К тому времени большая часть его корпуса расплавилась, почти полностью обнажив стальной скелет каркаса. Несколько минут спустя корабль рухнул в горах за кратером Платон.

Когда Уилер снова взглянул на крейсеры, они были столь далеко, что их защитные экраны казались маленькими огоньками среди звезд. Сперва он подумал, что они отступают, — но внезапно экраны вновь стали увеличиваться: корабли пошли в атаку с чудовищным ускорением. Лава вокруг крепости бещено вздымалась к небу, когда в нее попадали лучи.

Крейсеры вышли из пике примерно в двух километрах над крепостью. На мгновение они застыли на месте, а затем опять устремились в космос. Но «Эридан» был смертельно ранен, хотя Джеймсон и Уилер поняли лишь, что один из экранов уменьшался намного медленнее другого.

Они зачарованно наблюдали, как подбитый крейсер падает на Луну. На высоте примерно в тридцать километров его экраны словно взорвались, и беззащитный корабль стал похож на гладкую торпеду из черного металла; его было видно лишь как тень на фоне звездной пыли Млечного Пути.

Почти тотчас же выстрелившие из крепости лучи сорвали с него светопоглощающую краску и броню под ней. Корабль стал вишнево–красным, затем белым. Медленно перевернувшись носом к Луне, он ушел в свое последнее пике.

Уилер почувствовал, как друг схватил его за руку, и в наушниках раздался голос Джеймисона:

— В укрытие, живо!

Он так и не понял, каким образом успел вовремя добраться до расщелины, и не помнил, как в ней очутился. Последнее, что увидел Уилер, — исчезающий в космосе оставшийся крейсер и падающий метеоритом «Эридан». А потом Уилер упал лицом в дно расщелины, ожидая, что в любое мгновение его может настигнуть гибель.

Корабль рухнул километрах в десяти от них. Удар подбросил Уилера на метр и засыпал ложбину камнями. Вся равнина несколько секунд содрогалась, прежде чем скалы перестали вибрировать.

С трудом дыша, Уилер перевернулся на спину и посмотрел на едва видимую с этого места родную планету. Он подумал, какою сейчас на Земле, ведь с обращенного к Луне полушария сражение должно было быть видно невооруженным глазом. Но главным его чувством было осознание того, что он жив. Уилер не знал, что кошмар еще не кончился.

Голос Джеймисона вернул его к реальности:

— Ты в порядке, Кон?

— Кажется, да. Два корабля сбили, а третий, судя по всему, не вернется.

— Похоже на то. Земля выиграла первый раунд. Вернемся в трактор?

— Погоди… что это там?

Уилер бросил взгляд на северную стену расщелины, которая была на пару метров выше южной. На верхнюю кромку стены падало неторопливо переливающееся сияние.

Джеймисон первым понял, в чем дело.

— Это свечение от лавы возле крепости. Вероятно, она еще не скоро остынет.

— Она не остывает. Смотри — свет все ярче!

Сперва Уилер винил в том собственные глаза, но теперь сомнений не оставалось. Камень не просто отражал свет — он багровел сам. Вскоре он раскалился настолько, что на него невозможно стало смотреть. С жутким чувством беспомощности Уилер увидел, что каменные поверхности начинают светиться повсюду.

Внезапно он осознал ужасающую правду. Генераторы разбившегося корабля нe взорвались, и энергия, накопленная в расчете на многие часы непрерывного сражения, теперь изливалась наружу, грозя катастрофой. И еще он понял, что все атомные взрывы прошлого — ничто по сравнению с тем, что может произойти сейчас.

А потом Луна пробудилась ото сна. Равнина будто раскололась пополам, и он почти услышал пронесшийся над головой могучий вихрь. Это было последнее, что он осознал, перед тем как лунотрясение добралось до него.

Казалось, минули годы, прежде чем он пришел в себя от того, что в глаза ему бил свет Земли. Он долго лежал, полу-оглушенный, пытаясь связать воедино обрывки воспоминаний. Наконец память вернулась, и он начал оглядываться в поисках друга.

С трепетом он обнаружил, что его фонарь разбит. В той узкой части расщелины, что была освещена Землей, не было видно никаких признаков Джеймисона, а обследовать затемненную часть без фонаря было невозможно. Пока Уилер лежал и думал, что делать дальше, в сознание начал проникать неприятный резкий звук, который с каждой минутой становился все сильнее.

Уилер не ощущал такого ужаса с детства, когда однажды ночь застала его в незнакомом лесу далеко от дома. Здесь, на лишенной воздуха Луне, вообще не могло быть никаких зву–ков! Потом его осенило, и Уилер разразился чуть ли не истерическим смехом.

Где–то рядом в темноте лежал без сознания Джеймисон и тяжело дышал в микрофон.

Очевидно, смех Уилера привел в себя его друга, поскольку в наушниках послышался неуверенный голос Джейми–сона:

— Эй, Кон! Что с тобой, черт побери?

Уилер взял себя в руки.

— Все в порядке, Сид. Просто легкая эйфория. Ты цел?

— Да. По крайней мере, я так думаю. Но в голове еще звенит.

— У меня тоже. Как думаешь, сейчас безопасно отсюда выбираться?

— Не представляю, что еще может случиться, но, полагаю, лучше немного подождать. Взгляни наверх.

Стены над головой частично снесло взрывом, и они все еще тускло светились. Камень был слишком горяч, чтобы к нему прикоснуться, и прошло немало минут, прежде чем они смогли выкарабкаться из своего убежища.

Оба были готовы к картине всеобщего разрушения, но реальность превосходила их самые жуткие страхи. Вокруг простирался ад. Весь ландшафт, от горизонта до горизонта, изменился до неузнаваемости. Гора Пико, украшавшая пейзаж на востоке, исчезла.

На ее месте торчал оплавленный обрубок намного ниже ее прежней высоты. Видимо, Пико приняла на себя всю силу чудовищного взрыва. На равнине, насколько хватало взгляда, не осталось ни одной возвышенности. От крепости тоже не осталось и следа. Все сровнял с землей финальный невероятной силы взрыв.

Гак показалось Уилеру поначалу. Потом он понял, что не вполне прав. Примерно в десяти километрах к западу находилось еще одно озеро лавы, диаметром в три–четыре километра, посреди которого виднелась выпуклость, отдаленно напоминавшая полусферу. На его глазах она бесследно погрузилась в расплавленный камень.

Потом он почувствовал под ногами легкую дрожь, и в центре озера возникло странное волнение. Словно некая зловещая тварь, поднимающаяся из моря, огромный столб лавы медленно вытянулся к звездам, покачнулся и так же медленно упал. Движение было настолько неторопливым, что столб гак и не достиг земли, застыв в форме скрюченного пальца, торчащего из равнины. Таков был конец «Эридана».

Джеймисон нарушил долгое молчание.

— Готов идти? — спросил он.

В двадцати миллионах километров от них смертельно раненный «Ахерон» тащился к Марсу, неся с собой разбитые надежды Федерации. На втором спутнике Юпитера собрались на совещание бледные люди, понимавшие, что те, кто задумал нападение на Луну, теряют власть над внешними планетами.

Первые лица Земли наконец осознали реальность. Они увидели двигатель Уилсона в действии и поняли, что время ракет прошло. Они также понимали, что, хотя и выиграли огромной ценой первый раунд, великая наука Федерации рано или поздно победит. Борьба с двигателем Уилсона не стоила всего урана во Вселенной. На Марс уже ушло сообщение, что Земля желает возобновить переговоры.

Исход сражения в итоге пошел человечеству на пользу. «Ахерон» был выведен из строя, и никто бы не подумал, что в Море Дождей когда–то стояло рукотворное сооружение. Обе стороны полностью лишили друг друга сил.

Если бы Джеймисон отказался продолжить путь к крепости, Федерация одержала бы полную победу. Окрыленная успехом, она могла бы поддаться искушению пойти на новые авантюры, и договор на Фебе никогда не был бы подписан. Порой судьбы мира зависят от столь малых решений.

Уилеру казалось, что они уже много часов шагают по выжженной и раскрошенной равнине. Яркий свет Земли отбрасывал впереди их собственные тени. Чтобы сохранить заряд в батареях, разговаривали редко. Кривизна лунной поверхности не позволяла связаться с обсерваторией, и предстояло пройти еще сто километров.