И снова застонал, удостоверившись, что она действительно готова.

– Нам должно быть невероятно хорошо, – прошептал он, обводя большим пальцем ее жемчужинку. – Уверен, ты захочешь делать это снова и снова, каждый день, до конца нашей жизни.

– Каждый день? – Она рассмеялась. – Ну и выносливость!

– Нужно же восполнить потерянное… – Рис изобразил глубокую задумчивость, потом добавил: – И так каждый день последующие десять лет. А после этого все будет зависеть от состояния моих суставов.

Мерри откинула голову и в очередной раз рассмеялась.

Когда же Рис стал целовать ложбину на ее шее, она решила, что время настало, и, схватив его отвердевшую плоть, подвела к влажной щели меж своих ног.

Рис тотчас вошел в нее. Всего на дюйм. И оба перевели дыхание.

Потом еще на дюйм.

И Мередит закусила губу, чтобы не застонать. По правде говоря, он действительно был очень велик, а у нее к тому же давно не было мужчин. И она никогда не рожала. Так что было довольно больно, но все же приятно.

Они посмотрели в глаза друг другу, когда он проник в нее еще на дюйм.

– Все хорошо? – спросил он.

Она кивнула и тут же спросила:

– Потерпишь еще минуту?

– Попытаюсь. – Рис стиснул зубы и подождал немного. Потом пробормотал: – Боже, я не могу. Мне нужно больше.

– Но я… – Мередит тихо ахнула, когда он рванулся вперед. Уткнувшись лицом в его плечо, она мысленно твердила: «Я не закричу, не закричу…»

– Тебе не больно?

– Н-нет.

– Уверена?

– Да. – Она закрыла глаза.

Еще момент – и она медленно выдохнула. А Рис замер на мгновение. Затем снова вонзился в нее и снова застонал. И в тот же миг Мерри вдруг почувствовала, что боль исчезла. И сразу же стало хорошо. По-настоящему хорошо.

Она старалась вобрать его поглубже. Как можно глубже… И больше жара, больше движений…

Мередит открыла глаза, чтобы видеть его лицо. И вскоре они нашли нужный ритм. Ритм, сводящий с ума. И с каждым выпадом Рис проникал в нее все глубже, растягивая ее лоно и подводя все ближе к экстазу.

Его лицо было маской сосредоточенности – взгляд пристальный, лоб нахмурен, нижняя губа прикушена. И казалось, он рассчитывал все свои действия тщательнейшим образом.

– Рис, хорошо?

– Черт побери, да! Ты настолько… – Он скрипнул зубами. – Настолько лучше моей руки.

– А мне твои руки нравятся. – С этими словами она перетащила его ладонь со своего бедра к груди.

Рис тотчас же сжал упругий холмик и стал ласкать его. Наслаждение разливалось по всему телу Мередит, когда он принялся теребить ее отвердевшие соски.

– Тебе это нравится, Мерри?

Из горла ее вырвался стон.

– О да, Рис… – Они по-прежнему двигались в едином ритме. – Просто чудесно, Рис. Я так рада, что мы это делаем.

– Я тоже. Поверь мне. Еще неделя целомудренной жизни – и я попросту взорвался бы. Послушай, разве не странно, что мы так много разговариваем?

– Странно? Возможно, необычно. Но ничуть не странно. По крайней мере мне так не кажется. Я чувствую, что…

– Так и нужно. Именно так нужно. – Он качнул бедрами и почти растворился в ее тепле. – Правда ведь?

«О Господи, да! Конечно, да!» – мысленно воскликнула Мередит.

Он впился взглядом в ее глаза. Требовательно и настойчиво. И во взгляде его было не только желание, но и вопрос.

Он снова подался вперед.

– Мерри, признай, что этому суждено было случиться. Мы с тобой единое целое, верно?

И тут же зазвучал внутренний голос, призывавший ее к обороне.

«Не смей, – твердил голос. – Ты слишком открываешься ему. Дело кончится жестоким разочарованием и разбитым сердцем».

Она послала голос к дьяволу.

Рис был в ней, он окружал ее кольцом своих рук и очень в ней нуждался. Всю жизнь он провел без любви и простой человеческой привязанности, он цеплялся за абсурдную веру в судьбу, потому что – о, раненая душа! – не мог заставить себя просить ее, Мередит, любви. Поэтому и не оставил ей выбора. Слишком боялся, что она откажет.

Но она не заставит его просить, ибо жаждет дать ему все – привязанность, наслаждение, нежные прикосновения возлюбленной.

– Да, – выдохнула она, обнимая его за плечи и легко целуя в губы. – Да, Рис, мы с тобой единое целое. – Она снова поцеловала его чувственные губы и провела ладонью по коротким волосам. – И ты прав, Рис. Все это совершенно, абсолютно правильно. Потому что мы принадлежим друг другу.

Он стал целовать ее с какой-то лихорадочной одержимостью. Затем с тихим стоном перевернул ее на спину и вошел глубоко-глубоко… Так глубоко, что она, ошеломленная, схватилась за его плечи. Пока они лежали на боку, он не пронзал ее до конца, а вот теперь… Теперь ей на какое-то мгновение почудилось, что она вот-вот задохнется.