Отрицательный ответ Николая II на фактический ультиматум союзников привел к тому, что в правящих кругах Антанты было решено оставить путь дипломатического давления и перейти к открытой поддержке заговора против Царя.
В Москве британский консул Б. Локкарт постоянно встречался с председателем Всероссийского земского союза князем Г. Е. Львовым, будущим главой Временного правительства. Вместе с Львовым на встречи с Локкартом приходили московский городской голова М. В. Челноков, лидер московских кадетов, член Прогрессивного блока Думы В. А. Маклаков. О чем они говорили? О необходимости государственного переворота в России.[46]
В своем донесении от 25 декабря 1916 года Локкарт передавал слова Львова: «Император не изменится. Нам надо менять Императора».[47]
В конце декабря 1916 года к Николаю II явился герцог А. Г. Лейхтербергский и умолял его потребовать от членов Дома Романовых вторичной присяги. В то же время Н. Н. Тиханович-Савицкий, член «Союза Русского Народа» из Астрахани, через Вырубову добился аудиенции у Императрицы Александры Федоровны, на которой уверял ее, что у него есть неопровержимые доказательства об «опасной пропаганде, которая ведется союзами земств и городов с помощью Гучкова и Родзянко и других в целях свержения с престола Государя».[48]
В ноябре 1916 года кружок сенатора А. А. Римского-Корсакова через князя Н. Д. Голицына подал Императору Николаю II «Записку», в которой предупреждал о грозящей Государю опасности государственного переворота. «Записка» начиналась следующими словами: «Так как в настоящее время уже не представляется сомнений в том, что Государственная Дума, при поддержке так называемых общественных организаций, вступает на явно революционный путь, ближайшим последствием чего по возобновлении ее сессии явится искание ею содействия мятежно настроенных масс, а затем ряд активных выступлений в сторону государственного, а весьма вероятно, и династического переворота, надлежит теперь же подготовить, а в нужный момент незамедлительно осуществить ряд определенных и решительных мероприятий, клонящихся к подавлению мятежа».[49]
Правые предлагали осуществить ряд решительных мер: распустить Государственную Думу без указания ее созыва, назначить в правительство только верных самодержавию лиц, ввести военное положение в столице, закрыть все органы левой печати, провести милитаризацию всех заводов, работающих на оборону.[50] Император Николай II написал на полях этой записки: «Записка, достойная внимания».[51]
Поступали предупреждения и от простого люда. Как-то в конце 1916 года к Александровскому дворцу подошел один старик-крестьянин и попросил встречи с Государем. Его провели к дежурному флигель-адъютанту, и крестьянин рассказал, что против Царя готовится заговор. «Задумалось дурное дело, — говорил он. — Хотят погубить Царя-Батюшку, а Царицу-Матушку и деток спрятать в монастырь. Сговаривались давно, а только решено это начать сегодня. Схватят сначала Царя и посадят в тюрьму, и вас, кто возле Царя, и главное начальство тоже посадят в тюрьму. Только пусть Царь-Батюшка не беспокоится. Мы его выручим. Нас много».[52]
О старике было доложено Государю. Тот принял крестьянина, обласкал, успокоил и отпустил.
21 декабря 1916 года Николай II получает тревожное письмо Н. А. Маклакова, в котором тот пишет: «Ваше Величество! Душа болит видеть то, что делается и творится. Россия гибнет, гибнет изо дня в день и это именно тогда, когда она могла бы подняться выше, чем когда-либо. Не только рушится всякий порядок и безначалие заливает собой все — нет! На глазах у всего мира идет какое-то издевательство над всем, что нам дорого, что было свято, чем мы были сильны, чем жила и росла Россия. В 1905 году не Япония одолела Россию, а внутренняя смута погубила великое дело. Она принесла нашей Родине слезы, срам, разорение и разруху. Неужели этот постыдный год нас ничему не научил? Внутренняя смута сейчас еще более грозна, чем в то время».[53]
Таким образом, Император был хорошо осведомлен о готовящемся перевороте, хотя и не знал о готовности военной верхушки поддержать переворот. Царь полагал, что государственный переворот невозможен, так как ему верна армия. Следует признать, что тактика Царя имела свою логику: балансируя на тонкой дорожке над пропастью революции, Николай II надеялся пройти по ней осторожными и медленными шагами, ставя главной целью победу в войне. Н. Н. Яковлев, в творчестве которого интересные открытия сочетаются с сильным влиянием большевистской агитации, писал в своей книге: «А Царь? Что же он? Почему не следует советам Императрицы, да не ее одной? Что он так „кроток“? (…) Почему он медлил на рубеже 1916–1917 годов? Частично, вероятно, потому, что не верил в близкую революцию, да и не ставил высоко „революционеров“ поневоле, типа Милюкова, с которым звала расправиться Царица. Главное заключалось в том, что Самодержец полагал, — время подтвердить его волю еще не стало. Он видел, что столкновение с оппозицией неизбежно, знал о ее настроениях (служба охранки не давала осечки и подробно информировала Царя), но ожидал того момента, когда схватка с лидерами буржуазии произойдет в иных, более благоприятных условиях для царизма. Николай II перед доверенными людьми — бывшим губернатором Могилева (где была Ставка) Пильцем и Щегловитовым: нужно повременить до начала весеннего наступления русских армий. Новые победы на фронтах немедленно изменят соотношение сил внутри страны и оппозицию можно будет сокрушить без труда. С чисто военной точки зрения надежды Царя не были необоснованны. Как боевой инструмент русская армия не имела себе равных, Брусиловский прорыв мог рассматриваться как пролог к победоносному 1917 году».[54]
Собственно это подтверждают и строчки Императрицы Александры Федоровны, которая в письме мужу от 16 декабря 1916 года писала: «Многие будут вычеркнуты из будущих придворных списков — они узнают по заключении мира, что значило во время войны не стоять за своего Государя!».[55]
Но неправильно было бы полагать, что Император Николай II предполагал только пассивное сопротивление.
«Целый ряд признаков, — пишет А. Д. Степанов, — свидетельствует о том, что Император Николай II не только реагировал на обращения правых государственных и общественных деятелей, но у Государя был конкретный план переустройства государственного механизма на началах Неограниченного Самодержавия. Но для осуществления контрреволюционных мер Государю нужно было время. Не стоит забывать, что Он был еще и Верховным Главнокомандующим и основное время уделял решению военных вопросов».[56]
То, что Николай II собирался сокрушить революцию и заговорщиков, — несомненно. Среди мер, которые предполагал осуществить Император, были: 1) формирование однородноправого правительства, 2) роспуск Государственной Думы до окончания войны. Видимо, этим было вызвано его возвращение в Царское Село из Ставки 19 декабря 1916 года. Поводом для возвращения Государя послужило зверское убийство Г. Е. Распутина, совершенное представителями высшей аристократии. Но приезд Государя был вызван не только стремлением разобраться в этом преступлении.
Убийство Распутина было первой ступенью государственного переворота, и Николай II это хорошо понял. Долгое время бытовали различные версии этого убийства. По одной из них, Распутин был убит монархистами, так как якобы компрометировал царскую династию, по другой — он был убит из-за того, что сильно влиял на Царя и мог убедить его заключить сепаратный мир с Германией. Следует признать, что ни одна из этих версий не имеет под собой никаких оснований. Доподлинно установлено, что все рассказы о «похождениях» Распутина относятся, говоря сегодняшним языком, к черному пиару. Этот пиар вокруг имени Распутина создавался исключительно для того, чтобы скомпрометировать Царскую Семью.[57] К таким же легендам следует отнести и якобы безграничное влияние Распутина на Николая II. Беспристрастное исследование этого вопроса убедительно доказывает — Распутин не имел никакого влияния на политические решения Императора. Но Распутин обладал даром молитвы, которая всегда приносила облегчение неизлечимо больному Наследнику Престола Алексею Николаевичу. Каждый раз Распутин облегчал у ребенка приступы гемофилии. В 1912 году, когда Цесаревич фактически умирал, врачи заявили, что они не могут вылечить Наследника. В это время Императрице пришла телеграмма от Распутина, в которой он успокаивал Царскую Чету и уверял, что ребенок не умрет. И действительно, на следующее утро Наследнику стало легче. Эту способность Распутина к исцелению признавали даже его враги. Поэтому убийство Распутина было призвано устранить от смертельно больного Наследника единственного человека, который мог его излечивать от тяжелых приступов. Причины, по которым это устранение Распутина было необходимо организаторам заговора, мы рассмотрим чуть ниже. Здесь же отметим, что в убийстве Распутина была замешана английская разведка. Организатор этого убийства был не князь Феликс Юсупов, а офицер Скотленд-Ярда Освальд Райнер.[58] В декабре 1916 года Райнер находился в Петербурге и состоял в близкой дружбе с князем Феликсом Юсуповым, в роскошном дворце которого и был убит Распутин. По мнению ряда исследователей, именно Райнер выстрелил Распутину в голову и убил его.[59]
