Читатель, я дрожала от этого голоса, и языки пламени лизали мое лоно… Я вздрогнула, встряхнулась. Абсурд. Глупость. Я напилась — это было очевидно. И я вернулась в комнату, выходящую в холл.

Сюда не проникали ни свет, ни звуки, и мне показалось, что вечер не так уж испорчен. Я стояла, запихивая в рот конфеты, и размышляла. У меня только что был нервный приступ, вот и все. С моей бабушкой они случались постоянно. Значит, такова наша фамильная особенность. Это открытие почти не удивило меня, учитывая состояние, в котором я находилась. Выпитая водка плюс неестественность сцены, которую я наблюдала, и ее основного действующего лица: свечи, бросавшие блики на лица зрителей, неверный свет факелов на белом пальто и лице его владельца, — кто мог бы устоять перед столь впечатляющим зрелищем? (Появилась робкая мысль, что Мод и Реджинальда оно бы не увлекло, но я проигнорировала ее…)

После размышлений я почувствовала себя лучше. Холоднее, спокойнее. Естественно, это был всего лишь легкий приступ. Я просто слишком много читала и неправильно выбрала книгу, — все эти откровения Бронте, весь этот вздор о героях с темными кудрями и огнем в глазах. Ведь я не собиралась жертвовать своей замечательной уединенной жизнью и пятым измерением ради какого-то магического вечера в заполненном людьми саду, правда ведь? Нет, только не я. «Возвращайся, — сказала я себе. — Спускайся с небес, девочка». И спустилась, чувствуя облегчение от того, что снова в безопасности.

Я прополоскала рот водкой, чтобы смыть что-то приставшее к зубам, и почувствовала себя гораздо лучше. Вы, наверное, думаете, что меня успокоила почти полная тишина. Вечеринка Дарреллов, по всей видимости, продолжалась в саду. Лишь слабые отголоски праздника достигали моей комнаты, но сейчас они уже не искушали меня. Приступ закончился. Я стояла, прислонившись к зашторенному окну, и, довольная собой, спокойно пила водку. Тихая, уединенная ночь. Прекрасно.

А потом в тишину внезапно ворвался звук мотора: я отчетливо слышала, как по улице проехало такси и остановилась около дома. От ритмичного урчания мотора по моему телу пробежали волны, и маленький язычок пламени вновь зажегся в совершенно неподходящем для него месте. Я затрепетала, прислушиваясь к звуку мотора. Понятно, почему парни, которые работают на ярмарках, считаются сексуально озабоченными — причина в том, что они проводят все ночи рядом с вибрирующими аттракционами. Когда машина отъехала, я ощутила огромное удовольствие — не такое, как после оргазма или чего-нибудь в этом роде, а просто… ладно, хорошо — думаю, в связи с дрожью, вызванной механическими колебаниями. И подумала, что я очень счастливая женщина, потому что способна наслаждаться самыми простыми радостями жизни одна, без посторонней помощи. «Мм, мм», — еле слышно выдохнула я. Верный признак удовлетворения.

Но потом я замолчала, услышав знакомый скрип калитки и шаги по дорожке, которые прогнали из моего тела последние приятные ощущения.

«Чертов Джек», — подумала я. Не подошла к телефону, и он приехал проверить.

На месте исчезнувшей страсти образовалась глыба льда. И она, в свою очередь, заморозила мои сомнения в том, действительно ли одиночество — приятное состояние. Я не хотела никого видеть. И, естественно, не собиралась открывать дверь Этому!

Звонок.

Уходи.

Я подождала. Шагов не слышно.

Еще звонок.

Я подумала: «Я могу оставаться здесь столько же, сколько ты готов стоять там». За исключением одной маленькой лампы, в доме больше не было света, и невозможно было догадаться, что я внутри. Шторы задернуты. Он не мог знать наверняка.

Третий звонок и топтание на крыльце.

И вдруг я вспомнила. Черт, сволочь, негодяй! У него ведь есть ключ. А с ключом он может войти сюда в любую минуту.

Я прижалась к стене и попыталась разглядеть что-нибудь через стекло входной двери, но от него отражался лунный свет. Нужно как-то сделать вход недоступным для разрушителя моего одиночества!

Если я подойду к двери, он увидит мою тень. Поэтому я опустилась на колени и поползла по коридору, совершенно не ощущая неудобства из-за длинной юбки свадебного платья. «Боже мой, — подумала я, как будто только что осознала, во что одета. — Он не должен увидеть меня в этом, — в чем угодно, только не в этом платье».

Я протянула руку к задвижке в самом низу двери, которая, естественно, не желала поддаваться, потому что я никогда не пользовалась ею. Но мне показалось, что если спрятаться за деревянными панелями нижней половины двери и протянуть руку к засову, можно закрыть его бесшумно и незаметно. Я как раз обдумывала этот маневр, когда снаружи поднялась крышка почтового ящика и в прорези появились глаза, блестящие в свете луны. Темные впадины глаз, зрачки, скользившие то вправо, то влево, — вероятно, человек пытался рассмотреть что-то в сером полумраке холла. Глаза были на расстоянии фута от моих. Я не узнала Джека, потом вообще начала сомневаться, что за дверью человек. Но мои сомнения развеялись в тот момент, когда взгляд остановился на мне. И поскольку я была женщиной с опытом не одного тысячелетия за плечами — я закричала. Возможно, то был примитивный инстинкт. Крышка почтового ящика с треском захлопнулась.

— Вот черт! — произнес незнакомый голос, мужчина припустился по дорожке, и калитка с шумом захлопнулась за ним.

— Финбар! — послышался чей-то крик. — Флинн! Где тебя черти носят? — А потом раздался поток отборной ругани.

У меня промелькнула мысль о том, что в этой ситуации могла бы предпринять леди Уилтон. Ослабев от крика, я сползла по стене, но почти сразу же с удивительным проворством вскочила на ноги, потому что услышала первый длинный аккорд «Вечера трудного дня» группы «Битлз». Стены моего дома ритмично задрожали.

Не было сомнений, вечеринка у Дарреллов возобновилась.

Я видела как-то рекламу водки, где утверждалось, что этот напиток (далее определенное название) может перенести вас из области заурядного в мир замечательных фантазий. И это не пустая болтовня. Если бы у меня хватило ума в тот момент остановиться, я бы избежала своей участи: крепость осталась бы невредимой, словно иллюзия реальности, которую я ощутила в Данбаре. Но все мы сломя голову несемся навстречу собственной судьбе. В тот момент первое действие завершилось и опустился занавес, но у меня было время только на то, чтобы сделать глубокий вдох перед тем, как занавес поднялся снова и началось действие второе.

Естественно, я очень ослабела от испуга и крика. Но помимо этого я чувствовала облегчение и некоторую радость, ведь за дверью оказался не Джек, а кто-то другой. Я вернулась в комнату — ее стены тряслись от музыки и сильного шума соседской вечеринки, — и затаилась в кресле, не сомневаясь, что снова контролирую себя, а любые эмоции упрятаны под солнечным сплетением… Дрожащей рукой я налила еще волшебного напитка. Потом, почувствовав себя гораздо лучше, я с удовольствием подпевала «Битлз», пока не вспомнила о том, что произошло с Джоном. После чего неприлично громко зарыдала под приятную медленную композицию «Представьте себе». Кто-то, очевидно, представитель поколения шестидесятых, то и дело включал новые песни. Я подтянула колени к груди и обхватила их руками, зная, что эта поза лучше всего успокаивает меня — я всегда устраивалась так в детстве, когда жизнь казалась невыносимой. Только в этот раз наконец-то рядом не было никого, кто бы мог вмешаться и задать глупый вопрос: а что случилось?

Потакать собственным слабостям, когда никто тебе не мешает. Разве можно желать большего?

А потом — естественно, ведь в своем уединении я была, как площадь Пиккадилли, — раздался звонок в дверь.

На сей раз мне было все равно, Джек ли это, Рональд Рейган или Аттила Завоеватель. Это было мое пространство, и кто мог осмелиться нарушить его? Я вскочила с кресла, перевернув коробку с конфетами, и направилась к двери, ругаясь и топча шоколад. И распахнула ее с видом Сары Бернар в ее коронной роли.