— Ты знаешь, какая студия берется их раскручивать, но этого недостаточно, — качала головой Мэгги, поражаясь решимости Фей. — Не маловато ли фактов?

— Я знаю, в какой город ехать, — твердо ответила мать Эмбер. — Я найду дочь, можешь мне поверить.

Кристи радовалась, что Фей оклемалась и полна энергии. Давать ей советы она больше не пыталась. Собственная постыдная тайна не позволяла взять наставнический тон. Ей и самой требовался дельный совет. А может, с иронией думала Кристи, помогла бы лоботомия, которая делает любые проблемы несущественными.

Она никак не могла обрести покой. Выставка Кэри Воленского, о которой она прочла в газете, сводила ее с ума. Оставалось затаиться и выждать, пока художник укатит восвояси, а пласт воспоминаний, поднявшийся из темных глубин, вновь уляжется на место.

— Здесь так уютно, — сказала Эйна, размешав сахар в кофе и облизав ложечку. — Очень по-домашнему. Жаль, такой кафешки не было в Килшандре, скажи? На Саммер-стрит все друг друга знают, часто общаются. Это так здорово.

Хорошо, что соседи по Саммер-стрит не знали, где они с Эйной выросли. На них смотрели бы с жалостью, если бы подробности детства сестер Маккензи были преданы огласке. У отца был скверный, конфликтный характер, от вспышек его гнева страдали не только жена и дети, но и посторонние люди. Соседи сочувствовали Море, Эйне и Кристи, понимая, что ужиться с деспотом не просто. «Ваш отец… человек с тяжелым нравом» — вот самое мягкое высказывание соседей о главе семейства.

Эйна была слишком мала, чтобы разбираться в происходящем, и принимала грубые крики отца как должное. Кристи, еще слишком юная, чтобы дать отпор, но уже сообразительная, страдала от сочувственных взглядов соседей. Переехав на Саммер-стрит, она постаралась забыть о Килшандре и своем невеселом детстве.

Внезапно Кристи вспомнила о Мэгги Магуайер, хотя не увидела в этом особой логики. На ее памяти Мэгги никогда не сидела в кафе с хихикающими сверстницами, пряча под столиком сигареты, хотя кафе находилось совсем рядом со школой Святой Урсулы и ее домом. Была ли Мэгги замкнутой? Кристи совершенно не помнила деталей. С кем она общалась? И почему с неохотой возвращалась на Саммер-стрит, словно родной дом навевал печальные воспоминания?

— На самом деле, — начала Эйна, — я вовсе не собиралась обсуждать день рождения Рика. Это был предлог. — Ее щеки пылали. — Я хочу поделиться с тобой секретом. Только с тобой, понимаешь?

По спине Кристи прошел холодок, и она бессознательно вцепилась в фарфоровую чашечку, готовясь к дурной новости.

— Ты ведь никому не расскажешь? Особенно Джеймсу? Знаю, у тебя нет секретов от мужа, но тут такое дело…

— Договорились, — просипела Кристи.

— Речь о Кэри Воленском. — От этой фразы Кристи бросило в жар. — Я упоминала, что он будет в городе с выставкой. Так вот, я позвонила в отель, в котором он остановился, и оставила сообщение. Все так странно… — Эйна опустила глаза, став совершенно пунцовой. — В том смысле, что… очень необычное ощущение, когда ждешь встречи с бывшим парнем. Конечно, Рик не стал бы препятствовать нашей встрече, потому что уверен во мне и знает, что Кэри Воленский остался в прошлом. Но я не стала ничего ему рассказывать. Вдруг он расстроится?

— Думаю, он точно расстроится, — согласилась Кристи.

— Короче, я скрыла, что звонила в отель, а теперь чувствую себя неловко. Наш роман с Кэри кончился до появления в моей жизни Рика, но ведь это были серьезные отношения. Обманывать Рика нехорошо, но и обижать его не хочется. Что скажешь на это, сестричка?

Кристи сидела прямо, словно кол проглотила, и молча смотрела на Эйну. Ей было очень, очень плохо. Словно именно теперь страх, постепенно накрывавший ее в последний дни, достиг своей кульминационной точки. Пожалуй, страшные события, которые она предчувствовала, все же нашли ее, и теперь от них было не скрыться.

— У Кэри, конечно, были другие женщины с тех пор, как мы расстались, — продолжала Эйна. — Я, знаешь ли, следила за его жизнью по газетам и новостям. Понимаю, в этом есть… что-то преступное, ведь я люблю Рика. Наш с Кэри роман был с самого начала обречен: он был старше, опытнее, жестче. И искусство для него значило, увы, больше, чем я. Пожалуй, Кэри куда больше подходил тебе, нежели мне! — Эйна нервно хохотнула. — Вы оба помешаны на искусстве, а я даже фамилию Пикассо впервые услышала от Кэри. И веришь, подумала, что он говорит о марке машины!

Кристи медленно кивнула.

— Ах, но ведь следить за судьбой того, кто был тебе дорог, так интересно! — воскликнула сестра. — Понятное дело, Кэри всегда искал встречи с женщинами моложе себя. И как мужчинам это удается? Вот я даже представить себя не могу с молодым парнем лет тридцати. А ты? Да все бы смеялись и тыкали пальцем. Почему мужчинам можно, а нам нельзя, а? — Эйна перевела дух. — Кэри даже был женат. На какой-то польке. Она похожа на тебя в молодости: длинные темные волосы, чуть раскосые глаза — словом, красотка.

Эйна схватила нож и посмотрела на свое отражение в узком зазубренном лезвии, внимательно изучила глаза, словно желая убедиться, что сеточка морщин не слишком заметна. Внешностью она пошла в отца с его бледно-серыми глазами, светлой веснушчатой кожей и пепельными волосами. В отличие от сестры Кристи унаследовала черты бабушки, которая умерла задолго до ее рождения.

— Как думаешь, ботокс поможет? — спросила Эйна внезапно. — Я вся в морщинах, словно мопс. Никакие возрастные кремы не действуют. Я использовала самую дорогую косметику годами, скупала тоники, лосьоны, сыворотки, увлажняла и мазала кожу век исключительно безымянным пальцем, стирала косметику на ночь, спала на спине… и погляди на меня! Я хуже мопса. Я шарпей!

Несмотря на комок в горле, Кристи рассмеялась.

— Никакой ты не шарпей, Эйна! Ни капельки не похожа, хотя они очень и очень милые существа. Хочу завести одного, но, боюсь, мои девочки не потерпят конкуренции. — Кристи знала, что Тилли и Рокет — ужасные собственницы. Даже незнакомые люди в доме вызывали у них настороженность, а то и враждебность, что уж тут говорить о собаках. — Ты очень хорошо выглядишь для своих лет, милая. — Кристи привыкла утешать сестру. Она старалась внушить ей уверенность, потому что Эйна постоянно была недовольна собой. То она была слишком толстой, то слишком костлявой, а теперь вот внезапно стала старой.

— Я позвонила в отель и наговорила сообщение, — снова вернулась к оставленной теме Эйна. — Как считаешь, это было глупо?

Кристи хотелось закричать, что сестра совершила чудовищную ошибку. Она с трудом взяла себя в руки.

— Скорее всего он не перезвонит, — осторожно сказала она, моля Бога о том, чтобы Кэри Воленский и думать забыл о существовании сестер Маккензи.

— А вот и нет. — Эйна покусала губу. — Мне позвонила его помощница, сказала, что Кэри хочет встретиться и поболтать о прошлом. Но к сожалению, у него такой плотный график, что трудно найти свободное окно. Она сказала, Кэри позвонит, как только выберет время. Но он хочет встретиться! Он ничего не забыл!

Эйна проводила Кристи до дома и отправилась к себе. У нее был такой счастливый вид, что от дурных предчувствий у Кристи ныло сердце.

Она налила себе большой бокал вина и вышла в сад. Джеймс был бы изумлен, увидев ее с выпивкой в столь ранний час. Кристи могла сказать, что просто решила посидеть на солнышке и порефлексировать с бокалом прохладного шабли, но это была бы наглая ложь. Ей требовалось привести в порядок эмоции, расслабиться и затолкать поглубже в подсознание страх, острыми иголочками коловший мозг. Кэри Воленский вновь бесцеремонно вторгся в ее жизнь. Столько лет ушло на то, чтобы похоронить связанный с ним секрет! А он с легкостью возродился из пепла, словно все было только вчера.

Все последние месяцы перед своим тридцать пятым днем рождения Кристи была ужасно занята. Она как раз начала работать на полставки преподавателем искусств в школе Святой Урсулы для девушек да еще, желая побольше заработать, рисовала акварелью натюрморты, которые ее друг продавал на рынке. Джеймс много работал над проектом по защите окружающей среды, допоздна задерживался в офисе и постоянно говорил лишь о делах.