Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Всегда выбирай «угощение», — говорит Чарлз. Он делает глоток виски и протягивает бутылку Дюпри. — Ну что, Сиэтл? Теперь займемся твоими делами.

О Джонни-Малыше. Клиент Бенни точно описал его. Черная рубашка, натянутая на животе. Толстые мускулистые руки, на одном запястье крупная золотая цепь, на другом — «Ролекс». Хорош собой для этого типа людей, а принадлежит он именно к этому типу. Волосы пугающе-черные, седеющие на баках и редеющие по обеим сторонам головы, большой круглый черный пучок в центре. Его ухмылка похлеще ухмылки Винса.

Винс опускается на свободное место — напротив Джонни-Малыша. У него десять тысяч (больше половины всех его денег) в фишках — взнос за второй раунд этой игры. Они сидят в столовой пустой квартиры за овальным столом. Девять человек с разными кучками фишек и полными стаканами виски. Горы окурков тлеют в пепельницах. Парень слева от Джонни поднимает стакан и бутылку «Краун Роял». Винс кивает, хотя не любит пить, когда выигрывает. Рядом в гостиной несколько человек в молчании смотрят телевизор.

Парень справа от Джонни тучный и приветливый, одет в бежевую рубашку и бежевые брюки. Похоже на комбинезон парашютиста: рубашка заправлена в самом широком месте брюк. Пояс напоминает экватор.

— Кармин говорит, ты тот стол очистил за два часа. Все до цента забрал. Правда?

Винс пожимает плечами.

— Правда.

— А сюда пришел, чтобы отдать нам деньги?

Винс улыбается.

— Посмотрим.

— Я Андж.

— Винс.

Андж, знакомя, обводит рукой сидящих за столом.

— Тоддо. Джерри. Хак. Нино. Бинз. Кармина ты знаешь.

Джонни-Малыша он не представляет, тот называется сам в последнюю очередь.

— Джон.

— Чем занимаешься, Винс? — спрашивает Андж.

— Пончики печет, — вставляет Кармин.

Несколько человек смеются. К столу подходит парнишка, что-то шепчет на ухо Джонни-Малышу. Тот внимательно слушает, потом поворачивается и дает односложный ответ.

— А мы водопроводчики, — отвечает Джонни, когда парнишка уходит.

На этот раз не смеется никто.

Здесь ставки выше, и игра интереснее. Винс проигрывает четыре купюры на комбинации туз-король одной масти. За этим столом не говорят о работе, досрочном освобождении и о пареных яйцах. Беседуют о спортивном тотализаторе, о том, сколько спустили на этой игре или сколько взяли. Если не знать, кто они на самом деле, можно подумать, что тут собрались бездарные футбольные тренеры. Они радуются, что у «Пакерс» больше очков, чем у «Питсбурга» («Мой член сообразительнее, чем Терри Брэдшоу»), у «Тампы» больше, чем у неудачников «Гигантов» («Долбаные „Гиганты“ не смогли бы забить и на Таймс-Сквер»), а «Джетс» отыграли девять очков у «Новой Англии» («Мой член бросает крученые лучше, чем Стив Гроган»).

Раздают карты. Винсу достаются туз и десятка разной масти. Он открывается.

Винс вынужден признать: ему в некотором смысле провезло снова оказаться среди такой публики. Это хорошо — для разнообразия. Одного люди не знают о преступниках — с ними бывает очень весело. Разумеется, когда они этого хотят. Снова футбол. Похоже, все присутствующие за столом поражены играми студенческой лиги. Команда Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе проиграла сборной штата Аризона. Но самое главное — сборная штата Миссисипи разбила наголову Алабаму, занимавшую первое место.

— Засранцы сдали четырнадцать очков. А эти вышли и продули шесть — три. Хренотень какая-то. При четырнадцати забить всего три. Меня не проведешь. Подозрительно это.

Флоп. Винсу достается второй туз. Он ставит много.

— Только идиот сдает четырнадцать очков, — замечает Джонни-Малыш.

— Я просто говорю: вполне возможно, что кто-то подъехал к этому гребаному защитнику, — отвечает Кармин.

— Бред.

— Я просто говорю, что это вполне возможно.

— Нет, нет. — Джонни-Малыш осушает стакан и поворачивается к Кармину. — Это совершенно невозможно. Абсолютно ни хера невозможно. И даже близко ни хера подобного нет.

— Послушай, Джонн. Я только пытаюсь сказать…

— Ты пытаешься сказать, что ни хера не понимаешь, Кармин. Кто, по-твоему, станет это делать? Долбаное ЦРУ?

Тон Кармина теряет уверенность.

— Я имел в виду, что это не исключено.

— Нет. Нет. Исключено! Неужели ты думаешь, что Медведь Брайнт даст кому-то просрать национальный чемпионат? Разве Алабама хоть раз отдавала достаточно пасов вперед защитнику, чтобы продуть игру? Ты чего, совсем охерел?

Торн. Ривер. Больше Винсу помощи ждать не приходится. У него пара тузов. Остается надеяться, что этого хватит. Он ставит много. Андж и Джонни-Малыш остаются в игре.

— Да я просто говорю, что такое возможно, вот и все. Организовать можно что угодно.

— Вот ведь упрямый мудила. — Джонни-Малыш раздражен. Помахивает стаканом, его тут же наполняют. — Пора бы сменить тему, но у тебя ж мозгов нет. Ладно. Хочешь знать, почему это невозможно? Хочешь, чтобы я тебе сказал?

— Да.

— Потому что я об этом не знал.

— Потому что ты не знал?

Джонни снова осушает стакан, и ему еще раз наливают.

— Вот именно.

Все хохочут, кроме Винса, который сосредоточен на двенадцати тысячах долларов, лежащих в центре покерного стола.

Хороший банк. Винс показывает тузов.

Кармин желает развить тему.

— То есть, по-твоему получается, если ты не знаешь о чем-то, то… то этого и не было?

— Наконец-то дошло. — Джонни переворачивает карты: две восьмерки. С общими картами получается тройка. Победил.

— То есть если какой-нибудь мужик в Китае придумает летающую машину, а ты об этом не узнаешь…

— Значит, нет никакой гребаной машины.

— Ты что же думаешь, ты бог, что ли? — спрашивает Кармин.

— Нет. — Он сгребает фишки. — Пока нет.

Первое, что бросается в глаза Дюпри при встрече с Тиной Деврис-Макграф, это ее пышные формы для столь малого роста. Густые рыжеватые волосы и спокойные глаза, которые словно говорят «удиви меня, если сможешь», заставляют Дюпри говорить быстрее, чем нужно. На ней длинная ночная рубашка. Она стоит в дверях, приоткрыв сетчатую дверь так же, как недавно Д. Грин.

— Я же сказала. Я не знаю никакого Винса Камдена. Так что, если вы не против, я пойду. Уже поздно, а моему мужу завтра на работу.

Дюпри показывает ей письмо.

— Это вы писали?

Она смотрит на конверт, и Дюпри замечает, как по ее нижней губе пробегает дрожь. Тина прикрывает рот и делает вид, что кашляет.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы знаете, почему фамилию вырезали с конверта?

— Простите, мне ничего не известно.

— Вы не писали это письмо?

Она молчит.

Дюпри убирает письмо.

— По крайней мере скажите, вы общались с ним?

Молчание.

— Послушайте, я ведь могу поговорить с прокурором и заставить вас сотрудничать, миссис Макграф.

Она смотрит на него, как шахматист, обдумывающий следующий ход.

— Я уже сказала. Я не понимаю, о чем вы спрашиваете. Дюпри оглядывается на детектива Чарлза, который остался в машине. Он хотел пойти с Дюпри, чтобы помочь, но Алан опасался помощи, какую мог оказать Чарлз. Он думает: «Может, у них тут говорят на другом языке, которым я не владею? Или есть какой-то трюк, заставляющий ньюйоркцев говорить? Может, у нее найдется собака, которую можно убить?»

За спиной Тины из коридора в гостиную проходит широкоплечий мужчина в трусах, с короткими вьющимися волосами.

— Тина, кто там?

— Никто, Джерри, — бросает она через плечо. — Я сама разберусь.

Дюпри вспоминает дату в письме — чуть больше года назад — и читает начало.

— А может, мне с вашим мужем поговорить об этом письме? Вдруг он что-то знает…

Она вскидывает голову.

— Нет. Прошу вас.

Джерри Макграф подходит к двери.

— Кто пришел, зайка?

Дюпри смотрит на Тину, которая открывает рот, но не представляет, что сказать. Алан показывает свой значок, правильно полагая, что Джерри не заметит, что он не из нью-йоркской полиции.

32
{"b":"193035","o":1}