— Значит, вы предлагаете побег, Бекки? Она покачала головой.

— Пока я еще ни в чем не уверена, но непременно обдумаю эту идею. А что можете предложить вы, Уилл?

— Пока — ничего. Начнем с того, что Джоб наверняка поставил стражу у дверей хижины. Насколько я понял, здесь все мужчины вооружены. И потом, как вы уже сказали, нам известно только, что мы находимся где-то в Шервудском лесу, между Мэнсфидцом и Ноттингемом, может, недалеко от Ныостеда. Скорее всего, лес кишит проходимцами.

Выслушав его, Ребекка поднялась с табурета, выглянула за дверь и с кем-то заговорила — вероятно, со стражником. Уилл закрыл глаза. Каким будет ее следующий поступок? В подобной ситуации ее бесстрашие было достойным восхищения, но рискованным.

— Вы правы, Уилл, — заявила Ребекка, возвращаясь на место. — У дверей стоит стражник. Я спросила его, где мы, и он ответил, что в аду. Я не могла не согласиться с ним, а он заявил, что я слишком много болтаю.

— Вот именно, — подтвердил Уилл. — По-моему, вы не сознаете, какая опасность нам угрожает.

Ребекка смерила его взглядом.

— Напротив! Но я не желаю сидеть сложа руки. Это не принесет никакой пользы. Как по-вашему, когда миссис Грей и остальные заметят наше исчезновение?

Подумав минуту, Уилл ответил:

— К сожалению, только когда доберутся до Мэнсфидца. Но, даже очутившись там, они могут решить, что мы опередили их и двинулись дальше, в Честерфилд, не сменив лошадей. А когда они не найдут нас в Честерфилде, то подумают, что мы сбились с пути и заночевали где-то между Мэнсфиддом и Честерфилдом. Боюсь, нас хватятся не раньше, чем завтра утром. Но даже в этом случае наши спутники наверняка отправятся в Инглбери, уверенные, что мы просто опередили их.

— Лучше бы вы промолчали, Уилл. Но разумеется, вы правы.

— Я что-нибудь придумаю, Бекхи, обещаю вам, только не питайте слишком радужных надежд.

— Они ненавидят нас, верно? — просто откликнулась она. — Потому что мы богаты. И это меня пугает. Вы назвали их «луддитами». Я слышала о «разрушителях машин» — луддитах. Кстати, почему их так называют?

— Говорят, у них есть тайный вожак, капитан по имени Нед Лудц, однако он вполне может оказаться кем-то вроде легендарного Робин Гуда, который тоже разбойничал в Шервудском лесу во времена правления Ричарда I. Эти люди поселились в лесу потому, что лишились своих домов. Лорд Байрон как-то произнес о них речь в палате лордов, прося для них помощи, но, поскольку сейчас идет война, мы не можем позволить себе такие расходы.

Уже не в первый раз Уилл поразил Ребекку глубиной своих познаний. И вел он себя точно так, как она ожидала — взвешивал все шансы и не обнадеживал жену только потому, что не хотел вселять в нее преждевременную надежду.

— У них маленькие дети, — печально продолжала Ребекка, — и ни гроша, чтобы прокормить их, поэтому нас и ограбили. Мне очень жаль их, Уилл. Странно, правда? Разумеется, искать им оправдания я не стану, но могу понять, почему они решились на преступление. На их месте я сделала бы то же самое.

Уилл не мог не восхищаться Ребеккой. Сидя в жалкой хижине, дрожа от холода, она по-прежнему оставалась непреклонной и решительной. Уилл мысленно помолился о том, чтобы предстоящее испытание не стало для Ребекки слишком суровым. Он придвинулся ближе и взял ее за руки.

— Умница! Только не становись слишком опрометчивой, не бросайся в омут головой. Ты понимаешь меня?

Ребекка кивнула. Растроганный ее стоическим терпением, Уилл заключил жену в объятия, чтобы утешить, и Ребекка впервые не стала вырываться. Уилл слегка наклонился, чтобы коснуться губ Бекки, но ему помешал хриплый голос:

— Неужто Джоб Купер не мог придумать ничего получше? Какого черта ему понадобилось тащить вас сюда, а меня отсылать в грязную дыру Дженет Терман?

Этот голос принадлежал раздосадованной мамаше Кейлесс.

— Вот уж не думала, что кусок хлеба с сыром и кружка воды могут быть такими вкусными! — воскликнула Ребекка.

Они сидели на пороге хижины. Дождь прекратился, из-за туч выглянуло бледное солнце. Обитатели деревни пировали. На костре жарился олень, несколько кроликов и голубей уже были готовы. Такого праздника в деревне не случалось уже давно. От аромата жареного мяса у Ребекки и Уилла потекли слюнки. Но никто и не подумал предложить им мяса, а Джоб заявил:

— Поголодайте немного, это пойдет вам на пользу. Поймете, что значит быть в нашей шкуре.

— За оленя и кроликов вас могут повесить или отправить на каторгу, — спокойно ответил Уилл, принимая от Джоба жестяную миску с хлебом и сыром.

— Какая нам разница, мистер? Мы все равно голодаем. Шервудский лес и звери в нем принадлежат всем людям, а не избранным. Это вы воры, а не мы.

Незадолго до того, как мясо изжарилось, нескольких мужчин отправили в Мэнсфилд за бочонками пива. Пиво вскоре принесли, вокруг бочонков столпились все обитатели деревни.. Вскоре поляну огласили громкие голоса, смех и песни. Уилл взял Ребекку за руку, отвел в хижину и закрыл дверь.

— Так безопаснее, — объяснил он. — Будем молить Бога, чтобы нас никто не тронул.

И вправду, несколько самых отчаянных мужчин, распаленных пивом, захотели позабавиться с пленниками, но Джоб запретил трогать их до приезда мистера Хенсона из Ноттингема.

— Надеюсь, они приберегли немного денег, чтобы купить еду для детей, а не потратили все на пиво, — хмуро заметила Ребекка.

— Только ради Бога, не упоминайте об этом в их присутствии, — взмолился Уилл. — Злить этих людей опасно. — Он был так взволнован, что взял жену за руку и попросил: — Бекки, обещайте в будущем говорить как можно меньше.

Девушка кивнула.

Когда мамаша Кейлесс наконец вернулась, Ребекка сразу поняла, что эта женщина измучена трудными родами, и, к удивлению Уилла, извинилась перед ней за вторжение.

Уилл наблюдал, как Ребекка намочила свой носовой платок и попыталась обтереть лицо. Она не начала роптать, узнав, что по естественным надобностям ей придется отойти в ближайшие кусты, и даже не стала сопротивляться, когда мамаша Кейлесс вызвалась сопровождать ее.

С наступлением темноты Ребекка зажгла свечу, села на табурет и обреченно произнесла:

— Боюсь, Уилл, сегодня нам придется спать вдвоем на одном тюфяке.

— И что же вы предлагаете?

— Лечь спать, разумеется, — с обычным сарказмом отозвалась девушка. — Что же еще! От усталости я валюсь с ног, да и вы, полагаю, тоже.

— Да, — подтвердил Уилл, не добавляя, что только присутствие Ребекки и ее стоическое спокойствие не дают ему окончательно пасть духом. Во что бы то ни стало он должен защитить ее — Уилл опасался, что вскоре Ребекке понадобится его защита.

Наконец Уилл и Ребекка улеглись на соломенный тюфяк в углу хижины. Усталость сломила обоих. Уилл придвинулся поближе, и Ребекка охотно прижалась к нему и вложила пальцы в его ладонь. Ее рука была холодна как лед. Спустя некоторое время Ребекка задрожала. Уилл приподнялся на локте и спросил:

— Бекхи, что с тобой? Тебе нездоровится? Она долго молчала, прежде чем прошептать:

— Нет, мне просто слишком холодно. Никак не могу согреться. Платье еще не высохло, а ноги… — она осеклась.

В душе Уилла боролись любовь, страсть и жалость.

— Позволь покрепче обнять тебя и согреть. Поверь, тебе нечего бояться.

Он думал, что услышит твердое «нет», но Ребекка вдруг всхлипнула и прильнула к нему, словно птичка.

— Просунь ноги между моих ног, Бек-ки, — да, вот так. Я сумею согреть тебя.

Девушка охотно приняла и это предложение. Они застыли, сплетясь в объятиях, словно любящие супруги. Ребекка даже не подозревала, как действует на Уилла ее близость. Он опасался, что тело выдаст его. Только законченный негодяй воспользовался бы ситуацией после такого страшного дня. Наконец Ребекка задышала ровнее, постепенно засыпая. Ее доверчивость сразила Уилла. Он нежно поцеловал ее во влажные волосы и задумался, сумеет ли заснуть сам.