Полковника Леандро Санчеса Саласара, начальника тайной полиции Мексики, разбудили телефонным звонком. Через полчаса он был на месте преступления, казавшегося невероятным и не сулившего тайной полиции абсолютно ничего приятного.

Опросив продолжавших находиться без оружия полицейских, полковник Санчес Саласар и его помощники направились к воротам дома. Калитка приоткрылась ровно настолько, чтобы в щель можно было разглядеть лица звонивших и сквозь нее получить предъявленные ими удостоверения.

— Что здесь произошло, сеньоры? — спросил начальник тайной полиции у сгрудившихся вокруг него секретарей Троцкого и охранников его дома.

Молодые лица их были спокойны, каждый в руках держал оружие.

— Они убили дона Леона?

— Нет, полковник!

— Есть другие убитые или раненые в доме?

— Нет, полковник! Однако лучше вы сами поговорите с Троцким.

Полицейские чины переглянулись.

Уже рассвело. Сева, четырнадцатилетний внук Троцкого, недавно прибывший из Парижа в Мексику, играл на лестнице. У него была перевязана левая нога.

— Что с ним? — спросил полковник.

— Ничего серьезного. Пуля слегка оцарапала кожу, — ответил один из секретарей.

Прибыл генерал Нуньес, начальник полиции Мексики, и они с полковником вошли в спальню, где в халатах, накинутых поверх пижам, их встретили Троцкий и его жена Наталья Седова. Оба «пострадавшие» сохраняли совершенное спокойствие, словно бы в доме ничего не произошло, а их собственные жизни только что не подвергались смертельной опасности. Троцкий улыбался светлыми глазами из-под нависавших над ними лохматых бровей сквозь стекла очков в черепаховой оправе. Это еще больше настораживало. И добродушное лицо хозяйки, обрамленное аккуратно причесанными белокурыми с пепельным оттенком волосами, некогда, должно быть, красивое, сохранявшее и сейчас признаки нежного, кроткого характера, было поразительно спокойным.

Полковник стал размышлять: «Жизнь, которую они ведут, лишила их страха? Уже ничто не может вызвать в них волнения? Или это… хорошо разыгранное нападение? Русский политэмигрант желает привлечь к себе внимание и бросить тень на своих врагов?»

Троцкий пригласил полицейских в кабинет, усадил на стулья и на хорошем испанском языке сообщил:

— Наталья и я крепко спали. Наша комната находится, как вы заметили, между кабинетом и детской. Внезапно нас разбудили звуки выстрелов. Поначалу мне показалось, что это разрывались ракеты и петарды по случаю очередного религиозного праздника. Нет! То были выстрелы из огнестрельного оружия. Мы тут же оставили нашу постель, и Наталья увлекла меня с собой в дальний угол, вынудила лечь на пол, и тут послышался крик внука: «Дедушка!» Наталья замерла. Она еще стояла некоторое время, заслоняя меня собою, пока я не потребовал, чтобы она легла на пол. Это и спасло нас обоих. Выстрелы, направленные на нашу постель, производились со стороны дверей комнаты Севы, кабинета и открытого окна нашей спальни. Это был смертельный для нас перекрестный огонь. Мы лежали в углу без движения. Когда стрельба прекратилась и нападавшие покинули дом, мы обнаружили у дверей спальни оставленную там зажигательную бомбу. Однако нас больше беспокоила жизнь мальчика…

Полковник слушал и дивился самообладанию говорившего: «В чем причина столь превосходного владения собой?»

— Полагаю, что нас атаковало не менее двадцати человек с автоматами. Конечно, они были уверены, что покончили с нами. Так должно было случиться… Более того, убегая, нападавшие разбросали зажигательные устройства, желая поджечь дом. Другого смысла не вижу.

— Вы считаете, затем, чтобы замести следы, дон Леон? — спросил полковник, стараясь голосом не выдать своих сомнений.

— Естественно! Но еще и затем, чтобы ликвидировать архивы. В Париже им удалось вскрыть сейф и уничтожить семьдесят шесть килограммов бумаг. Сейчас, более чем когда-либо, эти люди заинтересованы в уничтожении моих архивов. Все знают, и конечно же НКВД, что в настоящее время я работаю над биографией Сталина. Для этой работы я располагаю несравненными документами. Потому они и прихватили с собой бомбы!

Полковник слушал и думал: «Около двадцати человек, выпущено две с половиной сотни пуль, семьдесят три из них в спальне, а результатов никаких».

— Нас прежде всего беспокоила судьба Севы. Его похитили? Мы сразу бросились к нему. Оказалось, что и он не потерял хладнокровия. Проснувшись, как и мы, от выстрелов, он позвал на помощь, но тут же сообразил забраться под кровать, и там его лишь слегка задела одна пуля. Тут же нас окружили мои помощники и охранники. Мы обнаружили, что ни одна из дверей не была взломана. Возник вопрос: как могли эти люди оказаться внутри дома? Вскоре стало известно, что исчез Боб Шелдон. Нападавшие увели его силой.

— Вы подозреваете кого-либо, кто мог руководить этим покушением на вас, дон Леон? — спросил полковник.

— Как? Вы еще спрашиваете? У меня нет абсолютно никакого сомнения! — взволнованно заявил хозяин дома. — Прошу вас на секунду, полковник.

Генерал Нуньес, убедившись, что Троцкий жив, откланялся и удалился, чтобы лично доложить президенту Мексики Ласаро Карденасу о покушении. Хозяин дома доверчиво положил руку на плечо полковника и провел его во двор, к клеткам кроликов. Там Троцкий огляделся и зашептал полицейскому:

— Организовал покушение Иосиф Сталин. Он действовал средствами НКВД. Сталин! Он зачинщик покушения. Разве вы не читали? Я совсем недавно писал, что авторы кампании против меня, раздуваемой в прессе, уже готовы сменить перья на пулеметы.

Полковника Санчеса Саласара охватили еще большие сомнения. Он ожидал услышать имя человека, который бы находился в поле деятельности полиции Мексики, а тут… Идея «самопокушения» после этих слов Троцкого казалась еще более реальной.

— Опросите местных сталинистов! Задержите наиболее видных из них, и вы очень скоро обнаружите исполнителей.

Полковник подумал: «Дон Леон желает направить меня по ложному пути. Нет, меня ему не сбить!» — и обратился с одним вопросом ко всем: начальнику внутренней охраны Гарольду Робинсу, секретарям и охранникам — немцу Отто Шуисслеру, англичанину Вальтеру Керлею и просто охранникам Чарлзу Корнеллу и Жаку Куперу.

— Кто нес охрану ворот и калитки в момент нападения?

— Роберт Шелдон Харт.

— И он исчез с нападавшими! Его увезли или он сам уехал?

Мнение всех, и прежде всего Троцкого, было единым: «Боб не мог быть соучастником покушавшихся!»

В доме, кроме упомянутых выше лиц, находилась повариха, служанка и садовник — все трое мексиканцы, а также гостившие Альфред и Маргерит Розмеры, давние — со времен, предшествующих первой мировой войне, — друзья семьи Троцких. Альфред Розмер, писатель и журналист, являлся одним из основателей Французской компартии и Коминтерна, а последние двадцать лет — одним из наиболее верных последователей Троцкого. Они с женой привезли с собой в Мексику Севу и вскоре собирались отправиться в Нью-Йорк.

— Почему никто из внутренней охраны даже не попытался стать на защиту Троцкого? — спросил Санчес Саласар.

— Я только было собрался стрелять в нападавших, как после первой же очереди заклинило затвор ручного пулемета, — заявил Отто Шуисслер.

Остальные пояснили, что не успели, поскольку события развивались с необыкновенной быстротой, нападавших было много и их действия были четко организованы.

Полковник отвел в сторону своих ближайших помощников, заместителя Симона Эстраду и начальника управления агентами — офицерами секретной службы Хесуса Галиндо. Оба они думали одинаково, точно так же, как и Санчес Саласар. Полиция имела дело с хорошо организованной симуляцией вооруженного нападения.

К этому времени специалисты тщательно осмотрели все системы защиты дома и пришли к заключению, что опытный революционер, очевидно, хорошо знавший силу и возможности своих врагов, их методы и их ненависть к нему, учел все до мельчайших деталей в организации защиты, и это делало его дом действительно крепостью.