После того как Уилл побрился, вымылся и переоделся, Джилли Торнтон, как выяснилось, зять сэра Чарлза, отвел его в сторонку и негромко спросил:

— Кто это подбил тебе глаз и губу, Уилл, и почему?

Джилли оказался более проницательным, чем можно было предположить. Уилл усмехнулся.

— Человек способен совершать странные поступки, оказавшись во власти тех, кто его ненавидит. Джилли, только тебе я признаюсь: я благодарю Бога за то, что часто бывал у Джексона.

— И как же теперь выглядит твой противник?

— Хуже, чем я, — и давай больше не будем об этом. Мы с Бекки спасены и теперь хотим как можно быстрее забыть о случившемся.

Уилл солгал: он ничего не забыл, да и не мог забыть. Наслаждаясь подогретой бараниной и отличным портвейном за столом сэра Чарлза, он вспоминал тех, кому повезло меньше, чем ему самому. Только теперь он осознал, что все его беды обитатели леса сочли бы сущими пустяками.

Но самое худшее — его охота за богатыми наследницами и женитьба на Бекки выглядели поступками, недостойными мужчины. Вспыхнувшая в нем любовь к Бекки не имела смысла: он мог предложить ей только себя, бесчестного мошенника.

Да, он совершил благородный поступок, ради нее решившись на поединок с Черным Джеком, но что будет дальше, когда оба они вернутся к жизни, которую вели до того, как попали в плен к луддитам?

— В чем дело, Уилл? Что случилось?

С тех пор как супруги вернулись в Лондон, Уилл был мрачным и отчужденным и ничем не напоминал пылкого любовника из лесной хижины.

— Ничего, — обронил он. — Ничего. Этот ответ не обманул Ребекку, но больше ей не удалось вытянуть из мужа ни единого слова.

Ребекка отправила в Инглбери письмо для миссис Грей и остальных слуг, в котором приказывала им оставаться в поместье, пока она сама не приедет туда через несколько недель. Лондон вдруг показался ей земным раем.

По иронии судьбы, в тот же день, когда Ребекка и Уилл оказались в Эшворте, сэр Чарлз получил письмо от лорда-наместника Йоркшира. В этом послании сэру Чарлзу было поручено разыскать пропавших миссис и мистера Шафто, исчезнувших вместе с экипажем где-то между Ноттингемширом и Йоркширом.

Лорд-наместник поднял тревогу по настоятельной просьбе миссис Грей, которая извелась от беспокойства, как только обнаружила, что Уилл и Ребекка пропали. Как и предполагал Уилл, пассажиры второго экипажа пришли к выводу, что первый пропустил нужный поворот во время грозы.

К сожалению, в Эшворте у Ребекки начались обычные недомогания, поэтому им с Уиллом пришлось забыть о любовных играх — как раз тогда, когда Уилл надеялся разрешить свои сомнения с помощью взаимной страсти.

Уилл не находил себе места от беспокойства. Он любил Бекки, но не желал сидеть на шее у жены, ничего не давая ей взамен. Причиной всех этих мыслей стал поединок с Черным Джеком и заявление Джоба о том, что Уиллу никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь честным трудом.

Труднее всего было объясниться с Бекки — он знал, что она почувствует себя неловко, решив, что он пытается разорвать соглашение. Ночь страсти в лагере луддитов не позволяла Уиллу принять решение, которое причинило бы боль Бекки, но, несмотря на все терзания, он понимал, что в конце концов поступит по-своему.

Так или иначе, он был обязан доказать, что он вовсе не мошенник. Первым доказательством был поединок с Черным Джеком и победа, однако в этом случае он действовал сгоряча. Теперь ему предстояло самому стать творцом собственной судьбы, не поддаваясь доводам сердца. А это значило, что с Бекки придется расстаться. Чем дольше Уилл размышлял об этом, тем отвратительнее чувствовал себя.

Самому себе он казался гнусным нахлебником, живущим за счет жены. А после того, как они стали близки, Уилл понял, что недостоин ее: Бекки заслуживала мужа, который женился бы на ней не ради денег. Уилл сознавал, что должен отказаться от нее — только потому, что не мог предложить ей ничего другого, кроме чести. Сделка была бы неравной. При мысли о расставании у него разрывалось сердце, он утешался лишь мыслью, что вернет ей свободу и возможность любить более достойного человека. Уилл был уверен, что в лесу Бекки отдалась ему из чувства благодарности, а не по велению сердца.

Однажды утром, вскоре после возвращения в Лондон, Уилл сел за письменный стол и написал два письма. Одно предназначалось для банка Куттса: в нем Уилл просил прекратить пересылку денег на север, поскольку больше не желал жить за счет жены. Со вторым письмом, адресованным Бекки, он мучился гораздо дольше. Он не хотел сообщать ей, куда отправляется.

«Дорогая моя, — начал он, поскольку Бекки вправду стала ему дорога, — когда ты прочтешь это письмо, я буду уже далеко. Поскольку я люблю тебя, то не считаю возможным и дальше жить за твой счет. В лесу я защищал тебя, как подобает мужчине, и теперь, хотя у меня разрывается сердце, должен продолжать играть эту роль: я возвращаю тебе свободу, отныне ты сможешь любить того, кто будет достоин тебя. А я попытаюсь сам зарабатывать себе на жизнь честным трудом.

Итак, я разрываю сделку, на которую мне не следовало соглашаться с самого начала. Конечно, ты сочтешь этот поступок бесчестным, но я просто не в силах и впредь соблюдать условия соглашения.

Любимая, поверь — неравенство стало бы серьезным препятствием для счастливого брака, а я хочу лишь одного: чтобы ты была счастлива».

Он запечатал письмо, собрал немногочисленные вещи, оставил конверт на письменном столе в комнате Бекки и покинул дом, где обрел любовь. Никто не видел, как он скрылся за дверью. Оказавшись на улице, Уилл быстро зашагал к постоялому двору, где останавливались дилижансы, отправляющиеся на север.

Ребекка нанесла визит тете Петронелле. Уилл сослался на головную боль и не стал сопровождать жену, и тетю неприятно поразило его отсутствие. Тетя была одной из немногих людей, которой Ребекка поведала всю историю похищения и рассказала о том, как Уилл дрался за нее с профессиональным боксером из Хакнолла.

Вернувшись вечером, Ребекка слегка удивилась, не застав Уилла дома. Она ушла к себе, позвала горничную и принялась переодеваться. Недомогания кончились, и Ребекка испытывала прилив радости оттого, что сегодня же сможет позвать Уилла к себе в спальню.

Лакей, принесший чай в спальню, поставил поднос прямо на письмо Уилла, поэтому Ребекка нашла его гораздо позже, успев известись от беспокойства.

К этому времени она уже спросила дворецкого о том, куда направился Уилл, и в ответ услышала, что никто и не подозревает о его отсутствии. Прежде Уилл никогда не поступал так. Он неизменно извещал Ребекку о своих планах.

Наконец Ребекка увидела письмо Уилла. Где бы он мог быть? Почему оставил ей письмо? Волнуясь, она взломала печать, прочла письмо — и в первый момент ничего не поняла. Он не мог, просто не мог расстаться с ней!

И потом, к чему все эти слова о чести? Ребекка никогда не понимала смысла, который мужчины вкладывали в это слово, и теперь пребывала в замешательстве. Как можно уверять ее в любви и вместе с тем считать необходимым расстаться?

Он пишет, что его сердце разбито… а как же ее сердце? Неужели он надеялся, что не разобьет его подобным поступком? Ребекка смяла письмо, затем развернула и перечитала еще раз, гораздо медленнее.

Только теперь она поняла, как тяготило Уилла его положение. Ребекка безмолвно воззвала к небесам. Человек, которого она хладнокровно выбрала в мужья, бросил ее, больше не желая быть мошенником. Ребекка отдала свое сердце мужчине, научившему ее жить и любить. Как же ей теперь быть? Как жить дальше?

Ребекка не имела ни малейшего представления, куда мог уехать Уилл, где искать его и вернется ли он когда-нибудь. Она могла бы попытаться заверить себя, что исчезновение Уилла ее ничуть не задело, но это была бы ложь. Наконец она решила, никому не говоря ни слова, разыскать беглеца, чтобы обвинить в подлости.

Но держать исчезновение Уилла в секрете Ребекке не удалось. Слуги узнали, что он покинул дом и не вернулся; отсутствие Ребекки и Уилла в свете вскоре было замечено. Первой о своих подозрениях заявила тетя Петронелла — вскоре после того, как Ребекка поручила сыщику с Бау-стрит выяснить, куда мог скрыться Уилл.