«Быть может, мне не стоило ссориться с ним из-за мисс Брилли? — размышляла Сари, уставившись в пустоту. — После того разговора Мелфаллан стал замыкаться в себе, подолгу молчать…»

Когда она заговаривала с ним, его лицо приобретало смущенное и несчастное выражение. Почему? Во время близости Сари испытывала сильную боль, но не подавала виду, охваченная единственным желанием — доставить ему удовольствие. Все закончилось быстро, и Мелфаллан казался ей несколько отстраненным и более сдержанным, чем раньше. Создавалось впечатление, что он шел на близость лишь из чувства супружеского долга. Что она сделала неправильно? Разве преступление — предложить себя собственному мужу? Предложить любовь, результатом которой мог стать еще один ребенок? К глазам подступили горячие слезы, но она держалась из последних сил.

«Не распускай нюни! — строго приказал ей внутренний голос. — Ты сама виновата во всем. Значит, что-то делаешь не так».

Но что? Она не могла понять.

Иногда Сари казалось, что они с Мелфалланом живут в разных мирах. Ее миром был мир изысканности, красивых манер и кроткого достоинства. Он занимался управлением и политикой. Мать с детства учила ее, что так и должно быть. Почему тогда сознание этого причиняло столько неудобств и терзаний?

Наверное, она уже совсем перестала нравиться мужу. Но почему? Ей удалось подарить ему сына. После стольких страдании и неудач. Сердце Сари наполнилось радостным теплом. Сын! У нее теперь есть сын! И почему Мелфаллан так часто хмурится, как может сердиться на нее? За что?

Она посмотрела на лицо мужа, осторожно протянула руку и нежно убрала сбившуюся светлую прядь с его лба. Потом ласково коснулась его теплой щеки. Нестерпимо захотелось вдруг поговорить с ним, спросить у него…

«Он очень устал сегодня и должен отдыхать», — одернула она себя и убрала руку.

Леди Сари долго не могла заснуть в ту ночь. Ее посещали тревожные мысли, на ум приходили невероятные предположения. Она старательно пыталась понять, в чем не права, какие еще способы должна попробовать для ублажения супруга.

Оставшись в тот день одна, Брилли не раз слышала чьи-то шаги у двери своей комнаты в башне. В результате страхов и опасений, вызванных ими, она потеряла контакт с Меган. Проснувшись, девочка вновь оказалась среди людей, ее мысли растворились в потоке чужих дум. Брилли начала поиски сознания Меган, что оказалось задачей не из легких.

Встреча с Меган во внутреннем дворе герцогского замка задала направление колдовскому чутью Брилли, но заниматься обнаружением чьего-либо конкретного сознания раньше ей ни разу не доводилось. У нее не возникало в этом необходимости. Когда она шла к больному, дорогу ей указывал Зов. В замке герцога Теджара находились тысячи две человек, и каждый из них напряженно размышлял о чем-то своем, был охвачен личными ощущениями и переживаниями.

Большую часть времени в былые дни Брилли старалась добиться обратного: оградить сознание от лавины мыслей окружающих, от мощного давления чужих эмоций и чувств. Это не составляло труда, когда девушка уединялась в своей пещере. Там ей помогал Немеркнущий Лучик. Ее способность врачевать напрямую зависела от отдыха, возможно, без него силы Брилли безвозвратно иссякли бы. Но где в этом шумном замке может отдохнуть маленькая девочка? Как она выживает здесь?

Кровь говорит с Кровью. Так писали некоторые из пещерных обитательниц-колдуний, ссылаясь на далекие времена, когда представительницы народа шари'а свободно жили на земле. Но каким образом они общались друг с другом через связь сознаний? Как завязывали подобный разговор?

Брилли вспомнила несколько отрывков из разных дневников, которые подходили к ее ситуации. Следует максимально расслабиться, чтобы Кровь услышала зов Крови. Возможно, должно было произойти нечто подобное той их встрече с Меган во внутреннем дворе, тому неожиданно возникшему соединению.

Брилли закрыла глаза, спокойно легла на кровать и расслабилась, направляя мысли на несколько сотен ярдов вниз, вправо, туда, где располагались кухни. Где-то там и обитала, по всей вероятности…

— Ой! — вскрикнула она и резко подалась вперед, почувствовав, как несколько десятков потоков эмоций, переживаний и размышлений ворвались в ее мозг, мгновенно заполнили его, проникли в самые глубины, оглушая, ошеломляя.

Брилли, действуя инстинктивно, возвела вокруг собственного сознания защитную стену, отгораживаясь от чужих мыслей. Они послушно схлынули, превращаясь в привычное неразборчивое бормотание. Брилли глубоко вздохнула, вытирая со лба крупные капли холодного пота.

— У-ух! — опечаленно воскликнула она, не понимая, как другие колдуньи могли в былые времена разговаривать друг с другом подобным образом.

Когда дыхание нормализовалось, а неприятные ощущения отступили, девушка вновь легла на кровать и уставилась в потолок. Лишь в немногих из дневников приводились подробные описания мысленного общения. Это касалось, естественно, тех из них, которые еще можно было прочесть. В других встречалось лишь упоминание о возможности обмена информацией при помощи сознания. Третьи, те, что выглядели слишком древними, Брилли не смела трогать. Нередко ее охватывало отчаяние: ведь именно эти хрупкие дневники могли хранить в себе ответы на ее вопросы. Большинство из авторов остальных дневников жили в более поздние времена и являлись колдуньями-одиночками. Некоторым в преклонные годы улыбалась удача: они встречались со своими наследницами.

Брилли пожала плечами. И ей улыбнулась удача. Она тоже встретилась с наследницей. Причем в молодые годы.

Ее мысли вновь устремились туда, где предположительно должна была находиться маленькая Меган. Только на этот раз она действовала осторожно и предусмотрительно.

Перед глазами возник расплывчатый образ Сары Гудей, которая опять стояла во дворе, женщины добродушной и жалостливой, но замученной нескончаемыми заботами, тревогами и несчастьями. Она вновь трясла ковры. Брилли сосредоточила на Саре все свое внимание, отгораживаясь от посторонних звуков, и прислушалась.

Сара хорошо знала Меган и являлась одной из ее защитниц.

Жизнь пролетает! — со вздохом подумала Сара и выпрямила больную, натруженную спину. Она привыкла не обращать внимания на боль и не жаловаться на судьбу, но сегодня чувствовала себя особенно плохо.

Старой я стала, сказала себе Сара, не особенно расстраиваясь по этому поводу. Единственное, что ее печалило, так это помехи в работе, возникавшие как неизменные спутники старости и ухудшения здоровья. Она с ненавистью оглядела висевший перед ней ковер. Я расправлюсь когда-нибудь с проклятой пылью?

Сегодня до ужина Сара должна была выполнить еще множество других заданий, а предоставлять зануде Эмили, старшей поварихе, возможность в очередной раз сделать ей строгое замечание ой как не хотелось! Энергично занеся палку над головой, она размахнулась и ударила по ковру и тут же громко зачихала, глотнув пыли. Саре представилось вдруг, что перед ней висит сама злобная Эмили, а не пыльный ковер, и, вновь взмахнув палкой, она улыбнулась и принялась колотить по нему с удвоенной энергией. Вот тебе, вот, вот, вот! Морщинистая жаба!

Брилли сосредоточенно следила за ней.

— Где Меган? — спросила она, страстно желая получить ответ.

Сара замерла с занесенной над головой палкой в руке. Потом тревожно осмотрела двор. У корыта стоит работница из кухни, а по дорожке торопливо идет мальчик-конюх. Наверное, спешит выполнить очередное поручение. Больше никого. И с чего вдруг мне вздумалось сейчас искать ее здесь? Сара фыркнула и покачала головой, удивляясь собственной глупости. Она на кухне, режет овощи. По крайней мере резала, когда я видела ее в последний раз.

Сара улыбнулась, вспоминая о Меган, потом нахмурилась, думая о ней же. У работавших на кухне ребятишек была тяжелая жизнь, но наиболее часто жестокость Эмили выбирала жертвой именно худышку-сироту. Выросшая в таких же условиях на кухне герцогского дворца Сара никак не могла смириться с избиением детей, хотя не проявляла своего протеста открыто. Да и кого интересовало ее мнение?