Здесь, наверху, не было ни добычи, ни дров, ни корма для мамонтов. Только лед и голые скалы. Северный ветер налетал порывами, иногда переходя в снежную бурю. Силы беглецов иссякали. Они начинали замерзать, и никакие меха уже не могли им помочь. Припасы давно кончились.
А у гуганян, похоже, было в достатке и дров, и пищи. Они постепенно настигали беглецов. Расстояние между ними сократилось до трех миль, а Белолобый уже еле волочил ноги, да и Мама плелась все медленнее, то и дело задевая бивнями снег.
На четвертый день в сплошной известковой плите, стоявшей вертикально и ограничивавшей лощину с юга, открылся узкий проход.
— Здесь начинается обходной путь, — сказал Элгар. — Поедем туда. Вряд ли гуганяне успеют выйти нам наперерез.
— Голос у тебя не слишком уверенный, старина, — отозвался Кулу. — Если я верно догадался, с этим обходным путем что-то неладно.
— Не знаю, — сказал Элгар. — Поедем, может, и обойдется.
Они свернули на юг, в тесное ущелье. Отвесные стены почти смыкались над головами. Здесь было влажно и не холодно, из трещин сочилась вода. Сажен через двести ущелье чуть расширилось. Вдруг мамонты встали как вкопанные. Орми потянул носом воздух, прислушался… Сверху доносился какой-то шорох. Орми не успел поднять голову, как стены ущелья содрогнулись… Огромный кусок скалы с грохотом падал прямо на них, ударяясь то об одну стену, то о другую, в облаке каменной пыли и обломков известняка.
Мамонты опомнились быстрее, чем люди. Мама с трудом развернулась в тесном ущелье, до крови ободрав шкуру на заду и процарапав бивнями борозды в мягком камне. Белолобый застрял, Мама навалилась на него, пытаясь помочь. Хреса в ужасе заорала… В самый последний миг Белолобый освободился и, чуть не запутавшись ногами в бивнях своей подруги, бросился наутек.
Глыба обрушилась на дно ущелья в том самом месте, где мгновение назад стояла Мама. А сверху уже летели новые камни. Мамонты со всех ног помчались обратно, к широкой лощине, по которой они поднимались до того, как свернули в ущелье. Позади гремело и грохотало, земля вздрагивала под чудовищными ударами. А наверху, там, где между двумя каменными стенами виднелась узкая полоска неба, крошечными пятнышками чернели головы ликующих гуганян. Когда грохот немного поутих, Орми услышал их крики:
— Вон отсюда, паршивые выродки! Идите, куда вас гонят! Нечего сворачивать с торного пути! Мы еще посмеемся над вами, грязные твари!
— Вот оно как, — сказал Кулу, трясясь на спине мамонтихи. — Я думал, за нами гонятся. А нас, оказывается, ГОНЯТ, как пленных на съедение.
— Так и есть, — хмуро произнес Элгар. — Они предвидели, куда мы пойдем, и приняли меры, чтобы мы не смогли воспользоваться обходной дорогой.
Они вернулись в лощину и двинулись прежним путем на восток. Гуганян не было видно, но все понимали, что расстояние между ними должно было сильно сократиться после неудачной попытки уйти через боковое ущелье. Вероятно, враги теперь следовали за ними по пятам.
Вскоре начался крутой подъем, отнявший у измученных животных последние силы. И вот мамонты выбрались на заснеженное плато.
Слева и справа возвышались белые пики. А посередине был проход, равнина постепенно сужалась к востоку и в конце была перегорожена грядой невысоких скал.
Элгар взглянул на этот кряж, и черты его лица вдруг изменились: морщины разгладились, взор прояснился.
— Ну, вот и все, — сказал он, — Сомнений не осталось. Теперь мне ясно, что нам уготовано.
— Ты что-то увидел? — спросил Энки.
— Да. Я узнал место. Мы на перевале. За этой грядой начинается спуск в долину Иггир.
— В Темную землю, — вздрогнул Орми.
— В Темную землю, — как эхо, откликнулась Эйле. Ее голос звучал глухо и торжественно.
— Что же делать? — пробормотал Аги, бледнея. — Ведь туда нет хода никому живому.
— Встанем здесь и примем бой, — хрипло произнес Кулу. — Встретим смерть как подобает. Давно бы так поступить, когда сил еще было побольше. А теперь, хоть бы и не Темная земля там, за перевалом, все равно через пару дней околеем от холода.
— Нет, — покачал головой Орми. — Принять бой для нас то же, что сдаться. Ведь ясно, что нам не одолеть эту орду. А права на смерть у нас нет.
— Гуганяне думают, что это они загнали нас на перевал, — сказал Элгар. — Но они ошибаются. Не они привели нас сюда. Взгляните!
Обернувшись к своим спутникам, Элгар высоко поднял руку, чтобы все смогли увидеть голову Уллины Великой. Он держал ее за волосы лицом к ним. И Орми, затаив дыхание, глядел, как голова, движимая неведомой силой, медленно поворачивается… пока ее застывший взгляд не обратился к востоку, к низкому кряжу, за которым лежала Темная земля.
— Уллина и Имир указали нам путь, — сказал Элгар тихо. Эйле рассмеялась.
— Ну что ж, раз так, делать нечего. Да свершится воля богов. Неси нас, Белолобый, в Темную землю.
К вечеру они достигли скалистого кряжа. Мамонты с трудом взобрались почти на самый верх… и легли на камни, не дойдя ста сажен до вершины. В лицо путникам подул теплый ветер.
— Лето там, что ли, в этой гиблой земле? — сказала Хреса.
С запада приближалось гуганское войско. Два десятка боевых мамонтов уже выбрались на плато и бежали по снежной равнине — резвые, полные сил. А за ними следом лезли снизу все новые и новые, в тусклой броне, с бивнями, окованными железом.
Беглецы спешились и пошли к вершине кряжа.
— Прощай, Белолобый! — сказала Эйле. — Прощай, Мама! Рядом с вами любые слова будут ложью. Прощайте.
Мамонты лежали неподвижно, закрыв глаза. Обернувшись, Орми посмотрел на них в последний раз, и ему показалось, что оба зверя мертвы. И было бы это немудрено, потому что столько дней они бежали по горам без пищи и отдыха, не щадя сил ради спасения своих седоков. Но Орми так и не узнал, действительно ли умерли мамонты или просто заснули… хотя кто же спит в миле от надвигающегося войска.
Орми посмотрел вперед. Он понял, что через несколько шагов глазам его откроется страшная долина Иггир. Барг опередил своих спутников и первым заглянул за перевал. Остальные невольно замерли, ожидая, что будет. Барг продолжал идти, не оглядываясь. Вот он стоит на вершине кряжа… Пошел вниз…
— Эй! — услышали они его голос. — Не бойтесь! Никого тут нет! Обычная долина. Зря только перетрусили, разрази меня Улле!
Воздух впереди задрожал, как над костром. Потом все произошло мгновенно, так что Орми даже не успел сообразить, в чем дело.
Барг прыгнул на них из-за гребня. Это был невиданный прыжок: с места на десять сажен. Уже в воздухе он повернулся к ним лицом. Он летел, растопырив руки, а лицо его искажалось. У Орми не было времени разглядывать его, да и остальные потом не могли толком вспомнить подробностей преображения Барга. Орми заметил лишь, что лицо его все как-то округлилось, и глаза стали круглыми, и рот — как черная яма. Борода и усы исчезли… И он начал уменьшаться уже в полете.
Никто не знал и не понимал еще, что случилось. Но не нужно было большой мудрости, чтобы догадаться: то, что летит на них, — уже не Барг. Существо из иного мира, страшный, жестокий враг.
Кулу выстрелил первым, за ним — Аги и Орми. Пули пробили чудовище насквозь. То, что мгновение назад было Баргом, приземлилось в одном шаге от Хресы. Бросилось на нее, обхватило короткими толстыми лапами, вытянуло шею, растянуло круглую пасть и проглотило, сжевало несчастную женщину, с головы и до самых башмаков. При этом оно все уменьшалось и уменьшалось.
Эйле и Аш выстрелили в чудовище в упор. Кулу, Орми и Аги рубили его мечами. Оно было вязким, как глина, и бескровным. Чудовище попыталось броситься на Орми, но поздно: лапы его стали совсем короткими, и страшная тварь упала на снег, слабо вздрагивая под ударами… Вот она стала похожа на червяка с тяжелой головой и зачатками лап… и продолжала съеживаться… и наконец совсем исчезла, растаяла, сгинула бесследно.
Оставшиеся в живых люди застыли, потрясенные и охваченные ужасом. Но наступающие гуганяне не дали им опомниться. Пули ударились о камни у их ног. Они услышали хриплые крики врагов:
