После совещания все из Дома офицеров отправились на командно-диспетчерский пункт (КДП) аэродрома, в просторечии — на «вышку». Мой папа в это время сидел на втором этаже вышки и занимался радионавигационным обеспечением полетов. Правда, только для виду, потому что дело было днем, облачность стояла высоко и самолеты садились визуально, без использования радиомаяков.

Подъехала кавалькада новеньких газиков, сменивших к тому времени американские «виллисы» и «доджи», и министр со свитой поднялись на верхний застекленный этаж вышки. Там уже стояли по стойке «смирно» командир дивизии Савченко, дежурный руководитель полетов и несколько его заместителей по разным частям. Один из них потом и рассказал находившемуся ниже этажом папе все подробности происшедшего. А мог и не рассказывать — весь гарнизон только об этом и говорил. Но шепотом, так что я об этом узнал спустя двенадцать лет, когда папа принес из магазина «Военная книга» купленное по большому блату первое издание жуковских мемуаров и за сутки прочел их от корки до корки. А я как раз сидел дома и занимался дипломным проектом.

Показательные полеты начались взлетом эскадрильи Ту-4, а за ними пары Ty-16A, которые наша дивизия как раз осваивала. Только самолеты ушли на высоту, стала заходить на посадку другая эскадрилья Ту-4, взлетевшая за пару часов до этого. Дул сильный боковой ветер, и самолеты, чтобы сесть точно по осевой линии ВПП, подходили к ней чуть со стороны. Казалось, что они летят немного боком. Это-то и послужило поводом для следующего разговора:

Министр обороны СССР, маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Кривожопые какие-то у тебя самолеты, Судец. Боком садятся. Правильно их тушами называют.

Командующий Дальней авиацией, маршал авиации В.А. Судец. Не «тушами», а «тушками». Савченко! Запомни бортовой, которого товарищ министр кривожопым назвал.

Жуков. Нехера запоминать, они у тебя все такие.

Судец. Нехера так нехера. Савченко, объявишь всем экипажам, кто садился, пока мы с товарищем министром тут на КДП стояли, благодарность от моего имени за образцовое выполнение посадки. И поощришь месячным окладом. Полковник Савченко. Есть, товарищ маршал авиации, объявить благодарность и поощрить!

Жуков (после длительной паузы). Гляди, Судец, будет тебе пиздец.

Судец (без паузы). Это тебе будет пиздец, и скоро.

Окаменевшие свидетели этого диалога с ужасом ждали ответной реплики всесильного министра, сопровождаемой срыванием с нашего командующего погон — а возможно, и доставанием из кармана легендарного жуковского «вальтера». Но нет, ни слова не произнес министр. Постоял несколько секунд, повернулся и, глядя себе под ноги, пошел прочь с вышки. Спустившись, приказал шеф-пилоту перегнать свой Ил-12 на флотский аэродром под Владивостоком, а сам отправился туда на машинах вместе со свитой. По дороге даже не остановился в Ворошилове, где его ожидал командующий общевойсковой армией со своим штабом, и сразу улетел в Москву.

А где-то через месяц в газетах появилось сообщение о пленуме ЦК КПСС, который вывел Жукова из ЦК и снял с должности министра. Маршал Судец был близок к Хрущеву и даже, по слухам, состоял с ним в родстве. О предстоящем свержении Жукова он наверняка проведал заранее, оттого и позволил себе такую неслыханную и смертельно опасную дерзость. А Жуков, конечно, мгновенно сообразил, что неспроста человек из хрущевского окружения так себя повел, и сразу ему стало ни до Судеца, ни до всей Дальней авиации вместе с ближней.

Мы жили совсем близко к китайской границе: час на машине — и ты в Маньчжурии. Северная Корея тоже была недалеко. Но ни о каких экскурсионных поездках к китайским и корейским братьям по нескончаемой борьбе с империализмом речи, конечно, не заходило. Как нам всем троим удалось побывать в Китае, речь впереди, а пока что расскажу о китайском влиянии на нашу жизнь в Воздвиженке.

Оно ощущалось прежде всего в окрестной географии. Названия и речки Суйфун, и поселка Манзовка и другие местные топонимы — китайского происхождения. Когда в шестидесятых СССР с Китаем раздружился, все это переименовали. Суйфун стал рекой Раздольной, а Манзовка превратилась в Сибирцево. А вот соседний с Воздвиженкой совхоз им. Сунь Ятсена остался. Когда-то там жили местные китайцы и корейцы — российские, а затем советские подданные, в большинстве своем православные, поголовно грамотные, трезвые и феноменально трудолюбивые. В тридцатых годах всех их в одночасье выселили в Казахстан и Киргизию. Мне приходилось часто бывать в командировках в Токмаке, недалеко от Фрунзе, и я там подружился с потомком одной такой высланной семьи — инженером-электронщиком Костей Кимом. Может, когда-нибудь и о тамошних приключениях напишу…

Но в наше время в советском Приморье китайцев и корейцев практически не было. Зато немало продавалось китайских товаров. О продуктах — консервах и фруктах — уже упоминалось, но были и китайские промтовары. Из одежды — прежде всего пресловутые синие робы, состоявшие из чрезвычайно прочных синих штанов и куртки на пуговицах. Куртки мало кто носил, а в китайских штанах ходил в качестве рабочей и повседневной одежды каждый второй — из тех, понятно, кто не носил формы. Они заменяли неизвестные тогда джинсы. Популярны были и китайские плащи синего и серого цвета, хлопчатобумажные рубашки, особенно клетчатые ковбойки. Женщины гонялись за цветастыми шелковыми платьями производства харбинской фабрики им. Китайско-советской дружбы. Вообще на всех китайских товарах красовались ярлыки на русском языке с маркой «Дружба». Из прочих предметов заслуживают упоминания спорттовары: футбольные и волейбольные мячи и великолепный инвентарь для настольного тенниса — ракетки жесткие, губчатые и «бутерброд» и шарики в красивых глянцевых упаковках по шесть штук. Все это не только закупалось воздвиженским населением для собственных нужд, но и исправно отправлялось посылками и с оказиями родственникам на Запад.

Иногда на нашем аэродроме приземлялись китайские самолеты, и ими занималась авиаремонтная база. Но их пригоняли советские экипажи, так что китайских летчиков мы не видели. А вот кое-кто из наших авиаторов в Китае бывал и в 1945-м во время войны с Японией, и позже, во время войны в Корее, в которой советская авиация принимала активнейшее участие, действуя как с советских, так и с китайских аэродромов. Говорили, что некоторые побывали в американском плену, но как бы неофициально — как неофициальным было все советское участие в этой войне. Американцы, не заинтересованные в прямой конфронтации с СССР, тут же переправляли сбитых и плененных советских летчиков в Японию и там отдавали советскому посольству. Так что через несколько дней они как ни в чем не бывало возвращались на свой аэродром. Наверное, на их последующей службе это как бы несуществовавшее пленение никак не сказывалось. Я нигде об этом не читал и, насколько это вообще достоверно, не знаю, но так у нас говорили.

В один прекрасный день папа с таинственным видом сообщил нам за обедом (он всегда старался приезжать обедать домой), что его отправляют в командировку. Ну и что тут особенного, сказали мы, папа и раньше ездил и улетал в командировки: то в Манзовку, то в какие-то Белую и Серышево. Один раз, когда мы летом были в Ленинграде, он был в командировке в Подмосковье и на один день вырвался в Ленинград. Мама вечером оставила меня у бабушки с дедушкой и на несколько дней уехала с папой. Но оказалось, что эта командировка очень даже особенная — в Китай! Только это большой секрет, и ни моим одноклассникам, ни маминым кумушкам об этом рассказывать нельзя.

На другой день у нас приземлился Ли-2, а на нем группа офицеров из Москвы. Папа присоединился к ним вместе с нашим дивизионным инженером, и они все улетели в «особую командировку» — так это нужно было называть в разговорах. Вернулся он дней через пять и сразу объявил, что через десять дней улетает опять, на этот раз на подольше. Второй раз его не было недели три, и вернулся он с целым чемоданом подарков — роскошные шелковые платья, халаты с вышитыми драконами и всякая галантерея для мамы, а для меня — замечательный желтый ранец, набитый всякими пеналами, наборами для рисования и альбомами, куртка с капюшоном на меху и набор для постройки воздушного змея в виде летучего дракона. Мы с приятелями этого змея никак не могли собрать, пока нам не помог один сверхсрочник — тот, что бамбуковые этажерки сооружал. Когда запускали змея, полгарнизона глядело. Для дома были привезены покрывала на постель, расшитые хризантемами и пионами, и еще всякая дребедень такого рода. И много шелковых ниток для маминого вышивального кружка.