Эйле сникла и замолчала. Орми с трудом дослушал ее речь до конца: его мозг просто отказывался воспринимать этот бред после всего, что случилось. Мозг требовал сна и не желал ничего знать.

Так или иначе, Властелин Времени был побежден, и все невольно расслабились. Ядозубы — те уже вовсю храпели, разлегшись на полу. Аги и Бату тоже спали, хоть и без храпа. Аш и Энки клевали носом. Только Элгар стоял и озабоченно смотрел на Эйле, видимо, собирался с мыслями, чтобы достойно возразить. Сквозь наползающую дрему Орми услышал его голос:

— То, что ты говоришь, Эйле, безусловно, неверно. Твои ощущения я бы назвал страхом перед бесконечностью. Перед той бесконечностью, с которой сталкивается всякий, чья жизнь так или иначе пересекается с главной дорогой, по которой движется мироздание. Как бы ни был велик человек, бесконечность превращает его в ничто. Однако на самом деле это всего лишь иллюзия. И я могу ответить на твой вопрос…

— Я не задавала никаких вопросов, — сказала Эйле. — У меня их нет.

— Ты говорила, что люди — орудия в чьих-то руках, и кто-то управляет нами, а цель этой игры никому не ведома, и хозяева, кто бы они ни были, не считают нужным поделиться с нами своими планами. Но дело-то все в том, что мы не просто орудия. Мироздание едино. Все его части слиты в целое, поэтому в каждой мелочи, в каждой песчинке отражается все сущее, все, что было и будет. Поэтому ты и смогла сравнить вселенную с блошиной мыслью. Но твои слова — лишь малая часть правды, ее боковая веточка. А настоящая правда в том, что люди, как и все остальное, что есть в мире, являются частями той самой бесконечности, о которой мы толкуем. Неведомые хозяева — это и мы тоже. Игра — наша игра. Души людей пронизывают вечность. А что касается нашей ничтожности, то ведь в мире в конечном счете нет ни большого, ни малого…

Тут Орми заснул окончательно, и монотонное бормотание Элгара превратилось в мутный поток, ленивую подземную реку, которая все течет и течет из ниоткуда в никуда… Так или иначе, Орми в вопросах вечности остался, как и был, полным невеждой.

Спали они долго, никак не меньше суток. Потом Элгар разбудил их.

— Пора, — сказал он. — Надо выбираться отсюда.

— А с этой как? — пробормотал Кулу, потягиваясь. — С головой-то? Если Зерно Имира у нее внутри, так надо его достать.

Кулу встал, вынул меч и замахнулся.

— Не надо, — остановил его Элгар. — Меч погубишь, а то и что похуже случится. Я возьму ее, а больше пусть никто к ней не прикасается.

Элгар взял голову Уллины за волосы и понес к лестнице.

— Погодите! — всполошился Орми. — Где яйцо Клыкача?

Его мешок был пуст, в шкуре зияла круглая дыра с обугленными краями.

Яйцо искали долго и тщетно. Потом Аш, в задумчивости стоявший в сторонке, сказал:

— Вы ищете шарик с Черным Ужасом? Вон он. Только ужаса в нем больше нет, или он затаился.

Аш указывал на голову Уллины. И действительно, в ее разинутой пасти темнело клыкачье яйцо. Как оно туда попало — никто не ведал. Эйле, взглянув, хмыкнула и сказала:

— Само закатилось. Бывает. Стоит ли удивляться таким пустякам?

Они двинулись в обратный путь. На центральном пятачке Дуль-Куга, на пятиугольной площадке с разбегающимися тоннелями, дул ветер. Коридоры гудели, распахнутые двери с лязгом вращались на петлях и бились о стены. Два потока воздуха неслись навстречу друг другу и смешивались вихрями в клубах пара: морозный ветер дул по ногам, устремляясь из ледяной половины Дуль-Куга в каменную, и теплый, пахнущий кровью — в лицо.

Коридоры и залы были пусты. Элгар шагал к выходу, и весь отряд за ним.

— Мы должны спасти детей! — сказала Эйле.

Они свернули к питомнику. По пути заглянули в зал с машинами, откуда Аги отправлялся в прошлое. Там висел дым, желтый и едкий. Воняло паленым. Искореженные машины валялись где попало, их железные внутренности устилали пол. В груде хлама корчился полураздавленный менхур. Несколько стражников-дурней стояли у входа. Их лица позеленели — должно быть, от ядовитого дыма, но некому было приказать им выйти подышать в коридор. Один из стражников рухнул, прямой, как дерево, на острые обломки.

Элгар повел своих спутников дальше. По всему Дуль-Кугу гуляли ветры, двери хлопали. Обитатели исчезли.

— Что случилось? — спросил Бату. — Почему все разрушено? Кто это сделал?

— Они сами, — ответил Элгар, не оборачиваясь. — Они напуганы. Властелин Времени был не просто главным среди марбиан. Он вбирал их всех в себя. Видели, сколько трупов из него вывалилось? Убив его, Эйле лишила жителей Марбе половины их силы, а главное — они теперь все порознь. По крайней мере, на время они пали духом. Решили, что раз уж мы справились с Властелином Времени, то обычные марбиане для нас вообще не противники. И спрятались, затаились до поры, а все свои машины побили, чтобы они не достались нам.

Вот и питомник. Они даже не сумели зайти туда — только заглянули в распахнутую дверь и тотчас отпрянули. Кровавое месиво на полу, и никого живого. Марбиане, уходя, не оставили врагам ничего из своих богатств. Эйле стиснула зубы и промолчала.

Они двинулись к выходу — кружным путем, по второму кольцу, потом по радиальному тоннелю и по первому кольцу до главных ворот, что вели к лестнице на ледник.

Орми шел, то и дело поглядывая на Элгара. Что он собирается делать теперь, когда заветная цель достигнута и Зерно Имира у него в руках? Орми задал этот вопрос вслух. Элгар ответил не сразу.

Они уже поднимались по спиральной лестнице, окруженной туманом. Дуль-Куг, опустевший, покинутый и залитый кровью, остался внизу. Скоро они выйдут на поверхность. Даже Аш ждал этого с нетерпением.

— По правде, я не знаю, — сказал Элгар, задумчиво улыбаясь. Краем глаза он все время следил, чтобы кто-нибудь случайно не прикоснулся к голове Уллины. — После того как яйцо Клыкача само прыгнуло ей в рот, стало ясно, что до сих пор мы поступали правильно. Тайный механизм щелкнул. Что-то включилось, значит, мы нажимали на нужные бугорки. Я верю, что так будет и дальше. Нужно только поступать по совести и быть честными перед собой.

— И это ты называешь «нашей игрой»? — вяло произнесла Эйле.

— А ну, перестаньте! — рявкнул Кулу. — От ваших вопросов дерьмом разит. Ты вот, старый, если такой умный, скажи лучше, что теперь затевают враги? Или они уже решили сдаться? Мне в это слабо верится, и не к добру все это затишье и то, как легко нас выпустили. Я прямо-таки задом чую: лезем мы с вами в западню! — Тут уж тебе виднее, — сказал Элгар.

И вот они на поверхности. Морозный воздух обжигал лица. Стояло раннее утро, хмурое и стылое, и тьма почти как ночью, словно уже не осень, а середина зимы.

С юга приближалось огромное войско. Сотни боевых мамонтов, тысячи всадников, десятки тысяч пеших солдат. Передовые отряды были уже в миле от путников, и до самого горизонта на юге и юго-западе ледник покрывали несметные полчища.

— Ишь ты, — крякнул Хлу. — Неужто все на нас? Ну и нагнали мы на них страху, чтоб мне жить вечно!

— Так-то лучше, — проворчал Кулу, поднимая ружье. — Ненавижу затишья и засады. Ну, держитесь, ублюдки.

— Ты рехнулся, — сказал Барг. — Вон их сколько. Уходить надо, пока не заметили.

Вдруг раздался глухой удар — совсем рядом — и хруст, и Хлу со стоном упал на лед. В спине его зияла рваная рана, похожая на ухмыляющуюся пасть.

У края колодца в клубящемся тумане стояла Грага. В руках она сжимала тяжелую железку жуткого вида и странной формы, должно быть орудие пытки. С кривых лезвий, дымясь, капала кровь. Свежие красные пятна на льняной одежде Граги быстро задубели от мороза. Женщина уже занесла железку для второго удара, а Элгар, стоявший к ней спиной, не успел даже обернуться. Орми бросился к Граге, с ужасом сознавая, что опоздает…

Тонкая белая нить мелькнула в воздухе и оплела Граге шею. Аш рванул аркан, и Грага с хрипом повалилась на снег. Кулу кинулся к ней с ножом в руке, но Эйле опередила его и, склонившись над Грагой, заслонила ее своим телом. Аркан глубоко врезался в шею Граги. Лицо налилось кровью, белки глаз покраснели.