В пору моего пребывания в Мексике многие во время дружеских бесед заговаривали о Троцком и особенно о его убийце, отсиживавшем свой срок в тюрьме «Лекумбери». Бывало, и журналисты, надеясь на мою раскрепощенность, нетрадиционную для сотрудников посольства, с упорством, достойным лучших тореро, наваливались на меня, чаще в конце приемов или встреч с выпивкой. В основном их интересовало, кто в посольстве и каким образом передает крупные суммы денег заключенному № 2 главной тюрьмы страны. Тот, как и узник № 1 — известнейший гангстер, мастер разных темных и мокрых делишек, многие годы «снимал» в тюрьме «Лекумбери» роскошный отдельный «номер» со всеми удобствами. Мягкая двуспальная кровать, собственная библиотека, радиоприемник и даже новинка — телевизор, особая кухня… и двухразовое в неделю посещение в «номере» при закрытом глазке жены — женщины, ставшей женой узника № 2 уже во время его пребывания в заключении. Все это, так считали мексиканские журналисты, «не могло быть без денег».

Постоянно отрицая возможность передачи денег в «Лекумбери» кем-либо из посольства, я сам, конечно же, знал, что деньги попадали в руки владельца второго номера не с неба, как манна людям пророка Моисея…

Полковник Санчес Саласар в те дни с трудом мог работать. Большая часть его сил уходила на оборону. «Событие в Койоакане» всколыхнуло мировое общественное мнение, серьезное беспокойство начали проявлять и дипломаты. Троцкий же от слов перешел к делу. Он наводнял прессу сообщениями и заявлениями, претендуя на роль оракула и духовного руководителя расследования. Мексиканская компартия сделала официальное заявление с требованием к полиции должным образом вести дело и обвиняла в покушении на Троцкого местную реакцию, бывших владельцев экспроприированных нефтяных компаний и североамериканский империализм. МКП заявляла, что покушение на жизнь Троцкого — это провокация против Мексики, и требовала изгнания Троцкого из страны.

Усилия следствия не приносили желаемых результатов, работа шла впустую. Наконец, случайно, когда один из агентов, решив подкрепиться, зашел в бар, находившийся неподалеку от помещения тайной полиции, он там услышал разговор за соседним столиком. Говоривший сообщал собеседникам, что следователь района Такубайи совсем недавно предоставлял кому-то на время три комплекта полицейской формы.

Агент выскочил из бара и помчался к шефу.

Буквально через полчаса следователь района Такубайи предстал перед полковником.

— Вы занимаете официальный пост и обязаны помогать правительству. Не верю, чтобы вам не было известно, зачем я вызвал вас сюда. Так что прошу рассказать мне всю правду! Если вы назовете мне имя человека, которому оказали услугу, даю вам честное слово, слово солдата, а не полицейского, я не причиню вам никакой неприятности.

— В это дело я оказался замешан против своей воли. Семнадцатого мая меня навестил приятель Луис Матео Мартинес и просил дать ему на время три комплекта полицейской формы. Он и его друзья узнали, что противники генерала Карденаса имеют склад оружия. Они хотели в этом убедиться, чтобы затем сообщить властям. Поначалу я было согласился, но, к счастью, в тот день на месте не оказалось каптенармуса. Однако, подумав хорошенько, на следующей встрече я отказал моему приятелю в содействии.

— Вы хотите сказать, что не передали ему полицейской формы?

— Да, мой полковник! Теперь вижу, что я поступил правильно.

Уже через два часа полковник допрашивал учителя, члена МКП, который вопреки ожиданиям Санчеса Саласара не стал ничего скрывать. Луис Матео Мартинес тут же сообщил, что хотел заполучить полицейскую форму для Давида Серрано Андонеги, бывшего майора, участника войны в Испании.

В девять часов вечера полиция ворвалась в дом, где проживал Серрано Андонеги, арестовала его и прихватила с собой достаточное количество различных документов. По ним Серрано Андонеги являлся давним и активным членом МКП, входил в состав ее ЦК. Среди его бумаг был обнаружен конверт со штампом «Отель Мажестик», адресованный капитану Нестору Санчесу Эрнандесу, проживавшему на авениде Гватемала в доме № 54. Там полицейские агенты получили сведения о том, что Нестор Санчес Эрнандес, в прошлом капитан испанской республиканской армии, некоторое время назад проживал в этом доме вместе с другими испанскими эмигрантами. Полковнику стало ясно, что нападение на Троцкого совершили в основном участники недавней войны в Испании.

Агентов заинтересовал и другой адрес: улица Коррехидора, дом № 101, где работал привратником и проживал дядя капитана Санчеса.

Полковник сам направился туда и быстро нашел оставленный племянником на хранение запертый на замок чемодан. В нем оказались комплект полицейской формы со значком 7-й роты, пистолет системы «Стар», находившийся на вооружении полиции и явно отобранный на улице Вена у наружных охранников.

Через два дня агенты, дежурившие круглые сутки у дома № 101, задержали и самого бывшего капитана. На допросе он не признал свою принадлежность к компартии.

— Тогда по какой причине вы приняли участие в нападении на Троцкого? — в лоб спросил полковник.

— По причине дружбы с Давидом Альфаро Сикейросом.

— Ага! Значит, и Давид Альфаро Сикейрос…

— Он был организатором и прямым руководителем. Мы познакомились с Давидом в Париже во время гражданской войны в Испании, а в конце апреля он предложил мне принять участие «в деле огромной важности».

— И вы станете утверждать, что не поинтересовались, о чем шла речь? — с ухмылкой спросил полковник.

— Да! Я сразу согласился. Во-первых, потому как имел революционное прошлое, а во-вторых, — обожаю опасность и сильные ощущения. Конечно, вскоре я узнал, что речь шла о Троцком, что на карту поставлена его жизнь. Он ведь был заклятым контрреволюционером! Опасным! Врагом номер один русской революции, а значит, и мексиканской…

— Выходит, Сикейрос, а не иностранцы, руководил покушением?

— Я их не видел, однако думаю, что настоящие организаторы и руководители специально для этого приезжали в Мехико. Давид постоянно встречался со странными людьми, когда надо было что-либо решать. Сикейрос был инструментом в их руках.

Далее, ничего не утаивая, бывший капитан Санчес подробно рассказал о том, как готовилось нападение на дом Троцкого, что один из активных его участников, Антонио Пухоль, вошел в дом с ручным пулеметом в руках. Из признаний Санчеса полковник понял, что в группе мексиканцев и испанцев были еще и кубинцы, и люди, говорившие по-испански с акцентом.

— Вы утверждаете, что ворота дома тут же открылись. Кто их открыл?

— Теперь я знаю, это был Шелдон. По пути к дому в Койоакане Сикейрос еще раз заверил нас, что все получится самым лучшим образом, потому как один из «пистолеро» Троцкого заодно с нами. Позже я узнал: он говорил о Шелдоне. Я остался караулить разоруженных полицейских. Стрельба началась сразу, как только Сикейрос и остальные вошли во двор. Я подумал еще: «Зачем так сразу?» Стреляли всего несколько минут. Затем ворота распахнулись, и из них выехало два автомобиля. Из одного выскочил человек, похожий на француза или еврея, и приказал нам обоим сесть в машину. Ее вел Шелдон. Он все время требовал от дававшего ему указания «француза» говорить с ним по-английски. Этот «француз» за каждым углом заставлял нас по одному выходить из машины.

— Хорошо! Мне очень важно знать, насколько вы убеждены в соучастии Шелдона, — сказал полковник, и капитан с готовностью ответил:

— Я абсолютно в этом убежден! Нападение было совершено именно когда он дежурил. Он без звука впустил нападавших. Его, это точно, подкупил французский еврей. Сомнений нет, они были прежде знакомы. Чувствовалось, что они доверяют друг другу.

— А как звали этого, как вы говорите, французского еврея?

— Раз или два я слышал, как его называли Филиппом.

На следующий день во время тщательного осмотра комнаты Шелдона были обнаружены ключ от номера в гостинице «Европа», чемодан с московской наклейкой и ящик пива. Оказалось, ночь с 21 на 22 мая Шелдон провел в номере «Европы» с известной полиции проституткой. Она сообщила, что ее клиент был достаточно пьян и имел при себе крупную сумму денег. В показаниях одного из секретарей Троцкого значилось, что Шелдон, прибывший в дом Троцкого всего за полтора месяца до дня покушения, не раз получал доллары, поступавшие через «Американ Экспресс Травелерс», по адресу «Уэллс Фарго и Кº». Шелдон был рекомендован Троцкому его сторонниками в Нью-Йорке.