Николай Каманин приказал спортивному комиссару Ивану Борисенко внимательно изучить правила, касающиеся регистрации рекорда высоты. Но к февралю 1961 года задачу так и не удалось решить. Было уже поздно что-либо менять. Стратегическая неправда казалась куда выгоднее, чем масштабная перестройка «Востока». В мозжоринском конверте номер один содержалось «успешное» сообщение для ТАСС, лживо утверждавшее, что космонавт приземлился не покидая корабля. «Долгое время эту легенду подкрепляли официальные документы, — говорит Мозжорин. — Только в эпоху гласности нашему народу и всему миру открыли правду». В других конвертах, по всей видимости, излагалась совсем иная история. Так, если бы «Восток» опустился не на советской территории, применение катапультного кресла стало бы вопиюще очевидным для иностранцев. Мозжорин не помнит, какие именно формулировки он использовал, и сожалеет, что потом конверты были утрачены. «Жаль, что мы их уничтожили. Сегодня они представляли бы историческую ценность».

В этих документах для ТАСС нелегко было описывать даже самые простые детали. На подготовительном этапе казалось естественным назвать капсулу для первого пилотируемого полета в космос «Восток-1», ожидая, что за ней последуют другие; но Олег Ивановский, ведущий конструктор аппарата, вспоминает: «Если бы мы дали ему номер, тогда было бы ясно, что мы затеваем целую серию. А мы не хотели, чтобы кто-нибудь решил, что мы готовим новые полеты, вот почему „Восток“ номера не получил».

Четвертый документ, совсем иного рода, приготовили для хранения в самой капсуле «Востока». Космонавты не должны были этого знать, хотя даже в последние недели перед самым первым пилотируемым полетом в космос велись яростные споры о том, какую степень контроля можно позволить космическому пилоту во время его экспедиции. Все сосредоточилось вокруг загадочного пульта из шести клавиш на левой панели управления «Востока».

Беспилотные космические аппараты управлялись бортовыми электронными системами, по радиоканалам связанными с центром управления полетом на Земле, и это само по себе представляло нелегкую задачу. Но какие новые проблемы возникнут, если в корабль поместить человека? Врачи беспокоились, как бы космонавт-одиночка не сошел с ума, сраженный чувством духовной и психологической оторванности от товарищей, оставшихся на Земле, тогда как службы безопасности тревожились, как бы он не сбежал на Запад, при завершении полета намеренно приземлившись на территории какого-нибудь зарубежного государства. К осени 1960 года в дискуссиях об управлении наметился странный перекос. Цель состояла уже не в том, чтобы дать пилоту власть над его собственной машиной, а в том, чтобы полностью лишить его этой власти. Было решено: управление «Востоком» будет полностью автоматизированным, как у всех беспилотных аппаратов. Возможно, в нештатной ситуации космонавту позволят ненадолго взять на себя управление, правда, при одном условии — если он докажет свою вменяемость.

Инженеры разработали шестиклавишный пульт, который отключал навигационные системы от бортовых компьютеров и позволял пилоту самому «рулить» кораблем, когда возникала необходимость в ручном управлении. Ему сообщат шифр, который следует набрать на клавиатуре, только если руководители полета, находящиеся на Земле, решат, что умственно и психически пилот готов к выполнению такой работы. С присущей ему логикой Сергей Королев разбил этот план на составляющие и задал вопросы об основных допущениях. Зачем отдавать пилоту контроль над аппаратом? Вероятно, из-за того, что отказали автоматические системы, и он вынужден перехватить управление. Но, если корабль выйдет из-под контроля и придет в незапланированное движение, радиосвязь с Землей может прерваться как раз в тот момент, когда пилоту понадобится услышать секретный шифр, задействующий ручное управление. Идея с клавиатурой казалась опаснее, чем вариант «пусть все идет как идет».

Врачи предложили компромисс: можно устроить так, чтобы пилот сумел найти код лишь в том случае, если радиосвязь прервется. Олег Ивановский, один из ведущих конструкторов «Востока», поясняет: «Они решили, что, если он дотянется до конверта, хранящегося где-то внутри кабины, вскроет его, вытащит листок бумаги и прочтет число, которое на нем напечатано, а затем наберет это число на клавиатуре, то есть произведет определенную последовательность продуманных действий, тем самым он докажет, что не сошел с ума и по-прежнему отвечает за свои поступки. Это была опасная комедия, проявление дурацкой секретности, в атмосфере которой мы в те дни существовали». План был явно обречен на провал. Понятно, что конверт следовало разместить в пределах досягаемости, не прятать там, где его слишком трудно будет найти, на случай если в нем действительно возникнет срочная и настоятельная потребность. Психически неуравновешенный космонавт мог бы вскрыть его в любой момент и взять управление кораблем в свои руки. Марк Галлай, заслуженный летчик-испытатель, был прикреплен к космической программе для того, чтобы помочь тренировать космонавтов «Востока». В интервью историку Джеймсу Харфорду он сказал: «Все испытатели считали эти тревоги глупыми. Многие пилоты летали в стратосфере ночью или в условиях густой облачности… У нас много говорили об этой клавиатуре. Мы чувствовали: вероятность, что пилот вдруг спятит, куда меньше, чем возможность отказа радиосвязи… Королеву тоже не нравилась идея с клавиатурой, но он решил согласиться, чтобы успокоить врачей… А если космонавт нажмет клавиши по ошибке? Кто его накажет?»6

Забавно: американские космические пилоты вели такую же битву, но в зеркальном отображении. Осторожные инженеры НАСА поначалу хотели установить полностью автоматизированные системы, но астронавты настаивали, чтобы им предоставили свободу управления. Они использовали громкие заявления в журнале «Life» и на телевидении, чтобы продавить это право распоряжаться собственным полетом или хотя бы добиться равного партнерства с наземными специалистами. Астронавты-индивидуалисты упорно боролись и со всевозможными космическими заводами. В конце концов они добились своей цели: многие компоненты будущего космического аппарата делались так, чтобы астронавтам было удобно ими пользоваться.

Для беспилотных испытательных полетов «Востока» не возникало необходимости готовить клавиатурные коды или тассовские конверты, да и беспокоиться о спасении людей не приходилось. Если аппарат опустится на чужой территории, его можно уничтожить с помощью дистанционного управления и десятикилограммового заряда взрывчатки. Если же не пройдет «разрушительная» команда по радио, через 64 часа после приземления бортовой таймер все равно подорвет машину. Это отучит американских ракетчиков совать нос в дела, которые их не касаются.

Собственно, первые капсулы «Восток» не нуждались в особой помощи, чтобы разрушиться. Первая опытная модель, запущенная 15 мая 1960 года, уже в космосе вышла из-под контроля, начала неуправляемое движение, а потом и вовсе исчезла. 28 июля на борт другого, модифицированного «Востока» поместили двух собак, Чайку и Лисичку. Теперь пришла очередь Р-7 разочаровать своих создателей. Вскоре после запуска ракета взорвалась, уничтожив и собак, и все остальное. В тот день будущие космонавты «Востока» посещали Байконур с первым ознакомительным визитом. Они стали свидетелями запуска корабля, созданного, судя по всему, для того, чтобы благополучно доставить их в космос. Герман Титов с мрачной иронией вспоминал: «Мы видели, как летает эта ракета. И, что еще важнее, видели, как она взрывается».

19 августа в космос отправили двух других собак — Белку и Стрелку. На сей раз, к большому облегчению Королева, Р-7 без капризов вышла на заданную высоту, и экспедиция прошла гладко. Обе собаки успешно вернулись на Землю, совершив 17 витков вокруг планеты. Хрущев пришел в восторг. Но Королев и космические врачи были тайно обеспокоены одним небольшим инцидентом, который произошел в полете. У Белки случилось головокружение от невесомости, и ее вырвало в кабине. Означает ли это, что и людям станет дурно, когда они поднимутся в космос? Камеры, установленные на корабле, во всех подробностях зафиксировали поведение собак. Путешествие им явно не понравилось, но по возвращении они, похоже, чувствовали себя отлично.