Вскоре патер сообщил Амине, что продал ее кольцо за тысячу восемьсот долларов и нанял для нее помещение у одной богобоязненной и степенной вдовы, которая взялась заботиться об ее столе и удобствах.
Простившись с монахинями, Амина вместе с патером Матиасом покинула монастырь и переселилась в красивый дом, выходящий на большой сквер, называемый Terra di Sabaio. Комнаты ее были светлые, высокие и просторные.
— А что это за церковь там, по ту сторону сквера? — спросила Амина свою хозяйку.
— Это церковь Вознесения, — сказала та, — там чудесный орган; если желаете, мы можем завтра пойти послушать его!
— А то большое массивное здание с куполом, как раз напротив нас? — продолжала расспрашивать Амина.
— Это Святая Инквизиция! — сказала вдова, набожно перекрестясь.
Амина невольно содрогнулась.
— Это ваш ребенок? — спросила она, увидев подле себя мальчика лет восьми.
— Да, — сказала хозяйка, — это мой единственный ребенок. Храни его Господь!
Это был красивый умный мальчик, и Амина поспешила расположить его в свою пользу, что ей и удалось.
ГЛАВА XXXV
Прошло несколько времени с тех пор, как Амина поселилась у вдовы.
Теперь она только что вернулась с прогулки по городу, где делала различные закупки, которые и принесла с собой под мантильей.
«Наконец-то я здесь одна, и никто не следит за мной! — мысленно воскликнула она. — Теперь я имею все, что нужно, и скоро я узнаю, что хочу знать!».
В этот момент маленький Педро, сын вдовы, вбежал в ее комнату и кинулся здороваться.
— Где твоя мать, Педро? — спросила Амина.
— Она ушла к своим друзьям на весь вечер, и мы с вами остались одни, — сказал мальчик. — Можно мне остаться с вами?
— Конечно, можно! Ну, а скажи мне, можешь ты сохранить что-нибудь в тайне?
— Да, могу! Скажите ваш секрет, и вы увидите, что никто ничего не узнает!..
— Мне нечего сказать, мой милый, но я хочу устроить с тобой такую игру: я хочу показать тебе разные вещи на твоей ладони!
— Ах, да, да… Покажите!
— Хорошо, я покажу тебе, но только если ты мне обещаешь никому не говорить об этом!
— Нет, нет, клянусь вам Пресвятой Богородицей, никому ничего не скажу!
— Ну, так смотри же!
Амина разожгла уголья на жестяном блюде, поставленном у нее на ногах, затем взяла гусиное перо, чернила и пару ножниц и написала на клочке бумаги несколько букв, напевая при этом какие-то непонятные слова, после того кинула на уголья кориандровые семена и ладан, отчего в комнате распространился сильный удушливый аромат.
Тогда она посадила Педро на низенькую скамеечку подле себя и, взяв правую руку мальчика, некоторое время держала ее в своей, после чего начертила на его ладони квадрат и какие-то буквы или знаки на каждой из сторон квадрата, а в центр его налила немного чернил, так что образовалось нечто вроде черного глазка величиною с полкроны.
— Ну, теперь все готово! — сказала она. — Смотри, Педро, на это черное пятно чернил и скажи, что ты в нем видишь?
— Мое собственное лицо! — сказал мальчик.
— Амина подкинула еще ладану на горячие угли, так что вся комната наполнилась дымом, причем она что-то бормотала:
— Турехун… турехун, турио-шун, сойди сюда! Сойдя сюда. Присутствуйте здесь, слуги этого имени. Отдерните завесу и поведайте правду.
Начертанные ею на бумаге буквы или слова она разрезала ножницами на части и, взяв одну из частей, бросила ее на уголья, продолжая держать в своей руке руку мальчика.
— Ну, а теперь что ты видишь, Педро?
— Я вижу человека, который метет! — сказал Педро с тревогой в голосе.
— Ты не бойся, дружок, ты сейчас увидишь другое! Ну, что, он перестал месть?
— Да, перестал!
Теперь Амина снова что-то забормотала и кинула в огонь другой кусок бумажки с написанными на нем буквами или словами.
— Ну, а теперь скажи, Педро: «Филипп Вандердеккен, явись!».
— Филипп Вандердеккен, явись! — повторил мальчик дрожащим голосом.
— Теперь скажи мне, что ты видишь, только скажи правду!
— Я вижу человека, лежащего на белом песке… Только мне не нравится эта игра!..
— Ты не пугайся, дитя, я сейчас дам тебе гостинца, много сластей, вот увидишь… Скажи, как одет этот человек?
— На нем коротенькая куртка, белые панталоны; он оглядывается кругом, а теперь достает что-то, что у него было спрятано на груди, и целует.
— Это он! Он! Он жив! Небо, благодарю тебя!.. Ну, смотри еще, Педро!
— Он встает… нет, право, мне не нравится эта игра… я боюсь… Право же, я боюсь… мне страшно! Пустите меня!
Мальчик заплакал и стер с руки чернила; чары исчезли, и Амина не могла узнать ничего больше.
ГЛАВА XXXV
Прошло несколько времени с тех пор, как Амина поселилась у вдовы.
Теперь она только что вернулась с прогулки по городу, где делала различные закупки, которые и принесла с собой под мантильей.
«Наконец-то я здесь одна, и никто не следит за мной! — мысленно воскликнула она. — Теперь я имею все, что нужно, и скоро я узнаю, что хочу знать!».
В этот момент маленький Педро, сын вдовы, вбежал в ее комнату и кинулся здороваться.
— Где твоя мать, Педро? — спросила Амина.
— Она ушла к своим друзьям на весь вечер, и мы с вами остались одни, — сказал мальчик. — Можно мне остаться с вами?
— Конечно, можно! Ну, а скажи мне, можешь ты сохранить что-нибудь в тайне?
— Да, могу! Скажите ваш секрет, и вы увидите, что никто ничего не узнает!..
— Мне нечего сказать, мой милый, но я хочу устроить с тобой такую игру: я хочу показать тебе разные вещи на твоей ладони!
— Ах, да, да… Покажите!
— Хорошо, я покажу тебе, но только если ты мне обещаешь никому не говорить об этом!
— Нет, нет, клянусь вам Пресвятой Богородицей, никому ничего не скажу!
— Ну, так смотри же!
Амина разожгла уголья на жестяном блюде, поставленном у нее на ногах, затем взяла гусиное перо, чернила и пару ножниц и написала на клочке бумаги несколько букв, напевая при этом какие-то непонятные слова, после того кинула на уголья кориандровые семена и ладан, отчего в комнате распространился сильный удушливый аромат.
Тогда она посадила Педро на низенькую скамеечку подле себя и, взяв правую руку мальчика, некоторое время держала ее в своей, после чего начертила на его ладони квадрат и какие-то буквы или знаки на каждой из сторон квадрата, а в центр его налила немного чернил, так что образовалось нечто вроде черного глазка величиною с полкроны.
— Ну, теперь все готово! — сказала она. — Смотри, Педро, на это черное пятно чернил и скажи, что ты в нем видишь?
— Мое собственное лицо! — сказал мальчик.
— Амина подкинула еще ладану на горячие угли, так что вся комната наполнилась дымом, причем она что-то бормотала:
— Турехун… турехун, турио-шун, сойди сюда! Сойди сюда. Присутствуйте здесь, слуги этого имени. Отдерните завесу и поведайте правду.
Начертанные ею на бумаге буквы или слова она разрезала ножницами на части и, взяв одну из частей, бросила ее на уголья, продолжая держать в своей руке руку мальчика.
— Ну, а теперь что ты видишь, Педро?
— Я вижу человека, который метет! — сказал Педро с тревогой в голосе.
— Ты не бойся, дружок, ты сейчас увидишь другое! Ну, что, он перестал месть?
— Да, перестал!
Теперь Амина снова что-то забормотала и кинула в огонь другой кусок бумажки с написанными на нем буквами или словами.
— Ну, а теперь скажи, Педро: «Филипп Вандердеккен, явись!».
— Филипп Вандердеккен, явись! — повторил мальчик дрожащим голосом.
— Теперь скажи мне, что ты видишь, только скажи правду!
— Я вижу человека, лежащего на белом песке… Только мне не нравится эта игра!..
— Ты не пугайся, дитя, я сейчас дам тебе гостинца, много сластей, вот увидишь… Скажи, как одет этот человек?
— На нем коротенькая куртка, белые панталоны; он оглядывается кругом, а теперь достает что-то, что у него было спрятано на груди, и целует.
