— Эти деньги я собрал среди местного еврейства для нужд Исполнительной Комиссии. Прошу принять и выдать квитанцию.

Второй раз он обратился ко мне с просьбой выдать ему как уполномоченному Советом рабочих и солдатских депутатов мандат на занятие под совдеп дома Поклевского-Козелла.

Мне очень не хотелось давать ему это разрешение: Поклевский-Козелл состоял членом совета нашего банка, и я был с ним в дружеских отношениях. Поэтому я предложил Юровскому остановить свой выбор на каком-нибудь другом особняке.

Но он, придя на другой день, настаивал на выдаче мандата именно на этот дом.

— Да чем он вам так понравился?

— Не мне, а совдепу. Мы постановили занять его во что бы то ни стало, потому Поклевский-Козелл всегда предоставлял его в полное распоряжение всех губернаторов и высоких чиновников, приезжавших в Екатеринбург. Пусть же теперь он окажет гостеприимство и нашему совдепу.

Пришлось выдать мандат на занятие верхнего, парадного этажа».[929]

Вскоре, однако, по непонятным причинам Юровский покидает Екатеринбург и уезжает из города, в который он вернулся незадолго до большевистского переворота. Где он был в это время, неизвестно. Но уже упомянутый нами факт, что Свердлов во время своего приезда в Екатеринбург жил у Юровского на квартире, и последующие взаимодействия Свердлова с Юровским заставляют предположить, что Юровский был членом свердловской команды, установившей на большевистском Урале свое господство.

Октябрьский переворот сделал из Юровского одного из главарей новой власти на Урале. Мы уже видели, как Юровский, член Коллегии Уральской Облчека, совместно с Хохряковым и другими боевиками участвует в обысках и грабежах мирного екатеринбургского населения. В то же самое время Юровский лично отдает приказы о массовых убийствах так называемых «эксплуататоров», в числе которых зачастую были и люди самого простого происхождения, чем-либо не угодившие или опасные новой власти. Сотни загубленных жизней были на совести Юровского и его палачей из ЧК.

В. П. Аничков в своих воспоминаниях рисует образ Юровского-чекиста:

«Вскоре после ссылки в Алапаевск великих князей большевики начали проводить самый жестокий террор. Началось все с массовых арестов ни в чем не повинных „буржуев“ и интеллигентов. Арестовывали наиболее популярных своими общественными работами людей. В первую очередь посадили, среди прочих, инженера Питерского. В качестве члена правления Культурно-экономического общества мне совместно с Беленковым пришлось начать хлопоты по освобождению Питерского. Участь Питерского оказалась в руках еврея Юровского.

На любезный прием Юровского рассчитывать не приходилось. Так оно и случилось. Юровский не замедлил показать себя, ибо продержал нас в ожидании приема с девяти часов утра до трех часов дня.

Прием носил строго официальный характер. Юровский сидел в кабинете председателя суда. Жестом руки он указал нам стоящее около кресло и сухо, официальным тоном спросил, что нам нужно. Мы объяснили, что пришли хлопотать от имени Культурно-экономического общества за его сочлена Питерского, арестованного вчера вечером. Просим, если нельзя освободить заключенного, заменить тюремное пребывание домашним арестом или выдать его на поруки нашего общества.

Ответ был категоричен:

— Никаких изменений в предварительных мерах пресечения допущено быть не может».[930]

Людей арестовывали по самому ничтожному доносу и часто направляли на принудительные работы, так как профессиональных работников не хватало, да и идти на работу к большевикам особо никто не стремился. В последующем именно эти принудительные работники оставят немало свидетельств о поведении уральских чекистов накануне, в день и после убийства Царской Семьи.

Итак, на момент доставления Царской Семьи в Екатеринбург, Янкель Юровский был председателем следственной комиссии Уральского областного ревтрибунала, товарищем комиссара юстиции, членом Коллегии областной Чрезвычайной комиссии, заведующим охраной города.

4 июля 1918 года Юровский был назначен комендантом Дома особого назначения. Но впервые его зловещая фигура появилась в доме Ипатьева раньше, 13/26 мая 1918 года. По этому поводу читаем в дневнике Государя: «Как все последние дни В. Н. Деревенко приходил осматривать Алексея; сегодня его сопровождал черный господин, в кот. мы признали врача».[931]

Из показаний доктора Деревенко становится понятно, почему Государь принял «черного господина» за медика: «С убийцей Государя Императора Юровским, — показывал свидетель Деревенко, — я встретился в г. Екатеринбурге в июне месяце 1918 года, в доме Ипатьева, где находилась Царская Семья. Там я был как личный врач Наследника Алексея Николаевича, у которого состоял безотлучно с 1912 года, бывши почетным лейб-хирургом Императорского двора. С семьей я был в Тобольске, с которой я уехал вместе в г. Екатеринбург. В Екатеринбурге я, как личный врач, посещал больного Наследника очень часто, с разрешения. Конечно, коменданта Авдеева. Приходил в покой к больному всегда, безусловно, под конвоем.

В одно из посещений, зашедши в комнату, я увидел сидящего около окна субъекта в черной тужурке, с бородкой клинчиком, черной, черные усы и волнистые зачесанные назад волосы, черными глазами, полным скуластым лицом, чистым, без особенных примет, плотного телосложения, широкие плечи, короткой шеей, голос чистый баритон, медленный, с большим апломбом, с чувством своего достоинства, который вместе со мной и Авдеевым пришел к больному. Осмотревши больного, Юровский, увидев на ноге Наследника опухоль, предложил мне наложить гипсовую повязку и обнаружил знание свое медицины.

При нашем входе сидевший тут же Государь встал. Юровский, осмотрев больного, повернулся к столу, остановился, заложив руки в карманы, и начал рассматривать находящееся на столе. После этого мы все вышли.

При выходе я спросил Авдеева: „Что это за господин?“ Последний ответил: „Это Юровский“. Какую роль он играл, он не сказал, но я знал, что Юровский играл очень важную роль».[932]

Изменился ли режим охраны в Ипатьевском доме с приходом в него Юровского? Улучшилось или ухудшилось в связи с этим положение Царской Семьи?

Как мы помним, Юровский появился в Доме особого назначения под предлогом смены авдеевской команды, которая запятнала себя воровством. Сегодня нам уже доподлинно известно, что эта причина была ложной и что на самом деле приход Юровского означал начало организации Екатеринбургского злодеяния. При этом пьянство и воровство Авдеева, Мошкина и особенно внутренней охраны были опасны Юровскому и его хозяевам из Москвы не сами по себе и не потому, что они ухудшали жизнь Царственным Узникам, а из-за того, что Авдеев и его люди не подходили организаторам убийства не только в качестве исполнителей, но даже соучастников предстоящего преступления. Мнивший себя чрезвычайно важной фигурой Авдеев был в прямом смысле слова изгнан вон истинными хозяевами положения. Хорошо об этом писал следователь Н. А. Соколов: «Что означала эта перемена? Чувство лодыря, соблазна легкого труда и небывалая по тем временам его оплата привели в дом Ипатьева пьяного слесаря от локомобиля и его пьяную ватагу. По своему круглому невежеству эти распропагандированные отбросы из среды русского народа, вероятно, сами себя считали крупными фигурами в доме Ипатьева. Они не сами пришли сюда. Их сюда посадили, а затем в нужную минуту выгнали».[933]

Первое, что сделал Юровский и его помощник Г. П. Никулин, это сменил внутреннюю охрану. Обвиняемый Якимов показывал: «Юровский тогда же (в первый день прибытия в дом Ипатьева в качестве коменданта) спрашивал Медведева, кто несет охрану внутри дома. Узнав, что внутреннюю охрану несут эти „самые привилегированные“ из партии Авдеева, Юровский сказал: „Пока несите эту охрану на этих постах вы, а потом я потребую к себе людей на эти посты из Чрезвычайной Комиссии“. Действительно, через несколько дней эти люди из Чрезвычайной следственной комиссии и прибыли в дом Ипатьева. Их было десять человек. Их имущество привозилось на лошадях. Чья это была лошадь, кто был кучер, не знаю. Но только всем тогда было известно, что прибыли эти люди из чрезвычайки, из американской гостиницы».[934]