Изображения на скалах Амура и Уссури выполнены в большинстве одной и той же устойчиво повторяющейся техникой. Они выбиты на скалах довольно глубокими желобками.

По содержанию среди таких изображений на первом месте выделяются антропоморфные рисунки совершенно своеобразного облика. Это изображения в виде голов каких-то мифических существ, духов или чудовищ, а может быть, маски вроде танцевальных масок племен южных морей, тибетского культового театра или японского театра, изображающие духов. Вторая группа изображений на скалах Амура и Уссури — рисунки лосей и оленей, третья — изображения змеи, четвертая — рисунки птиц. Имеются также стилизованные условные изображения лодок с плывущими в них людьми.

Замечательно при этом, что по своим характерным стилевым чертам петроглифы Амура, и Уссури отчетливо «перекликаются» с неолитическим искусством Амура, с орнаментикой на глиняных сосудах того времени из Сучу и Кондона. Спираль, этот главный элемент неолитического орнамента, играет и здесь видную роль. Спирали и спиралевидные завитки заполняют, например, пустое пространство внутри самой большой фигуры оленя в Сакачи-Аляне. Иногда же, как в орнаментике неолита, спирали принадлежит основная, формообразующая роль. В ряде случаев на петроглифах весь рисунок состоит из концентрических кругов или спиралей. Такова, например, одна из личин на скале около села Шереметьево, которая представляет собою как бы непрерывно развертывающуюся спиралевидную полосу. Полоса эта начинается от правого глаза личины, окружает его и концентрическими окружностями сплошь заполняет всю личину внутри.

Столь же отчетлива и даже еще более наглядна связь петроглифов с современным искусством, с традиционным художественным миром амурских племен. Таковы, например, антропоморфные изображения, личины или маски. Рассматривая образцы современного орнамента амурских племен, можно увидеть в нем если не точно такие же, то, во всяком случае, очень сходные, хотя и сильно стилизованные, обезьяноподобные личины-маски. При этом следует отметить, что личины были использованы в амурской орнаментике таким же образом, как и другие фигуры — например, фигуры рыб или птиц. Они послужили своего рода «строительным материалом» как детали сложных орнаментных композиций.

Рядом с антропоморфными личинами-масками на петроглифах Уссури и Амура обычно встречаются изображения оленей с характерными прямыми полосами поперек туловища. В орнаментике амурских племен, по словам Б. Лауфера, олень тоже играет наиболее важную роль после петуха и дракона. Среди изданных Б. Лауфером образцов орнаментики амурских племен имеются фигуры оленей с такими же точно поперечными полосами, как и на петроглифах.

Фигуры змей на петроглифах передавались обычно в виде спиралей, а иногда в виде волнистой полосы. Они явно соответствуют драконам позднейшей нанайской орнаментики, которые изображались точно таким же образом в виде спирали и волнистой линии. Интересно в связи с этим отметить, что нанайцы в Сакачи-Аляне интерпретировали изображение змей на одной из скал как привычную для них фигуру дракона «мудур». Что касается изображений птиц, то среди них в современной нанайской орнаментике преобладает петух. Тем не менее, внимательно приглядываясь к образцам орнамента, изданным Лауфером, можно обнаружить изображения водоплавающих птиц — гусей, уток или лебедей, такие же, как на петроглифах. Сюда относятся, например, рисунки птиц на бумажной вырезке, где мы видим полное сходство с миниатюрными фигурами водоплавающих птиц на петроглифах у села Шереметьево. Основные сюжеты наскальных изображений на петроглифах, таким образом, снова повторяются и в современной орнаментике. Это обязьяноподобные и спиралевидные маски-личины, изображения оленей с поперечными полосами на туловищах, водоплавающие птицы, змеи.

Все это вместе с широким применением спирали как основного элемента и главного формообразующего приема связывает древние наскальные изображения с современным орнаментальным искусством амурских народностей и, следовательно, свидетельствует о наличии определенной художественной традиции, не прерывающейся на протяжении многих веков, а может быть, и тысячелетий.

Третья часть художественных сокровищ Амура — скульптура — представлена пока единственным, но зато уникальным и совершенным в своем виде образцом — изображением женщины. Материалом для него послужила глина: законченная скульптура была тщательно залощена и обожжена. Она обнаруживает не только опытную руку и наблюдательный глаз настоящего мастера-скульптора, но и определенную творческую школу. В ней как бы аккумулирован опыт многих поколений ваятелей, устойчивые и своеобразные традиции, создававшиеся веками. Неолитический скульптор с чувством реальности и искренней теплоты передал в глине черты определенного человеческого лица.

Столь же неожиданной и эффектной явилась новая находка в неолитическом поселении вблизи устья реки Сунгари у Села Вознесенского. Это были остатки раздавленного землей неолитического сосуда. Поверхность сосуда сначала была покрыта тонким слоем красной минеральной краски, а затем залощена. По яркости и блеску она напоминает краснолаковые сосуды Древней Греции. Затем, очевидно, сосуд был подвергнут дальнейшей художественной обработке иными средствами: резьбой и скульптурными приемами. Широкой сплошной полосой в верхней половине этого уникального сосуда на красном лощеном фоне располагались изображения фантастических антропоморфных существ. У них глубоко врезанными линиями очерчены лица-личины: огромные, широко раскрытые глаза и большой, скульптурно оформленный нос с ямками ноздрей. Узкой поперечной щелью внизу намечен рот личины. По бокам личины видны воздетые кверху руки. Кроме рук видны как будто и ноги. Этот неолитический сосуд замечателен не только тем, что раскрывает перед нами новые и неизвестные ранее стороны искусства древнейшего населения Амура, но и тем, что изображенные на нем загадочные личины обнаруживают связь с такими же личинами, выбитыми на базальтовых валунах в Сакачи-Аляне. Это обломки одного и того же своеобразного художественного мира, одной культуры, единого мировоззрения. И этот мир настолько своеобразен, необычен, полон такой художественной силы, что теперь уже совершенно ясно, что он занимал в мировой истории культуры каменного века не только особое, но и важное место рядом с другими сильными и крупными по значению культурно-историческими очагами детства человечества.

Исходное, коренное различие культур Сибири и Дальнего Востока прослеживается также в фольклоре, легендах и преданиях, заменяющих этим народам письменные исторические свидетельства. Нельзя пройти мимо того, например, что в фольклоре дальневосточных племен до сих пор звучат мотивы, совершенно необычные для Севера, для окружающей долину Амура природы. Когда гольдов (нанайцев) спрашивали о происхождении замечательных изображений на береговых камнях по Амуру, у села Сакачи-Аляна вблизи Хабаровска, они отвечали, что эти рисунки были нанесены в то далекое время, когда на небе существовало не одно, а три солнца. Вследствие этого стояла такая жара, что камни плавились, как воск, и на них можно было рисовать без всякого труда. По другому варианту, сакачи-алянские изображения не были нарисованы и являются отпечатками различных существ на мягких от жары камнях. По рассказам шаманов, в то время «земля кипела, горы были, как Амур, Амур, как гора». Существование для всего живого было почти невозможным от зноя, умирали от жары даже рыбы.

Так продолжалось до тех пор, пока первый шаман не догадался, что нужно убить два лишних солнца. После того как он убил два крайних солнца, «одно среднее осталось… Вода кипела — горой стояла. Гора кипела — рекой стояла. После этого жить стало хорошо, народ хорошо родиться начал». В качестве же вечного памятника о том времени и великих делах первого шамана остались застывшие отпечатки мифических существ седой древности на гранитных валунах из Сакачи-Аляна.