— Исчезновения?

Он с задумчивым видом сплюнул и пошел закрыть водопроводный кран. Потом он сел на крыло прекрасной бело-красной «испано», которую только что мыл.

— Итак, значит, вы из полиции, и вы называете это исчезновением, месье комиссар?

Сатурнин достал из кармана пачку «Мериленда» и протянул ему. Тот бросил быстрый взгляд на Феликса Нормана, который, обойдя сзади машину, вошел в гараж.

— Спасибо, месье комиссар.

Итальянец говорил по-французски как парижанин. Он взял сигарету и прикурил.

— Утро! Разве теперь не слишком рано, чтобы говорить об его исчезновении? Ведь сегодня вторник. Хозяин все чаще и чаще пользовался уик-эндами. Почему бы и нет? Когда у человека есть деньги и он достиг определенного возраста, он имеет право жить так, как ему этого хочется. Уик-энд продолжается с вечера пятницы до утра понедельника. Потом это продолжается до вторника, а почему не до среды или четверга?

Это предположение заставило его расхохотаться, но дым попал ему в легкие, и он закашлялся.

Сатурнин улыбнулся.

— Но ваш хозяин, кажется, пока еще никогда не пропускал ни одного понедельника?

Гидо Колла закивал напомаженной головой и сплюнул.

— Нужно чтобы мужчина когда-нибудь начал, месье комиссар. Привычки нас одолевают, но, достигнув определенного возраста, возможно, люди и говорят себе: «Опять понедельник утро…» и хотят расстаться с этими привычками.

— Вы полагаете, что месье Видмер решил создать себе новые привычки или, возможно, другие связи?

Колла опять плюнул.

— Полагаю? Я не обязан думать. Моя работа заключается в том, чтобы возить их — его, ее и «вещь».

Довольно злая гримаса исказила лицо Колла, когда он вспомнил о Поле.

— Что касается их и их привычек, то меня, я уже сказал вам, это не касается.

— Очень хорошо, Колла. Но как люди, знающие жизнь, мы можем предположить, что тут замешана женщина, а?

— Это очень возможно, месье комиссар… но я ничего не знаю. Видишь мужчин, у которых столько женщин, сколько гаражей. У меня нет времени заниматься женщинами, я предпочитаю пиво.

Колла стал смеяться, потом кашлять.

— Может быть, вы и правы, — сказал Сатурнин, — но тем не менее, мы можем кое-что предположить, да? Сидя за рулем, вы получаете распоряжение поехать туда или сюда, подождать на углу улицы или перед чайным салоном в пять часов. Ведь в зеркальце бывает видно кое-что, а?

Колла посмотрел на свои прекрасные гетры, выгадывая время.

— Скажу, что я никогда не видел его с какой-либо курочкой.

— Нет?

— Нет, господин комиссар.

— Вы никогда не доставляли его в шикарный район, а? Около улицы Мира или в Лесу? Там, где элегантные женщины проводят свое время и иногда тратят чужие деньги?

Итальянец покачал головой.

— Я все это делал, но когда мне говорят ждать, я жду. Вот и все. Если мой хозяин говорит мне, что он займется покупками или проведет полчаса в Арменвилле, я сижу и жду.

— И на вашей памяти не было ни одного случая его свидания с дамой? Вы никогда не оставляли его у двери дома, в котором, возможно, жила дама, с которой его семья не была знакома?

— Нет. Заметьте, я не говорю, что хозяин не развлекался. Я говорю, что если он и делает это, то умеет хорошо скрывать.

— По-видимому. Вы его оставили где-то в прошлую пятницу, не так ли? Было ли это в квартале больших магазинов?

— Площадь Трините, около четырех часов. Он сказал мне: «Подожди меня полчаса и, если я не подойду, то отправляйся на бульвар Сюше. Мне нужно сделать покупки, а это, может быть, займет больше времени, чем я рассчитываю». Может быть, так оно и было. У него страсть к маркам, к старым почтовым маркам. Вы это знаете. Если он вошел в магазин, где были старые неизвестные ему марки, он мог оставаться там и более часа. У каждого свои слабости!

— Значит, вы оставались в машине на площади Трините в течение получаса, а потом вернулись сюда?

— Точно так, как вы это сказали, месье комиссар.

— А по дороге из конторы вашего хозяина на площади Трините вы не останавливались перед банком?

— Банком?

Колла удивленно поднял глаза, потом снова уставился на свои гетры.

— Нет, мы нигде не останавливались. Он приказал мне ехать прямо на площадь Трините, что я и сделал.

— И напрасно прождали его. Вы вернулись сюда и сказали мадам Видмер то, что вы только что рассказали мне?

— Да. Вернее, я сказал ей об этом тогда, когда она меня спросила.

— А в каком это было часу приблизительно?

Колла уронил окурок сигареты, раздавил его ногой и плюнул.

— Вероятно, около девяти часов. Она послала за мной. Они — она и «вещь» — не обедали, и ей хотелось знать, где же хозяин, не отвез ли я его в Паддок-клуб. Я ответил, что нет, и сказал ей то, что вы уже знаете.

Сатурнин кивнул головой. Бригадир Норман вышел из гаража и теперь стоял позади шофера по другую сторону большой машины.

— Очень хорошо, Колла, благодарю вас. Мы проводим обычное следствие, больше ничего. И вы, конечно, имеет полное основание считать, что ваш хозяин устроил себе отпуск. С такой хорошей погодой можно забыть про все дела… и всякие неприятности.

Гидо Колла встал и широкая улыбка обнажила его гнилые зубы.

— Мое мнение, месье комиссар, хозяин забавляется. К чему иметь деньги, если не быть свободным в поступках и не иметь возможности тратить их время от времени? Что касается ответственности, то тут есть один — я не стану его называть — аргумент для тех, кто не хочет иметь детей!

Он энергично сплюнул и добавил:

— Я ничего не имею против нее, но «вещь»… Даю вам слово, что есть отчего убежать из дома!

Когда оба полицейских шли по бульвару Сюше к своей машине, Феликс со смехом воскликнул:

— Шофер не выносит Поля, это очевидно. Но мне кажется, что Колла очень часто плевал, прежде чем ответить на наши вопросы. Только слушая его, я решил, что итальянец кое-что скрывает от нас.

— Он хочет быть очень хитрым, этот парень. Ему хочется извлечь для себя интерес. Вероятно, он видел какую-нибудь женщину и знает больше того, что говорит.

— И ему неизвестно, собирается Видмер или нет отказаться от счастья жить с женой и пасынком.

— Возможно. Итак, что в гараже?

— Ничего особенного я не увидел. Он хорошо содержится. Там есть небольшая шведская машина и мотоцикл, вероятно, дорогой. Он без сомнения принадлежит Полю. Неужели его мать разрешает ему рисковать, гоняя на такой машине?

— Этот парень способен на все, — проворчал Сатурнин.

Полицейская машина скромно стояла на том же месте. Подойдя к ней, комиссар попросил шофера:

— Отвезите нас в отель «Бориваж» на авеню Виктора Гюго.

Гонорин Лорд приняла Сатурнина Дакса и Феликса Нормана в небольшом, но элегантном помещении на первом этаже отеля «Бориваж». Ее предупредили об их посещении и потому она была очень любезна. Ее маленький салон, наполненный розами, был весьма уютен. Свет приглушен, в помещении тепло. На каталке стояли бутылки белого и красного портвейна и тарелочка со сладкими бисквитами. Офицерам полиции было предложено освежиться порто, но они отказались. Произошел обычный обмен любезностями. Мадемуазель Лорд отправилась в соседнюю комнату, чтобы принести для комиссара подходящее для его громоздкой фигуры кресло.

— Пожалуйста, господа, курите. Я не курю, но обожаю табачный дым.

Гонорин Лорд было немногим более тридцати лет. Но это не имело никакого значения, потому что даже французы, которые стараются отыскать в любой женщине привлекательность, не слишком-то много обнаружили бы ее в ней.

Небольшого роста, темноволосая, с сонным видом. Темное платье не украсило ее фигуру. Эта маленькая женщина была широкой в кости, с толстыми лодыжками, слишком густыми бровями и толстыми губами. Движения резкие, неловкие, несмотря на внешнее спокойствие. Темные глаза умные и достаточно красивые, но и тут дефект — ей давно уже нужно было носить очки, но она этого не делала и вынуждена была щуриться, что совершенно не шло к ней.