— А Бренда купила себе отличные новые туфли, — похвалил папа. — Черные, с вырезом на мыске и очень миленькими жемчужинками.

Папа отлично разбирается в женской обуви. Он любил ходить с нами по магазинам, когда мы были еще подростками, и удивительно умел подобрать туфли на любой случай. И вкус у него хороший. Он вообще любит и понимает женщин, ему нравится их образ мыслей, он проводит с ними все рабочее время, не говоря уж о всей жизни, которая прошла в доме, где были одни женщины, в том числе и его тетушки. Папа питает к женщинам искреннее уважение. Он принимает их слабости и восхищается достоинствами, знает наизусть те дни, когда им требуется сладкое — неизбежное следствие жизни отца-одиночки, воспитавшего трех дочерей, — и всячески старается учитывать их психологические особенности, включая потребность поболтать о своих переживаниях.

— А с чего вы взяли, что идете к нему на день рождения? — удивилась я их мощным приготовлениям.

— Он нас пригласил, когда был здесь, забыла? — ответил папа. — Что ж ты думаешь, мы пропустим такую мощную гулянку?

— Вряд ли это уж такое событие. Ему всего тридцать пять исполняется.

— Так-то оно так, но в этот вечер объявят, что он возглавит компанию «Бэзил», а это большое событие, учитывая, что его отец сорок лет там всем заправлял. А его отец оставил ему дело, когда мистеру Бэзилу был всего двадцать один год. Представляете, какая ответственность в таком юном возрасте! Ты хоть знаешь, что компания экспортирует свою продукцию в сорок различных стран по всему миру? Они продают шоколада на сто десять миллионов евро только в одной Ирландии и еще на двести пятьдесят — за границу. Это тебе не шутки. Я уверен, что там будет премьер-министр. Они добрые друзья с мистером Бэзилом. А если он в отъезде, то уж наверняка придут и министр иностранных дел, и внешней торговли, и труда, и инновационного развития. — Папа хлопнул в ладоши. — Да уж, там будет весело, я жду не дождусь этого празднества.

Я нервно сглотнула.

— Откуда ты все это знаешь?

— Из «Таймс». — Он взял газету со стола, потряс у меня перед носом и бросил ее обратно. — Твой паренек — наследный принц. К нему перейдет целое состояние.

— Он этого не хочет, — тихо пробормотала я, чувствуя, что меня охватывает страх за Адама. — Поэтому я о нем и забочусь. Если он будет вынужден встать во главе компании, то покончит с собой. В тот же вечер.

Они молча глядели на меня.

— Ну, значит, у тебя есть шесть дней, чтобы с этим разобраться. — В папиной улыбке я прочитала поддержку. — Дорогой мой ребенок, я намереваюсь дать тебе самый лучший совет, какой когда-либо давал за всю твою недолгую жизнь.

Я внимательно на него смотрела.

— Очень тебе советую сходить к тому сексуально помешанному.

Оставив Адама с его лэптопом в папином офисе — папу я убедительно попросила воздержаться от любых неуместных комментов, — я направилась в приемную Лео Арнольда, своего бывшего клиента, который фигурировал в моих сексуальных фантазиях в те бессонные ночи, что я провела до расставания с Барри. Я ни одной секунды не собиралась когда-либо воплощать эти фантазии в жизнь. На то они и мечты, чтобы отвлекать от печальной, мрачной действительности. Более того, я даже не уверена, что Лео — мой типаж, никакого влечения между нами не возникло, я, по сути, создала совершенно другого Лео Арнольда в своей голове, и это именно он назначал мне прием на поздние часы, чтобы, не в силах обуздать свою страсть, опрокидывать меня прямо на письменный стол, порой даже тогда, когда в соседней комнате ожидал своей очереди другой клиент. Я покраснела, удивляясь тому, как все это странно, — сейчас я и в самом деле сидела у Лео в приемной.

— Кристина! — воскликнул он, неожиданно появившись в дверях. Секретарша, разумеется, предупредила его о моем визите, но он все равно не мог скрыть удивления.

— Лео, простите, что не назначила встречу заранее, — негромко, чтобы не вызвать раздражения у других посетителей, извинилась я.

— Ничего страшного, — любезно улыбнулся он, приглашая меня в свой кабинет. — У меня есть минут десять между двумя сеансами. Простите, что могу уделить вам так мало времени. Я так понял, у вас что-то срочное?

Я села напротив его стола, стараясь не слишком вертеть головой по сторонам, хотя после всего, что я себе навоображала, трудно было удержаться и не посмотреть, как оно все тут обстоит на самом деле. Увидела стойку для папок и вспомнила про наручники. Лицо у меня постепенно заливалось краской.

— Я так понял, это касается вашего мужа. — Он слегка откашлялся. — Барри.

Я удивленно подняла брови.

— Вообще-то нет.

— А что, вы пришли на сеанс? — в свою очередь удивился он.

— Почему вы решили, что я здесь из-за мужа?

— Ну, я подумал, что это как-то связано с его… мм… вчерашним телефонным звонком.

— С чьим?

— Со звонком Барри. Так ведь зовут вашего мужа? Во всяком случае, он представился именно как ваш муж. Возможно, произошло недоразумение?

— Ох! — Я наконец осознала, в чем дело, и щеки у меня совсем побагровели. — Он вам звонил? — прошептала я, боясь произнести эти слова вслух. Господи, это уж совсем невыносимо. Откуда Барри раздобыл его номер? Наверное, нашел в компе, который я оставила дома. Залез в список моих контактов. Как же он меня достал.

Теперь уже и Лео покраснел.

— Э-э, да, звонил. Я думал, вы знаете об этом. Я бы ни в коем случае не стал этого упоминать, если бы не был уверен, что вы в курсе… Прошу меня извинить.

— Что он вам сказал? — Я по-прежнему говорила едва слышным голосом.

— Э-э… он уверен, что мы… что я ваш… ну, наверное, наиболее нейтрально это можно сформулировать так: он считает, что у нас с вами роман.

У меня перехватило дыхание.

— Господи, Лео… простите, ради бога, я совершенно не понимаю… с чего он это взял. — Я с трудом подыскивала слова.

— Ну, он, признаться, сформулировал это куда конкретнее.

— Мне в самом деле очень жаль, — уже тверже сказала я. — У меня нет ни малейшего представления, откуда у Барри возникла подобная мысль. Он сейчас не в лучшей… я хочу сказать, мы с ним сейчас не в лучших… у нас творится настоящий кошмар.

— Он говорил что-то по поводу сердца, нарисованного вокруг моего имени, — продолжал Лео, красный как рак. Или как я.

— Неужели? — изумленно воскликнула я. — Какая чушь! Я не понимаю, о чем… — и тут я вспомнила про блокнот, лежавший рядом с компьютером. Работая, я нередко рисовала там всякие каракули — звездочки, спирали, сердечки. Как-то раз, повинуясь странному детскому порыву, я и правда написала в блокноте «Лео» и нарисовала вокруг сердечко, как мы любили делать в школьных тетрадках. То ли хотела вернуться в беспечные школьные времена, то ли отстоять свое право на свободу хотя бы в фантазиях — а скорее, все это разом. Я чувствовала себя в ловушке, мне хотелось вырваться, и этот мимолетный жест был жестом освобождения. А теперь он вернулся ко мне таким невообразимым бумерангом. Я поежилась, меня слегка мутило, и больше всего хотелось немедленно уйти их этого кабинета.

— Честно говоря, он сообщил все это моей жене, — сказал Лео уже довольно жестко. Краска спала с его щек, в голосе звучали гневные нотки. — Я узнал об этом от нее. Она беременна. На седьмом месяце. Не самое подходящее время для подобных сообщений, далеко не самое.

— Вашей жене?! Боже мой, Лео, простите, ради бога, простите… Мне так жаль… — Я потрясла головой и, нервно озираясь, подумала, что неплохо было бы провалиться сквозь пол. — Я надеюсь, она понимает, что это полный бред? Хотите, я позвоню ей и объясню, что ничего не было, вы только скажите…

— Нет. Я не думаю, что это поможет, — быстро перебил он.

— Ладно, — кивнула я. — Я понимаю вас, поверьте, я вас полностью понимаю.

Надо было бы встать и уйти, но меня точно парализовало.

— Раз не это было причиной вашего визита, то что же?

— О, это не важно. — Я встала и невольно закрыла лицо руками, так мне было паршиво.