Но высказать врачу свои настоящие мысли он просто не мог. Потому что он думал, что проживет долго, вовсе не десять лет, которые отводила ему медицина. Он проживет долго, потому что подвергнет радикальному декартовскому сомнению всю медицину. У него не остается иного выхода: чтобы жить долго, надо не оставить от здания медицины камня на камне. Вернее, впрочем, следует сказать — с практичностью предков — так: возьмем от медицины все, что она сможет дать, и отбросим ее там, где она ничего нам дать не может. Там, где медицина сможет помочь в борьбе с недугом, это будет использовано по максимуму. Но за пределами ее возможностей — там, где она уже бессильна перед болезнью — она будет подвергнута тотальному картезианскому сомнению, с отбрасыванием всех и всяческих иллюзий.

Все достижения и методы медицины, все ее технологии Карл Ясперс собрался изучить с основательностью немецкого крестьянина, каковыми были его предки по материнской линии — для этого и была заведена домашняя лаборатория. Но если эти методы и технологии окажутся иллюзорными, а теоретические представления — неудовлетворительными, то под сомнение подпадут и все медицинские диагнозы. И смертный приговор Карлу Ясперсу, вынесенный Р. фон Вирховым, будет отменен.

Так оно и вышло в итоге.

Карл Ясперс взял из медицины все, что она только могла дать ему для лечения собственного недуга. Но победить этот недуг она, как выяснилось, не могла. Поэтому Карлу Ясперсу всю оставшуюся жизнь пришлось доказывать ограниченность чисто медицинского подхода к человеку. Он подверг сомнению диагноз медиков, осуждавший его на смерть на третьем десятке лет, и прожил со своим «букетом» тяжелейших заболеваний до восьмидесяти шести (!) лет. Он прожил не двадцать пять лет, как ему сулил Вирхов, а восемьдесят шесть!

Для этого Карлу Ясперсу пришлось мобилизовать в себе те силы, о существовании которых многие медики даже не подозревали. Попытаемся понять, как это было сделано.

Первым шагом к такой мобилизации всех своих жизненных сил Карлом Ясперсом и стала его диссертация «Тоска по родине и преступления». Она, как мы вскоре увидим, была попыткой подвергнуть декартовскому сомнению всю современную медицину — ту самую, которая приговорила К. Ясперса к смерти на третьем десятке лет.

Ясперс, конечно, считал себя человеком великим (иначе он просто не посвящал бы столь много внимания размышлениям о величии в своих работах). Как человек великий, он ставил перед собой незаурядные цели, такие, каких никогда не наметил и не достиг бы человек.

Да, мы беремся утверждать, что К. Ясперс поставил себе целью подвергнуть сомнению всю медицинскую науку, в частности, ее основополагающее убеждение в невозможности души исцеляющим образом воздействовать на тело. Врачи сказали Ясперсу: никакие его психические усилия не помогут ему справиться с бронхоэктазами; соматические процессы объективны, от воли и сознания человека они не зависят. Если принять на веру эти доводы ученых, придется умирать в двадцать пять лет.

Если же ты хочешь жить дольше, элементарное требование инстинкта самосохранения — подвергнуть декартовскому сомнению всю медицину. Если бы Ясперс был человеком слабым, он смирился бы с медицинским вердиктом и опустил руки. Или, возможно, побежал бы спасаться от одного — враждебного — авторитета к какому‑нибудь другому, дружественному: отправился бы за помощью к какой‑нибудь «нетрадиционной медицине» или к церкви, стал бы молить Господа о здоровье.

Но Ясперс был человеком сильным. Поэтому он решил справиться со всеми жизненными трудностями в одиночку. Больше того — он хотел стать человеком великим. А потому он замыслил триумф.

Он не просто подвергнет декартовскому сомнению медицину. Он сделает это публично, в окружении медицинских университетских авторитетов.

И они публично признают его правоту.

Да, это будет истинный триумф — победа юного диссертанта над всей медицинской наукой. Но обеспечить такой триумф заурядный ум был бы неспособен. Он устроил бы глупую демонстрацию, пошел бы напролом — и его не пустили бы даже в прихожую ученого совета.

В сущности, докторская диссертация, которую намеревался защищать Ясперс, представляла собой квалификационную работу. Она являла собой нечто среднее между дипломной работой и кандидатской диссертацией в современной России. Тот, кто защищал такую работу на ученом совете, становился полноправным медиком, достойным работать в университетской научной клинике.

Только сознавая это, и можно в полной мере оценить честолюбивый замысел К. Ясперса: во время такой защиты, когда заурядные люди смиренно добиваются принятия в университетское медицинское сообщество, он собрался опровергнуть основные принципы медицины! Да притом так, что его защиту признают успешной ученые, медики.

Они, стало быть, поверят его доказательству.

И только тогда он сам поверит ему — поверит тому, что его душа сможет восторжествовать над телом и исцелить его.

Главная проблема здесь — чтобы тебя допустили с такой темой к защите и не прерывали, не уходили, хлопнув дверью, а выслушали до конца.

Надо быть редким хитрецом, чтобы сформулировать тему надлежащим образом — так, чтобы диссертацию приняли к защите. Тут надо хорошенько прикрыть свои намерения и подлинные мысли, но не скрывать совсем — чтобы люди разумные заметили и все поняли из сказанного немногословно. Чтобы им открылся не только текст, но и подтекст.

Карл Ясперс выносил и реализовал замысел, который сделал бы честь хитроумному Одиссею.

Итак, повторим: ему, Карлу Ясперсу, надо было доказать себе (и заодно — другим), что душа человека может воздействовать на соматические процессы. Если доказать это, появится шанс жить долго. Врачи говорят, что телесные процессы делают неотвратимой мою смерть на третьем десятке лет, а я докажу, что силы, которые кроются в душе, способны повлиять на соматические процессы, замедлять развитие заболевания и, значит, существенно продлить мою жизнь.

Ясно, что доказать это себе (а заодно — другим) нужно научно. Священники уже давно говорят о том, что возможны чудесные исцеления, что можно вымолить себе здоровье у Бога. Но К. Ясперс — по примеру своего отца — в Бога не верил. Он верил в науку. Значит, возможность влияния души на тело следовало продемонстрировать средствами науки, и только науки, к примеру, так: успешно защитить посвященную этому влиянию работу перед авторитетной комиссией — перед ученым советом, состоящим из светил медицины. Но такой ученый совет даже не примет к защите работу, в которой все называется своими именами. Он даже не будет слушать человека, который предлагает исследование на тему «О влиянии души на исцеление тела». Члены совета, услышав такую формулировку темы, просто встали бы дружно и удалились в знак возмущения. Такие темы на медицинском факультете были запретными, так как считались проявлением абсолютного шарлатанства и невежества.

Что думали врачи во времена студенчества К. Ясперса о возможности влияния души на тело? Мы намеренно выбираем столь традиционную, откровенно «метафизическую» формулировку, поскольку не считаем, что последующее словесное творчество, поиск «более научных» и «более строгих» терминов позволил хоть немного продвинуться в решении проблемы.

Врачи различных специальностей думали о влиянии души на тело по — разному. Скажем, инфекционисты вообще не имели никаких мыслей на эту тему: им даже и в голову не приходило допускать возможность лечения расстройства желудка усилием души пациента. На аналогичных позициях стояли хирурги, которые всегда тяготели к механистическому материализму: человек представлялся им машиной, в которой надо починить или заменить какую‑то деталь, а у машины души нет. И терапевты тоже предпочитали не полагаться в своей работе на целительные силы души, ограничиваясь вполне материальными воздействиями на соматические процессы.