Он поднял Молли на руки и понес в дом.

— Ли Чин!

Маленький китаец высунул голову из кухонной двери.

— Скажи, пусть кто-нибудь позаботится об Эль Труэно. Мы с миссис Бренниган будем ужинать в своей комнате.

Широкими шагами он поднялся по лестнице.

— Но пока что у нас еще не пробудился аппетит, — добавил он. — Я дам тебе знать, когда подать нам ужин.

Ли Чин понимающе улыбнулся и скрылся на кухне. Сэм закрыл дверь спальни.

Оставшиеся дни недели прошли спокойно. Сэм ни разу не упомянул о записке, и Молли тоже не затевала разговор о ней. Они оба делали вид, будто ничего не произошло. Так было проще всего.

Молли продолжала работать допоздна, мысли разбредались в разные стороны, иногда ей случалось думать и об Эммите-младшем, и мало-помалу где-то в глубине сознания у нее зародился один замысел, и в субботу она устроила себе выходной, чтобы осуществить его.

Вместо того, чтобы, как обычно, поехать в «Леди Джей», Молли отправилась проведать Эммита-младшего.

Мальчик тихо играл во дворе, когда она подъехала и спешилась.

— 3-здр-равств-вуйте, т-тетя М-молли.

— Здравствуй, Эммит.

Она подошла и встала рядом с ним. Под ногами ласково колыхалась мягкая трава, а солнце пригревало спину, легкий ветерок освежал тело.

— Во что играешь? — поинтересовалась Молли.

— В б-бильбоке.

— Можно, и я попробую?

— К-конечно.

Молли наклонилась и взяла из рук ребенка палку. К одному концу палки были прикреплены деревянная чашка и веревка с привязанным круглым шаром.

Суть игры заключалась в том, чтобы, раскачав шар, закинуть его в чашку, а это было не так-то легко, как казалось.

После нескольких безуспешных попыток Молли отдала палку Эммиту, и он гордо, раз за разом, с ритмичным стуком стал попадать мячиком в чашку.

— У тебя здорово получается, — сказала Молли, осторожно подбираясь к главному. — Я слышала, ты еще и поешь замечательно.

От похвалы Эммит просиял. Ветерок шевельнул его блестящие каштановые волосы.

— Я-я л-люблю п-петь.

— Как насчет того, чтобы спеть что-нибудь сейчас для меня?

— П-прямо с-сейчас?

— Ты знаешь песню «Клементина»? Мальчик довольно кивнул головой:

— Конечно!

Эммит, не дожидаясь повторных просьб, начал петь. Его голос, обычно мягкий и робкий, разнесся по двору так звонко, что даже Пейшенс вышла на террасу, чтобы узнать, с чего это вдруг запел ее сын.

Молли улыбнулась ей и приветственно помахала рукой, однако, не подошла к Пейшенс.

Эммит тоже помахал матери рукой, продолжая при этом петь не сбиваясь и не пропуская ни единого слова песни.

Молли улыбнулась, когда мальчик закончил петь:

— Превосходно, Эммит!

Он смущенно опустил глаза и поковырял носком ботинка землю.

— С-спасибо, т-тебя М-молли.

— А ты не мог бы выучить еще одну песенку, если бы я тебя о том попросила?

— К-конечно!

— Мелодия такая же, как в «Клементине», — объяснила Молли, но слова другие, о тебе.

— О-обо м-мне?

— Угу. Вот послушай! «О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, — запела Молли, — Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в „Кедровой Бухте“, я Эммит Сэмьюэль Бренниган».

Мальчик покраснел:

— Э-это г-г-глупо!

Молли улыбнулась, хотя ответ Эммита разочаровал ее и огорчил.

— Пожалуй, ты прав! Боюсь, из меня никогда не получится поэт-песенник. Но я подумала, что, не исключено… если бы ты научился петь свое имя, то в следующий раз, когда кто-нибудь тебя попросит произнести его, ты смог бы, по крайней мере, спеть эту песенку, скажем, как шутку. Мне кажется, стоит попробовать. Что решишь, Эммит?

Мальчик тихо стоял рядом с ней, когда он взглянул на Молли, ей показалось, он словно стал старше.

— Н-никто е-еще н-ник-когда не п-просил с-спеть, к-как з-зов-вут м-меня. В-все в-всегда п-пытаются з-за-ставить п-правильно п-произнести п-полное и-имя.

— Но у тебя не получается?

— Н-нет.

Молли пожала плечами.

— Но, может быть, получится спеть? — она помолчала. — Впрочем, как хочешь. С моей стороны это была всего лишь просьба. Мне не понравилось, как те мальчишки смеялись над тобой, и тогда я придумала эту песенку. Мне все же кажется, ты можешь ее спеть.

— Если я-я б-был бы с-старше, я-я б-бы п-поколо-тил т-тех м-мальчишек!

— Не сомневаюсь. Но, знаешь, всегда находится кто-нибудь, кто тебя больше и сильнее.

Эммит кивнул, будто давно понял эту истину.

— Сейчас мне кажется, довольно глупо было просить тебя пропеть свое имя, прости. Пожалуй, не стоило мне сочинять песенку.

Эммит взглянул на Молли. Она была грустна. Сначала он, сбиваясь, тихо зашептал, потом зашептал немного громче и, наконец, начал петь:

— О, меня зовут Эммит Сэмьюэль, Эммит Сэмьюэль Бренниган. Я живу в «Кедровой Бухте», я Эммит Сэмьюэль Бренниган.

Он остановился и посмотрел на Молли, в его глазах светился восторг. Осознав, что он впервые безошибочно произнес свое полное имя, мальчик бросился в объятия тети, в глазах которой откровенно светилось счастье.

— П-получилось, тетя Молли! Я-я п-произнес с-свое имя!

Ребенок повернулся к матери, молча наблюдавшей за сыном с террасы, слезы блестели у нее на щеках.

— М-мама! — крикнул Эммит. — Т-ты слышала? Пейшенс смогла лишь кивнуть, раскрыв объятия навстречу мальчику, бросившемуся к ней.

— Да, солнышко, я слышала.

Она крепко прижала к себе сына, затем отпустила и взглянула на Молли.

— Может быть, тетя Молли придумает для тебя еще несколько песенок, чтобы ты научился произносить и другие слова? Как ты думаешь, Эммит?

Пейшенс взглядом, казалось, умоляла Молли, надежда светилась в ее глазах. Впервые она обращалась к невестке с просьбой.

— С удовольствием, — ответила Молли, подходя к террасе. — С большим удовольствием. Мы же одна семья! Но вот насчет того, какие именно слова вставлять мне в песенки, тут я могла бы воспользоваться и чьей-нибудь подсказкой.

Обе женщины громко рассмеялись, а Эммит-младший снова принялся распевать свое имя. Оно звучало отчетливо и безошибочно. Молли вдруг почувствовала, как и ее глаза наполняются слезами.

— Идем, я угощу тебя лимонадом, Молли, — сказала Пейшенс. — Почему бы тебе не посидеть у нас немного?

Молли воспользовалась приглашением. Она сидела в доме рядом в Пейшенс, пила лимонад и слушала, как Эммит Сэмьюэль распевает свою новую песенку.

Сэм мерил шагами крыльцо в ожидании Молли. Она, как обычно, запаздывала. Вдруг он увидел, что Чарли Корвин, один из работников лесопилки, скачет галопом к дому.

Чарли выпрыгнул из седла прежде, чем лошадь остановилась, и подбежал к крыльцу.

— Сэм! Авария! Там! Вверху! На Зеленой Излучине! Прорвало плотину! Мне жаль, Сэм… но… Эммит…

Сэм оцепенел:

— Что с ним?

— Сломаны ребра и, видимо, внутреннее кровотечение. Боюсь… Он совсем плох, Сэм!

Сэм заскочил в холл, чтобы сдернуть с крючка свою широкополую шляпу. Низко надвинув ее на брови, он направился к конюшне и преодолел уже половину пути, прежде чем за ним захлопнулась дверь.

— Что Эммит делал там, на Зеленой Излучине? — спросил он на ходу.

— Кажется, Эммит заметил где-то рядом с плотиной несколько телок, отбившихся от стада, — Корвин, невысокий техасец с редеющими волосами, покачал головой.

Он бежал рядом с Сэмом, тщетно пытаясь поспеть за ним.

— Эммит оказался не в то время не в том месте, вот и все, Сэм! Мы послали за доктором, но я решил, что необходимо сообщить о случившемся и тебе, потому и прискакал.

— Спасибо, Чарли.

Сэм вывел Джилгамеша из стойла, быстро оседлал его и вскочил на жеребца.

— Едем!

Мужчины торопливо поскакали, оставляя за собой облако пыли, и вскоре свернули на узкую тропу, поднимающуюся вверх по склону. Это был кратчайший путь до плотины на Зеленой Излучине.

Как многие лесопромышленники, Сэм обнаружил, что постройка плотин — наиболее эффективный способ транспортировки бревен. При низком уровне воды в реке — обратная плотина «Зеленой Излучины» позволяла быстро перебрасывать спиленные деревья, минуя горные хребты и ущелья, на лесопилку, расположенную семью милями ниже по течению.